Наталья Баранская - Дом Лайне

Тихо было в доме несколько дней. Мать молчала. Голова повязана черным платком, едва видно потемневшее лицо, погасшие глаза. Молчала и Лайне.

Только в самом конце войны, через год после того, как погиб отец, Лайне спросила у матери, оставшись с ней вдвоем за столом:

— Мама, кто убил Тиита?

Мать сказала, глядя в тарелку:

— Я не знаю, где Тиит.

Больше о нем не говорили.

Тиит числился среди пропавших без вести.

С тех пор прошло тридцать пять лет. Время закидывало пережитое заботами, радостями, горестями, хлопотами, делами. Но забыть она не могла. Оно было, даже не было, а есть. Может, потому и не забывается, что есть. Лежит там, подо всем, под их жизнью. Только никто не знает, она одна. Тяжело. Но ничего не поправить, не изменить. Теперь уже ничего.

А то, что рассказывают про непослушного сына, — просто сказка. Когда Лайне услышала ее впервые — сердце оборвалось. Страшно стало. А потом узнала — это старая сказка. Очень старая. Древняя.

Дом стоит, как стоял. Как будет стоять еще долго. Одни ушли из дома, другие пришли в дом. Погиб отец, вскоре после войны умерла мать. Уехали сестры. Старшая, Сирья, живет с дочерью в Раквере, нянчит внуков. Марьям, младшая, стала певицей, — солистка хора в Таллине. Брат Микель уехал из Эстонии — он капитан торгового флота.

Лайне приняла в дом мужа — Енсена. Свою старшую она родила еще при матери и назвала в честь ее — Хелве, Потом родилась Пирет, за ней Томас и Майли. Дом опять наполнился. Старшая, Хелве, недавно вышла замуж, уехала в Кохтла-Ярве. Приедет, когда надумает рожать.

Дом принадлежит теперь Лайне. Ей, ее детям. Лайне выплатила Сирье ее долю, Марьям и Микель отказались от дома, от денег.

Дом — ее дом. Ее и Тиита. Только не надо об этом думать. Тяжело об этом думать.

«Наряжайся, милый братик, кас-ке, кас-ке, собирайся живо, братик, кас-ке, кас-ке. Надевай получше платье, кас-ке, кас-ке…»

Это они пели в детстве. Мать учила их разным песенкам. Они все хорошо пели.

Нет, не заснуть ей сегодня. Уже четыре часа.

Лайне поднялась, сложила постель и, взглянув на розовеющее небо, вышла из светелки и осторожно спустилась по лестнице.

В доме было тихо. Обувь стояла двумя рядами в прихожей. Лайне подняла босоножки Пирет и покачала головой — девчонка ходила по траве. Надо поговорить с ней сегодня. Танцы это одно, а ночные прогулки — совсем другое.

И Лайне пошла на кухню сварить себе чашку крепкого кофе.