Журнал современник - Журнал Наш Современник 2009 #1

Отец Дионисий познакомился с псаломщицей Надеждой, худой строгой женщиной лет шестидесяти в темном платке.

- Вот, Вам в помощь, - представил он ей Валентину и Татьяну. - Могут петь и читать.

- Хорошо, - только и сказала та и, посмотрев на девушек долгим взглядом, словно не веря, что такие молодые и современно одетые девицы могут что-то делать в церкви, стала готовить на клиросе книги.

Служить решили вечерню с присоединением чина великого водоосвящения, как и положено, так как Крещенский сочельник пришелся в этом году на субботу. Алтарь показался отцу Дионисию тесным, да еще справа от царских дверей стояло старое кресло, на котором сложены были облачения всех цветов; оно занимало много места, но и убрать его не удалось, потому что облачения хранить, кроме как в алтаре, было негде. Отец Дионисий вздохнул. "Ладно, - подумал он, со своим уставом в чужой монастырь не ходят, мое дело - отслужить".

Без дьякона и без алтарника служить было непривычно - тут тебе и ек-тиньи, и возгласы, и частички из просфор надо вынуть. Ладно, что кадило раздувала за пределами алтаря сама староста и подавала всегда безошибочно вовремя. Наконец запели "Глас Господень на водах…", и отец Дионисий, открыв царские врата, вышел на середину храма, где Евдокимыч уже приготовил большой сосуд с водой. Вокруг него стояли полнехонькие банки, пластиковые бутылки, старинные ведерки и даже две зеленых эмалированных кастрюли.

Отец Дионисий поставил впереди свечу на высоком подсвечнике и начал, пока пели тропари, каждение вокруг стола с посудой. Дым из кадила вырывался густыми сизыми клубами и был такой едкий, что кто-то тут же закашлялся. "Где они только берут такой ладан", - думал отец Дионисий, но тут же ему стало стыдно - а на что они купят хороший ладан, на какие-такие средства? Или ты привез из города коробочку смирны? Так укорял он себя и решил, что, как только сможет, обязательно передаст в Сосновку килограмм афонского ладана. Хотя бы "Гвоздики" или "Розы", а лучше - "Архиерейского". Точно - "Архиерейского"! Попросит Алексея, и тот отвезет.

А служба шла своим чередом. Вот уже запели тропарь "Во Иордане кре-щающуся Тебе, Господи…", и он погрузил крест в воду. Потом все прикладывались к распятию, а отец Дионисий, не жалея воды, кропил головы прихожан во имя Пресвятой Троицы. Евдокимыч, получив свою порцию, попросил окропить его еще раз, и тяжелое от воды кропило аж причмокнуло на лбу сторожа.

- Ох, хорошо! - приговаривал бородач. - Ох, славно! Окропиши мя иссопом и очищуся!… Еще разок, так. Слава Тебе, Господи! Омыеши мя и паче снега убелюся…

- Тебе, Евдокимыч, надо в проруби купаться - вот тогда будет хорошо! - сказала стоящая рядом староста Антонина.

- Нет, на это я не способен, - возразил Евдокимыч. - Сердечко слабовато - не выдержит великой радости.

Добрую порцию святой воды получили и певчие Валентина с Татьяной. Они подставляли под кропило лица, крепко зажмуривали глаза и почему-то открывали рот - задыхались от восторга.

- Теперь отдохнем малость и Богоявленскую службу будем править, - сказала староста и громко объявила приказным тоном: - Ночью приходите в час тридцать. И чтобы без опозданий у меня!

Довольные старушки упаковывали свои бутылки и ведерки и отправлялись по домам. Пошли домой во главе с бабушкой Антониной и гости. Небо казалось еще темней, а звезды, как полагается, - ярче.

- Хорошо, - сказал, вздыхая полной грудью, Алексей. - И в город не хочется. Этот праздник надо в деревне встречать, точно!

Антонина Павловна всем приготовила места для отдыха, но за разговорами никакого отдыха не получилось. Говорили о празднике, о купании в проруби, о святой воде.

- Та макрон агиасма, - сказал, показывая на сосуд с крещенской водой, отец Дионисий. - Так греки называли эту воду. Великая святыня, значит.

- Правда, что капля этой воды море освящает? - спросила Татьяна.

- Как на такой вопрос ответишь? - отец Дионисий почувствовал, что попал на своего конька. - Церковь к любой воде относится с уважением, как к источнику жизни. Был такой святой - Кирилл Иерусалимский - так он говорил, что начало мира - вода и начало Евангелия - Иордан.

- А вода из святых источников?

- А что - из источников?

- Она тоже - святая?

- Святая. Любая вода, над которой читаются молитвы, - святая. Есть, например, вода с копия, которым разрезается Агнец на проскомидии. Или вода с обычного водосвятного молебна.

- В чем же разница? - спросил Алексей.

- Разница?… - отец Дионисий подумал и продолжал: - Если говорить языком богословия, то разница в степени воплощенности Божественной энергии.

- А попроще?

то ж тут непонятного? Сила молитв различна в разных случаях. А по молитве нашей Господь посылает свою особую благодать на то или иное вещество… На Богоявление при водосвятии особые молитвы. И вода - особая. Раньше даже был особый чин причащения от Богоявленской воды - вот какое значение ей придавалось.

- Говорят, что в двенадцать часов ночи на Богоявление вода в любом сосуде, хоть в чайном блюдце, качнется, - сказала Валентина. - Ангел крылом задевает.

- И вся вода святая! - воскликнула Татьяна. Отец Дионисий возразил:

- Святая, конечно. Такой уж день - "днесь вод освящается естество". Но не Великая агиасма, потому что только над водой при великом водоосвящении читаются специальные молитвы, только она пропитывается божественной энергией и становится "макрон агиасма". Остальная святая вода - "микрон агиасма". Великая святыня и малая святыня.

Тут подала голос молчавшая до сих пор Антонина Павловна:

- Вот что, философы, скоро двенадцать часов. Качнется вода или нет, я не знаю, но я каждый год обливаюсь водой на Крещенье. Может, кто желает из вас - воды у меня хватит.

- На улице? - передернула плечами Татьяна. - Нет, я к такому не готова.

- Мне нельзя, - сказала Валентина.

- Я - пас! - поддержал женщин Алексей. - Дома, в ванной, еще куда ни шло, а тут - нет, увольте.

Отец Дионисий понял, что ему как священнику нельзя терять лицо и придется - хочешь не хочешь - поддержать отчаянную старушку.

- А Вам не опасно, - осторожно начал он, - это… в Вашем возрасте?

- Чай, не впервой! - твердо сказала староста. - На миру и смерть красна.

Отец Дионисий вздохнул.

- Я тоже буду, - произнес он обреченно.

Да ты что, Денис! - схватила его за руку Валентина. - Простудишься!

- Молодец, батюшка! - похвалила старуха. - Ничего с ним, милая, не случится, - сказала она Валентине. - Крепче будет с Божией помощью.

Во дворе у засыпанной снегом скамейки Антонина Павловна поставила четыре ведра воды.

- Два тебе, - сказала она отцу Дионисию, - а два мне. Ну, кто первый?

- Я, - сказал отец Дионисий, вознамерившийся держать марку до конца.

- Давай, батюшка. Раздевайся в сенях, вот простыня, ей укроешься опосля. С Богом!