Журнал современник - Журнал Наш Современник 2009 #1

- Чего хотела-то, Марьяна Кирилловна?

- Поговорить надо… - настойчиво сказала она и затоптала папироску. Бунтов, как школьник, встал перед главой администрации, в последний

момент сообразив, что этого делать как раз и не надо бы.

- Жалоба на тебя, Бунтов, поступила! - начала отчитывать Половин-кина. - Хотя теперь ты лицо в нашей слободе значительное, но и тебе необходимо задуматься о своем поведении!

- Ну, и кто же жалобщиком оказался?

- Сам знаешь кто! Возвращайся к Валентине, она вся слезами изошла, через день в церковь ходит, день и ночь молится за тебя, вся извелась. А Роза - рисковая баба, ей терять нечего. Намучаешься с ней, уж поверь мне! С Валентиной-то ходил чистый, ухоженный, а теперь, погляди, на кого похожим сделался?

- А вот это, дорогая Марьяна Кирилловна, тебя не должно волновать! И нечего на жалость давить. Не нуждаюсь!

Даже не попрощавшись, Бунтов запрыгнул в кабину и с места по газам. "Адвокатша нашлась, нос свой везде сует! - бушевал и ругался Бунтов в душе на Половинкину. - Сидишь в своей конторе и сиди, нечего людей сплетать!"

Валентина ожидала чего угодно, но только не "милости" Бунтова, когда увидела огород вспаханным. Это надо до чего снизошел, что называется, - расщедрился! Она попыталась равнодушно принять его жест и все-таки не смогла. А тут еще Половинкина стала приставать.

Я бы на твоем месте и минуты не ждала, не дала бы мужику очухаться! В тот же день привела его назад! А ты все чего-то гордую из себя строишь! - всякий раз горячилась Марьяна, закуривая папироску, словно муж ушел не от Валентины, а лично от нее.

Валентина же отмалчивалась, краснела да пускала слезу, обещала сходить и забрать Андрея, но никак не могла побороть в себе обиду и гордость, не могла первой пойти на уступку, не могла унизить себя - и от этого еще больше страдала. В первые дни была мысль позвонить сыну, нажаловаться на отца, но и это не смогла сделать. Не могла побороть себя, признаться в том, в чем стыдно признаться даже постороннему человеку, а не только взрослому сыну. Была, правда, мысль поговорить с Мариной, но та вот-вот должна уйти в декрет - волновать не хотелось.

Все открылось в следующие выходные, когда, как показалось, ни с того ни с сего приехала дочь с семьей. Марина сперва принялась делиться с матерью женскими секретами и могла бы, наверное, говорить о собственном положении и предстоящих родах бесконечно, но тут вернулся с улицы Павел и сразу попросил вазу для букета из красно-оранжевых рябиновых ветвей:

- Все-таки красиво в сельской местности! Природа - загляденье. Сейчас за огороды вышел - и дух захватило! Поле вспахано до горизонта, а вдалеке трактор-красавец кораблем плывет по нему! Николаич, что ли, старается?

Он и старается… - растерялась Валентина. - Они с Фроловым по очереди через день влепились работать.

Когда собрались за стол, Марина спросила:

- Отца-то будем ждать?

- Без него можно… Его дотемна прождешь, а вы с дороги!

За столом долго не рассиживались и вскоре разбежались кто куда: Да-нилка подсел к телевизору, Марина с матерью принялись за посуду, а после занялись в кухне тестом, решив завтра напечь пирогов. Павел вышел к машине, а как стемнело, вернулся и, заглянув в кухню, спросил у тещи:

- А где "Беларусь"?

- К Фролову отец отогнал, чего-то чинить собирались… - в очередной раз отговорилась Валентина и совсем расквасилась, не в силах более обманывать.

Когда Павел ушел к сыну в комнату, она неожиданно уткнулась в фартук, начала всхлипывать, а Марина сразу заволновалась, даже с табуретки поднялась:

- Мам, случилось, что ли, чего?

- Вот именно - случилось… Отец-то ушел от меня, у казашки скрывается!

Ну и дела! - прихлопнула розовыми ладошками Марина. - И чего же ты раньше молчала? Сразу бы позвонила, раз такое дело!

- Все думала - вот-вот образумится и вернется, а он, видно, и не думает. Да разве с ним поговоришь… Уж на что Половинкина жох-баба, но он и ее шуганул. Как с цепи сорвался - никого слушать не хочет!

- Ничего - нас послушает… Мы сейчас с Павлом сходим за отцом, как бычка на веревке приведем!

- Да уж ладно, не выдумывай - срамиться пойдете!

- И пойдем! - начала заводиться Марина и крикнула мужу: - Паш, одевайся, пошли за отцом!

- Чего, у него ног, что ли, нет? - не понял Павел просьбу, потому что все еще ничего не знал о тесте.

- Ноги у него только в одну сторону ходят! Он ведь в другом доме живет, маму бросил!

- Я-то при чем?

- Не ходи, не ходи - сама пойду, если уж мужики такие дружные! - чуть ли не в истерике закричала Марина и позвала сына: - Данилка, пошли, мой хороший, за дедушкой!

Они в две минуты собрались, вышли на улицу, а Валентина, не закрывая за ними, вернулась в дом и залилась слезами, совсем растерявшись от навалившихся переживаний и стыда.

Зато Марина, нисколько не смущаясь, за пять минут дошла до Розино-го дома и требовательно дукнула кулаком в раму. Не сразу, но в доме зашевелились, а вскоре и входная дверь скрипнула, а из веранды раздался несмелый голос хозяйки:

- Кто там?

- Родственники! - пошутила Марина, хотя ей в эту минуту было совсем не до шуток.

Дверь приоткрылась, и в темном проеме показался женский силуэт:

- Андрея Николаевича нет…

- Прячешь, что ли?

- Он позавчера уехал в Сычи… На похороны брата…

- Смотри, если врешь!

Она молча вернулась и, не хуже матери, неожиданно разрыдалась: Ну что это за жизнь такая? Что происходит, если мы хуже диких зверей стали! Даже те заботятся друг о друге, помогают, а мы… - сквозь слезы приговаривала она, и Валентина кинулась уговаривать дочь, еще не зная настоящей причины ее слез, даже укорила, видя, что дочь вернулась без отца:

- Говорила тебе, чтобы не позорилась, говорила ведь!

- Эх, мама, мама! Не о том я совсем. У нас ведь дядя Коля умер, и папа уехал хоронить его, а мы ничего не знаем! Вот что обидно!

- Может, еще не поздно? - спросил Павел. - А что, машина есть, сейчас собрались бы и махнули. Езды-то всего два часа!

- Поздно спохватились… Отец три дня назад уехал, не сегодня-завтра вернется. Тогда уж сам и расскажет, что там и как произошло, - предположила Марина. - А так вполне можем разминуться.

Все на какое-то время притихли, почти растерялись, обдумывая сложившуюся ситуацию и себя в ней. Лишь Данилка ластился к матери и что-то тихо говорил ей на ухо, успокаивая. Но его детская непосредственность не смягчила сердца взрослых, лишь добавила невысказанного горя, которое совсем некстати прижилось в бунтовском доме.

Сам же Бунтов в этот вечер собирался возвращаться в Казачью Засеку, похоронив накануне единственного брата и все еще не поняв до конца, как это произошло и почему? Ведь Николай не такой уж и старый, только-только в прошлом году вышел на пенсию. Правда, он в последнее время жаловался на ноги, по врачам ходил, даже в больнице лежал на обследовании, и признали у него варикозное расширение вен - болезнь неприятную, но не смертельную. А тут простудился, началось воспаление легких, и его вновь повезли в больницу.