Михаил Бубеннов - Орлиная степь

И только спустя час Женя вдруг вспомнила, что у нее в столе лежит письмо на имя директора. Передавая Краснюку письмо, Женя вместе с извинениями за задержку его все же успела поинтересоваться:

— Кажется, от жены, да?

Илья Ильич был очень обрадован письмом.

— Да, это от жены!

Он присел на табурет у окна, весь зардевшись на солнечном свету от волнения и по всегдашней привычке передернув губами и ноздрями, как суслик. Глаза его быстро побежали по строчкам письма, но тут же он легонько вздрогнул, задумался и помрачнел…

Между тем Женя Звездина соедннилась с Заячьим колком. Как всегда, отозвалась Светлана, но Женя, прежде чем принять от нее информацию о работе бригады, спросила:

— Светочка, а где же ваш бригадир? Он живой? Почему он никогда не подходит к рации?

— Сейчас он здесь, — ответила Светлана.

— С ним будет разговаривать Илья Ильич.

— Я слушаю, — раздался голос Багрянова. Шеня обернулась и окликнула директора:

— Илья Ильич, вас слушает Багрянов! Краснюк встрепенулся, оторопело переспросил: — Кто? Багрянов? Ах, да…

Он вдруг встал, сердито кольнул Женю глазами и вышел из диспетчерской, хлопнув дверью.

Николай Семенович Зима с удивлением покачал ему вслед головой и, подав знак Жене, чтобы продолжала разговор с Багряновым самостоятельно, тоже вышел из диспетчерской.

— Где же директор? — угрюмо спросил Багрянов.

— Понимаете, он только что вышел, — после небольшой заминки ответила Женя.

— Понимаю. Не захотел разговаривать со мной?

Здесь опять произошла небольшая заминка, после которой, сжав кулаки у груди, Женя точно выстрелила:

— Да!

— Ну и черт с ним! — резко и презрительно выговорил Багрянов. — Вероятно, произошло недоразумение?

— Забудьте это, — сказала Женя и, расставив оголенные кругленькие локотки, навалилась грудью на стол и негромко, раздельно, спросила: — Товарищ Багрянов, скажите, а не зацвела еще степь?

— Что вы, еще рано! — ответил Багрянов, вероятно немало удивленный тем, что его случайное обещание при отъезде из Залесихи не забыто.

Близ рации в Заячьем колке раздался смех.

— А кто у вас там смеется? — возмутилась Шеня.

— Это ребята тут… — ответил Багрянов. — Они острят. Неужели, говорят, новая графа появилась в сводках: о цветении степи?

— Конечно! — не задумываясь, выпалила Женя.

— Ну и бюрократи-и-изм! — донеслось из Заячьего колка.

После этого Женя Звездина приняла от Светланы информацию, из которой и узнала, что тракторист Хаяров, временно заменивший больного Белорецкого, допустил брак в работе. Дурная весть очень расстроила Женю. Жалея Багрянова, у которого беда за бедой, и зная об отношении к нему Краснюка, Женя решила попридержать печальную информацию в своем столе.

Тем временем Николай Семенович Зима, остановив Краснюка около вездехода, приготовленного для первого выезда в степь, глазами приказал шоферу отойти в сторону и начал настойчиво уговаривать директора побывать сегодня же в Заячьем колке.

Вначале Краснюк слушал молча, изредка барабаня пальцами по брезентовому тенту машины, затем возразил кислым голосом:

— Послушайте, Николай Семенович, но ведь вы только что были там!

— Был, но, к сожалению, очень недолго: надо было лететь на это дурацкое совещание в районе, — ответил Зима. — У них там плохо с питанием и не хватает людей. Я заезжал к Северь-янову и советовал ему серьезно подумать о бригаде. Но ведь Северьянов не очень-то сговорчивый человек. Багрянову с ним, конечно, нелегко…

— С Багряновым тоже несладко, — заметил Краснюк.

На мужественном скуластом лице Зимы, загорелом и обветренном, сошлись черные густые брови. Зима опустил голову и досадливо потер ладонью свой большой лоб.

— Я буду говорить откровенно, Илья Ильич, — продолжал он. — Меня все более удивляют и даже беспокоят ваши отношения с Багряновым. Почему они сложились так худо? Это для меня пока остается тайной.

— Какая же здесь тайна? Что за подозрения? — выкрикнул Илья Ильич. — Он дерзок и груб! Вот и вся причина!

— Вы забываете: он молод.

— Но разве молодые люди имеют какое-то особое право на дерзость и грубость?

— А разве мы, руководители, коммунисты, имеем право обидчиво и даже враждебно относиться к молодым людям с еще не устоявшимся характером? — возразил Зима, вцепившись взглядом в лицо Краснюка. — У нас не было и нет такого права! Нам дано одно право: воспитывать молодых людей. Но пока, если говорить откровенно, мы воспитываем их плохо.

— Как же его воспитаешь, если он лезет драться?

— Ну, знаете ли, Илья Ильич, — продолжал Зима, пожав плечами, — я тщательно расследовал все, что произошло тогда на Черной проточине. Почему вы испугались его? Это никому не понятно. Он увидел вас с Дерябой и мог нагрубить вам. Но он и не думал драться.

— Это он сам вам сказал? И вы верите?

— Верю!

— Вот это и плохо! — воскликнул Краснюк, наконец-то переходя к нападению. Нежное розовое лицо его вдруг припотело, а светло-карие глаза блеснули яркой прозеленью. — Вы влюблены в него и уделяете ему слишком много внимания! Вы все еще находитесь под впечатлением своего. романтического знакомства с ним. Это мешает вам взглянуть на него трезвым взглядом. Поймите, ведь он теперь совсем уже не тот мальчишка, которого вы встретили во время, войны! Он взрослый человек и, кажется, духовно искалечен войной. Зима сухо усмехнулся и ответил:

— Искалечен войной не он, а другой человек, его ровесник, которого, кстати сказать, вы почему-то уважаете больше, чем Багрянова.

— Вы опять о Дерябе?

— Да.

— По крайней мере Деряба не лезет не в свое дело.

— Да, это так, зачем ему лезть в наши дела? Ему не до наших дел! — ответил Зима ядовито, думая, что ссора с Краснюком неизбежна. — Он предпочитает залезть своей грязной лапой в нашу кассу. Во сколько обошлась нам его афера с вышкой?

Илья Ильич осекся и забарабанил пальцами по тенту вездехода.

— Деряба опять крутится около вас, — сказал Зима. — Что он затеял?

— Отказывается ехать на курсы, — нехотя ответил Краснюк.

— А куда же собралось его сиятельство?

— В Москву.

— Илья Ильич, не задерживайте! — очень серьезно сказал Зима. — Прикажите немедленно выдать документы. Пусть уезжает. А как его дружки?

— Говорят, ушли вчера к Багрянову.

— Вот видите! И они раскусили Дерябу!

Зима оживился и опять стал горячо доказывать, что директору станции не к лицу обострять отношения с бригадиром из-за каких-то пустых недоразумений. С каждой минутой аргументы Крас-июка, несмотря на упрямство, быстро слабели, и в конце концов он вынужден был пообещать, что сегодня же побывает в Заячьем колке.

— Обязательно заезжайте, Илья Ильич, обязательно! — обрадованно твердил Зима, прощаясь с Краснюком. — Пора кончать с этой ссорой.