Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы)

Затрудняюсь сегодня писать Вам обо всем другом. Благодарю за добрые слова о нашем сборнике «Поэзия Армении». Многое в нем не так хорошо, как того хотелось бы, многого недостает, кое-что и неверно, но силы человеческие ограничены. С чистой совестью могу сказать, что я сделал, что мог. Постараюсь позже сделать лучше и более достойное Вашей прекрасной родины, с которой сживаюсь все теснее, ибо продолжаю работать по истории Армении, готовлю особую книгу, которую уже начал печатать. Надеюсь сравнительно скоро увидеть Вас, так как в январе приглашен, что Вы, вероятно, слышали, вновь прочесть несколько лекций в Баку. Итак, до скорой встречи. Буду очень, очень рад Вам пожать руку. Сердечно Ваш Валерий Брюсов». [93] «Известия АН АрмССР» (общественные науки), 1959, № 5. (Полный текст писем И. Иоаннисиана и В. Брюсова опубликован в этом номере «Известий».)

Сколько человечности, сочувствия к личному горю своего армянского друга, сколько любви к Армении, к ее древней поэзии заключено в словах Валерия Брюсова! На благодатной почве поэзии их пути встретились, чтобы навсегда еще одним светлым лучом озарить прочные узы армяно-русских литературных связей.

Перевод и популяризация литератур обоих народов, встречи и завязывающаяся дружба не могли развиваться в сфере одностороннею влияния. Разные поколения армянских писателей неоднократно справедливо указывали, что они учились и учатся на лучших образцах русской литературы. Но как говорил один из старейших русских поэтов Сергей Городецкий: «Вообще влияний не бывает. Существует взаимовлияние, вернее взаимодействие. Вот, например, разве Валерий Брюсов не помог в период империалистической войны многим, в том числе и мне, преодолеть шовинизм, раскрыв русскому читателю великолепную картину армянской вековой культуры и литературы? Разве это не было богатым вкладом в советское здание дружбы народов — когда еще и советской власти не было? А разве я не вдохновился идеями нового века из дружбы с такими друзьями России, как Ованес Туманян?

Разве он не повлиял своим вдохновенным творчеством на мое творчество тех трудных годов? Сколько раз он поощрял меня на создание поэм — а не отдельных стихотворений! — на темы народного эпоса! Я вспоминал эти его заветы много позднее, когда работал над созданием текста для музыки М. Глинки «Иван Сусанин». Но в 1918–1919 годах я был слишком захвачен тогдашними событиями. Ованес Туманян страстно любил Лермонтова — и моего любимого поэта.

Мы знаем, что не только Тургенев влиял на Мопассана, но и Флобер на Тургенева.

Для меня нет никаких сомнений в том, что Валерий Брюсов в своей титанической работе над книгой «Поэзия Армении» вдохновлялся творческой помощью Ованеса Туманяна, и не его одного. Несомненно для меня, что его поиски нового в последних его книгах «Миг» и «Меа» (двусмысленное название — можно перевести «Спеши», можно и «Мое»), где он разрушал канонические ритмы ради остроты мысли, были предприняты не без влияния армянской ритмики, свободной от марша ямбов и хореев.

Убежден также, что переводы Аветика Исаакяна, которые так творчески любовно создал А. Блок, не могли не помочь ему в его творческих исканиях.

На мое творчество Ованес Туманян «повлиял» во всю меру нашей личной с ним дружбы. Он меня звал к эпической поэме большого масштаба на базе народного эпоса. В те трудные годы я мог откликнуться только поэмкой «Шофер Ладо» на текущие тогдашние темы. Похваливая, он ласково меня упрекал, что это все же не всенародная русская эпическая поэма.

Не могу не упомянуть, что именно он научил меня понимать диалектику «рубаи» — самой народной на Востоке формы, — требующей абсолютного слияния мысли с формой и противоречивого расположения мыслей в четырех строках. И я впервые на русском языке написал цикл стихов в форме «рубаи», учась ей на переводах рубаи моего учителя (Туманяна. — А. А.)». [94] «Гракан терт», 1959, № 14 (978).

К сожалению, до последнего времени появлялись труды, отдельные исследования и статьи, рассматривающие главным образом проблему взаимодействия литератур только с точки зрения ее односторонней значимости. Вот почему вопросы взаимовлияния и взаимодействия остаются и сегодня широким полем деятельности литературоведов, важнейшей проблемой марксистской филологической науки.

Можно с уверенностью сказать, что в дореволюционные годы не было в России такого прогрессивного деятеля русской культуры, который не был бы известен в Армении.

Точно так же, несмотря на национальный гнет в годы царизма, все передовое, прогрессивное в культуре армянского народа привлекало внимание передовых деятелей русской культуры, встречало с их стороны участие, оценку, помощь.

Царское правительство с тревогой следило за растущим интересом демократических кругов русской интеллигенции к литературе и искусству угнетаемых им народов.

Отлично различая «официальную Россию», Россию царей, помещиков и капиталистов, и Россию Пушкина, Белинского, Чернышевского и Горького, великий поэт Армении Ованес Туманян в годы разгула реакции и травли малых народов России говорил о своей горячей любви к могучему русскому народу. Он любил выразителя души русского народа — былинного богатыря Илью Муромца, перевел эпос о нем на армянский язык.

В 1912 году Туманян заявлял: «В России мы находимся под влиянием одного из лучших народов и одной из лучших литератур мира». [95] О. Туманян. Собрание сочинений (на арм. языке), т. 4, Ереван, Айпетрат, 1951, стр. 215.

В 1914 году он высказал глубокое убеждение, что России суждено разрешить самый насущный вопрос армянского народа, обеспечить его будущее и направить его к братству свободных народов.

В беседе с В. Г. Короленко О. Туманян говорил: «Русский народ — великий, могучий народ; он прост, чист и широк, подобно своим безбрежным степям; у него богатая и величественная литература, которая занимает почетное место в мировой литературе, он имеет такого гиганта, как Пушкин. В Европе такого поэта нет».

Сознание великой освободительной миссии русского народа нашло яркое выражение в произведениях многих армянских поэтов. Значительны в этом смысле заслуги Акопа Акопяна.

Общественно-литературная деятельность родоначальника и основателя современной армянской советской поэзии была тесно связана с героической революционной борьбой пролетариата Закавказья. Творчество А. Акопяна после революции было посвящено прославлению социалистического строительства Страны Советов.

Старый большевик, ценитель и знаток культуры русского народа, Акоп Акопян служил делу дружбы народов на политическом поприще так же неутомимо, как на поприще поэтическом.