Алексей Мусатов - Клава Назарова

— Нас все за беженцев принимают, — признался Федя, смущённо поглядывая на внушительных размеров чемодан в руках у Капелюхина. — Говорил я тебе, — упрекнул он приятеля. — Не мирное время — с таким гардеробом ехать. По-походному надо, с рюкзаком.

Клава с удивлением покосилась на ребят. Одеты они были по-праздничному, в новые костюмы, в светлые, с начёсом, кепочки, а у Капелюхина под горлом широким франтоватым узлом был повязан цветастый, как фазанье крыло, галстук.

— Что это разоделись, как на экскурсию?

— Это он уговорил, — смущённо кивнул на приятеля Федя.

— А что ж такого? — заспорил Капелюхин. — Не куда-нибудь — в Ленинград едем. А вдруг придётся в выходной по Невскому прошвырнуться, в Эрмитаж сходить…

— Ох, Боря, думаю, что не до прогулок вам будет, — вздохнула Клава и спросила Федю, как отец относится к его отъезду.

— Получил полное родительское благословение, — ответил Федя. — Так и так, говорит, а войны тебе не миновать. Да вот он и сам…

Подошёл Матвей Сергеевич, поздоровался с Клавой и сообщил, что наконец-то он пробился к военному коменданту и получил у него два посадочных талона на псковский поезд.

Но вагоны, к сожалению, не указаны, так что придётся пробиваться в какой попало.

— Пойдёмте, я вас усажу, — предложила Клава и повёл всю компанию к псковскому поезду.

Отыскав знакомый вагон, она вызвала из него Лёлю и попросила взять с собой ребят.

Девчата, узнав Сушкова и Капелюхина, охотно втащили их вещи в вагон.

Потом, простившись с Клавой и Матвеем Сергеевичем влезли в вагон и сами ребята. Вскоре поезд тронулся и, лязгая колёсами на стыках, отошёл от станции.

Над городом завыла сирена. По радио объявили воздушную тревогу…

Утром чуть свет Клаву вызвали в райком партии.

— Не удивляйся, что так рано подняли, — протягивая руку, объяснил ей секретарь райкома Остроухов, плотный крупнолицый мужчина с седеющим ёжиком волос на голове. — У нас теперь рабочий день без начала и без конца. Присядь, подожди!

Клава отошла к окну.

Дмитрия Алексеевича Остроухова она знала неплохо. Не один раз, придумав с пионерами какое-нибудь интересное дело — то пылающий костёр на берегу Горохового озера, то встречу пионеров со старыми коммунистами и знатными людьми города, то далёкий поход по местам первых боёв Красной Армии, Клава прорывалась в кабинет к секретарю райкома партии за советом.

— Несподручно мне заниматься такими делами… Возраст не тот! — отшучивался Дмитрий Алексеевич, но Клава настойчиво заставляла выслушивать себя.

Сейчас в кабинет секретаря то и дело входили люди и, склонившись над столом, вполголоса докладывали, как идёт подготовка к эвакуации жителей города.

«Зачем меня-то позвали? — подумала Клава. — Неужели опять поручат какую-нибудь работу с детьми? Может быть, пошлют сопровождать эшелон с детдомовцами и школьниками». Ну нет, с ребятами она распрощалась надолго, ей надо сейчас догонять Лёльку…

— Прошу, — пригласил Остроухое Клаву, когда волна посетителей немного спала. — На фронт, наверное, собралась? — прямо спросил он.

Клава кивнула.

— Откуда вы знаете?

— Время такое — догадаться нетрудно, — усмехнулся секретарь райкома. — Сестру проводила, сама на курсы записалась… Так вот, Клаша. Фронт для тебя уже есть… Здесь же, в городе, рядом.

— Как — в городе? — не поняла Клава.

— Хотим послать тебя в истребительный батальон к комсомольцам. Будешь помогать Важину…

— Василию Николаевичу? — вскрикнула Клава.

— Да, да. Он назначен командиром истребительного батальона.

— Дмитрий Алексеевич, а кого истреблять будем? Неужели город сда… — Клава не договорила, помешал телефонный звонок.

Сказав в трубку, что он выезжает, Остроухов поднялся из-за стола и нахлобучил на голову фуражку.

— Так как же, Клаша? Ребят ты знаешь. Многие твои бывшие пионеры. Будешь у них вроде за политрука. Твоему слову они вот как верят. А положение в городе не из лёгких, ожидать можно всякого… Так согласна?

— Раз надо, пойду, — кивнула Клава. — А только курсы я всё равно не оставлю…

— Ну что ж, учись, пригодится. Желаю успеха! — Остроухов пожал ей руку, и они расстались.

Заглянув домой и предупредив мать о своём назначении, Клава направилась в свою школу, где теперь размещался истребительный батальон.

У дверей со старенькой трёхлинейной винтовкой в руках стоял на посту Саша Бондарин. Он был в своей неизменной школьной вельветовой куртке с «молниями», в тапочках на босу ногу и в сатиновых спортивных шароварах. Куртка была заправлена в шаровары и перетянута широким солдатским ремнём, на котором висел патронташ. От аккуратного пробора не осталось и следа, тёмные волосы были взлохмачены, и на макушке чудом держалась залихватски посаженная крошечная кепка.

У школьной ограды толпилось несколько мальчишек во главе с Петькой Свищёвым. Они завистливо поглядывали на Сашу, особенно на его винтовку, вздыхали, переминались с ноги на ногу и упрашивали часового пропустить их в школу к командиру истребительного батальона.

— Сказано вам, без пропуска нельзя, — говорил Саша. — И вообще шли бы вы по домам… Тут вам не игрушки.

— А может, я книжки в классе забыл, — настаивал Петька. — Почему в школу не пропускаешь?

— Спохватился тоже… Какие теперь книжки, когда война? — отмахнулся Саша.

— А почему тебе автомат не дали? — не унимался Петька.

— Винтовка тоже неплохо…

— А может, она учебная… не стреляет. И патроны, наверное, холостые.

— Много ты понимаешь! — рассердился Саша и запальчиво принялся объяснять, что винтовка у него самая настоящая боевая, безотказная, и патроны совсем не холостые.

— А часовому на посту разговаривать не полагается, — усмехнулась Клава, подходя к дверям школы.

Саша вспыхнул, как девица, и, бросив на мальчишек свирепый взгляд, замер по стойке «смирно», прижав винтовку к бедру.

Клава, косясь на сконфуженного часового, взялась за дверную ручку.

— Про… пропуск? — сдавленным голосом произнёс Саша.

— Пропуск?! — с деланным удивлением переспросила Клава. — Разве ты меня не знаешь? Я же старшая пионервожатая.

Саша смутился ещё больше.

— Нельзя без пропуска… Никому… Так приказано… — забормотал он и с решительным видом загородил дверь.

— Наконец-то часовой вспомнил свои обязанности, — улыбнулась Клава и покачала головой: — Ах, Саша, Саша…

Она показала ему направление райкома и вошла в школу. Истребительный батальон, составленный из выпускников школы, из старшеклассников и городских комсомольцев, размещался в школьных классах. Парты были вынесены в коридор, на полу лежали матрацы, набитые соломой или сеном и застеленные разномастными домашними одеялами: комсомольцы находились на казарменном положении. В углу в козлах стояли винтовки, на стене висели противогазы. Тут же были свалены фанерные мишени для стрельбы, прицельные станки, учебный станковый пулемёт.