Варткес Тевекелян - Гранит не плавится

Казалось, всё шло отлично. И вдруг случилась беда с нашим товарищем, и это тяжело подействовало на всех нас, работников комендатуры.

Однажды поздно вечером меня вызвал Яблочко и приказал сейчас же поехать к Гугуше, произвести у него обыск, а самого его арестовать.

— Что вы, Иван Мефодьевич! Что за шутки? — невольно вырвалось у меня.

— Какие, к чёрту, шутки, когда он, подлец, опозорил нас всех!

— Что же он сделал? — спросил я с замиранием сердца.

— Дней десять тому назад, по поручению старшего коменданта Чека, он произвёл обыск в доме одного бывшего грузинского князя. Нашёл кое-какие ценности, заактировал, но утаил одну безделушку — маленькую серебряную корзиночку с принадлежностями для вязания. На следующий день подарил эту проклятую корзиночку своей девушке. Она, дура, похвасталась подарком перед подружками. И — пошла писать губерния!.. Короче, это стало известно работникам секретно-оперативной части. Те поинтересовались — откуда у Гугуши такая вещь? Проверили, ну и добрались до истины. Говорят, когда председатель узнал об этом, он страшно рассердился, тут же приказал арестовать Гугушу и наказать его со всей строгостью. Вот тебе и весь сказ!..

Некоторое время мы оба молчали. Мне ли, пережившему нечто подобное, не понять всей серьёзности случившегося?..

— Иван Мефодьевич! Вы же сами сказали, что Гугуша, кроме той злосчастной безделушки, ничего не тронул. Зачем же производить у него обыск? — наконец спросил я.

— Мало ли что!.. — был короткий ответ.

Я не представлял себе, как это я появлюсь в доме, где бывал не раз на правах близкого друга, и произведу обыск. Как буду смотреть в глаза старухе матери Гугуши, — она принимала меня с таким радушием, не знала, куда посадить… Но спорить с Яблочко было бесполезно. Нужно было хоть немного смягчить его гнев.

— Всем известно, что Гугуша хороший парень, настоящий товарищ и преданный работник! Ну, ошибся человек, не казнить же его за это? Потом — мать, она старенькая, души не чает в единственном сыне… Явлюсь я туда с обыском, — старуха помрёт от горя…

— Что ты предлагаешь? — хмурясь, перебил меня Яблочко.

— Пошлём за Гугушей Васю, — пусть явится сюда. Поговорим с ним и, если нужно, здесь и арестуем.

— Ладно, пошли Васю! — Яблочко махнул рукой. — Но его, подлеца, придётся арестовать и доставить в Чека, ясно?

Возражать я не стал и, боясь, что он передумает, тут же приказал Васе отправиться за Гугушей.

Гугуша явился ко мне притихший, растерянный, — видимо, он догадывался, зачем его позвали.

— Сдавай оружие, — сказал я, не глядя на него.

Он молча расстегнул кобуру и положил револьвер на стол.

— Теперь садись и рассказывай всё без утайки!..

— Нехорошо получилось, ох как нехорошо!.. Тамару ты знаешь, — очень красивая, такая красивая, что слов не хватает передать… — Волнуясь, Гугуша коверкал русские слова больше, чем обычно. — Скоро год, как мы встретились, — за такой время ничего не подарил ей, даже маленькой иголочка!.. Хотел, понимаешь, очень хотел, но у меня ничего не было. Обычай есть: когда любишь девушку, нужно подарить. А тут в доме старого князя вязальный инструмент видел — маленький, хороший. Думаю, зачем такой инструмент старой карге — жене князя? Положил в карман и подарил Тамаре.

— Больше ничего не тронул?

Гугуша вскочил на ноги, глаза его блеснули.

— Зачем такой кислий вопрос задал? Что я — бандит?

— Ну ладно, слушай! Поступил ты скверно, об этом говорить нечего. Я должен арестовать тебя. В Чека у следователя расскажи всю правду. И что бы ни решила коллегия, принимай как мужчина. В жизни всякое бывает: меня самого чуть не расстреляли из-за пары сапог!..

— Ваня, прошу как друга, как брата, — скажи маме и Тамаре, что меня послали в командировку! — У него дрожали губы.

До боли в сердце мне было жаль Гугушу, и я обещал выполнить его просьбу.

В последующие дни мы были заняты разработкой плана важной операции. Но всё же я выбрал минутку забежать в Чека — отнёс Гугуше передачу: табак, буханку хлеба, брынзу, фунт сахара.

На мой вопрос, что его ожидает, старший комендант ответил неопределённо:

— Нашкодил парень… Дело-то ясное, но ведётся следствие. Должно быть, его будет судить коллегия…

Операция, о которой я упомянул, была сложная и опасная. К нашим берегам часто наведывался на моторной лодке «Юлдыз» [1] Юлдыз — звезда (турецк.). контрабандист капитан Исмаил. Команда моторки была подобрана из отъявленных головорезов, готовых на всё ради наживы и лёгкой жизни. Они дважды оказывали вооружённое сопротивление пограничникам и уходили в нейтральные воды. Капитан Исмаил ни разу не попадался, хотя все спекулянты города торговали его товаром. Он ухитрялся выгружать контрабанду в укромном месте, а в порту появлялся с разрешённым грузом. В течение двух-трёх недель команда «Юлдыза» кутила, дебоширила в духанах и, распродав товар, снималась с якоря, чтобы через некоторое время снова появиться.

Стало известно, что в ближайшие дни капитан Исмаил пожалует к нам. Знали мы и место выгрузки контрабанды. Яблочко получил приказ во что бы то ни стало поймать капитана Исмаила с поличным, и у нас в порту закипела подготовительная работа. Кроме детальной разработки плана операции, мы установили связь с пограничниками.

Приближалась осень, погода испортилась. Серые облака нависли над морем, дожди не переставая шли днём и ночью, видимость ограничивалась десятью — пятнадцатью метрами. Самое подходящее время для контрабандистов!

В течение четырёх ночей мы дежурили у пустынного скалистого берега. Отчаянно мёрзли, мокли, что называется, до нитки — и никакого толку! Проклятая моторная лодка не показывалась. Возвращались на рассвете, усталые, злые. Боялись, что и на этот раз Исмаилу удастся перехитрить нас. Спали урывками, — дела в порту шли своим чередом и тоже требовали внимания.

На пятую ночь погода стала совсем невыносимой. Завеса дождя заслонила всё — море, скалы. В двух шагах не видно ни зги. Мутные ручьи, сливаясь, образовывали на наших глазах целые реки, уносили в море доски, стволы деревьев, большие камни.

Сырость пронизывала тело. Мы прятались под скалами, сидели молча, дрожа от сырости и холода. Время тянулось медленно, — казалось, никогда не наступит рассвет.

В полночь послышался плеск вёсел. Показались смутные очертания судна. На моторке огней не зажигали.

Яблочко дал команду приготовиться. Каждый из нас бесшумно занял своё место.

На берегу, под скалой, отчётливо слышались гортанные голоса. Началась выгрузка контрабанды.

Пограничник, дежуривший с нами, побежал предупредить заставу, чтобы они задержали отход моторной лодки с моря. А мы ждали, пока команда выгрузит на берег весь товар.