Алексей Мусатов - Клава Назарова

Свернув в сторону от дороги, Володя прилёг на кучу трухлявой соломы и решил немного отдохнуть.

Вскоре он забылся тяжёлым горячечным сном. Во сне бредил, вскрикивал. Это, по-видимому, и привлекло проезжавшую мимо подводу.

Проснулся Володя от прикосновения чьих-то жёстких сильных рук. Он открыл глаза, попытался вскочить на ноги, но сильный удар в подбородок вновь уложил его на солому.

— Лежи, сучий сын! — раздался скрипучий голос, и Володя увидел над собой бородатое, с хищным горбатым носом лицо пожилого мужчины. Рядом с ним стоял сухопарый немецкий солдат и держал наизготовку карабин.

— И не рыпайся! — добавил бородатый мужчина. — Видишь, солдат с карабином. Зараз пулю получишь.

Он властно обшарил Володю, вытащил из кармана его брюк пистолет, а из-за пазухи пачку листовок.

— Та-ак-с! — причмокнул бородач. — Ясна картинка! И пушечка про запас, и листовки за пазухой. Партизан, значит? В город пробираешься?

Володя прикрыл глаза. Как же глупо, бездарно он попался! И всё из-за этой неожиданной болезни.

— Чуешь, немчура, — бодрым голосом закричал бородатый солдату, словно тот плохо слышал, — какую мы цацу захватили? Партизан! Ферштее? Партизан это…

— Ферштее! Партизан! Зер гут! — обрадованно залопотал солдат, потряхивая над головой Володи карабином.

— А ну, цаца! Садись в телегу, — приказал бородатый. — Сейчас мы тебя в Остров доставим, в комендатуру.

Володя с трудом поднялся на локте и вгляделся в лицо мужчины. Неужели этот русский по виду человек способен сдать его в жандармерию?

Лицо бородача показалось ему знакомым.

«Да ведь это Шалаев… староста из Ольховки… предатель», — похолодев, узнал Володя. Он видел Шалаева недели три тому назад, когда тот приезжал по какому-то делу в Рядобжу.

«От такого не вырвешься, — подумал Володя. — Что же делать? Может, напугать чем-нибудь?»

— Тиф у меня… сыпняк, — хрипло сказал он.

— Сыпняк? — оторопев, отступил староста. — Этого ещё не хватало. — Он покосился на солдата, потом толкнул Володю сапогом в бок. — Ладно. Вот доставлю тебя куда надо, а там разберутся… Лезь на телегу!

Володя с трудом забрался на телегу и лёг на сено головой к задку. Солдат, не выпуская карабина из рук, поместился у него в ногах слева, староста сел справа и, шевельнув вожжами, тронул лошадь.

— Ты, партизан, думаешь, я тебя задарма везу? — не поворачивая головы, заговорил староста. — Как бы не так! Знаешь, какой приказ от начальства поступил ко всем крестьянам? Я его назубок выучил. Слушай вот: «Кто обезвредит партизан или узнает их точное месторасположение, способствуя воинским частям переловить их, будет награждён полевой комендатурой в Острове большой денежной наградой, а по желанию скотом и землёй». Слыхал, партизан? Так что ты мне как сон в руку… Теперь-то я земличкой разживусь.

— А вот когда тебя обезвредят, фашистский холуй, за тебя никакой взятки не дадут, — вполголоса сказал Володя.

— Ну ты, отродье! — Староста замахнулся на него вожжами. — Помалкивай! Твоя песенка спета…

Володя стиснул зубы. А пожалуй, и в самом деле его песенка спета. Пистолет, листовки, хождение по району без пропуска — кто же ему теперь поверит, что он просто ходил за продуктами! Да и мешок у него совсем пустой. Значит, в комендатуре его задержат, начнутся допросы, следствие, а может, что и похуже.

Скосив глаза, Володя посмотрел на свою охрану. Солдат-немец, казалось, дремал, сидя на краю телеги и держа карабин на коленях. Староста, погоняя лошадь, что-то мурлыкал себе под нос, предвкушая, видимо, хорошую награду от комендатуры.

«Бежать! Надо бежать!» — пронеслось у Володи в голове. Но как? Просто спрыгнуть с телеги и броситься через поле вон к тому овражку! Но далеко не убежишь — земля от дождей раскисла, да и пуля из карабина уложит его в первую же минуту.

Может быть, столкнуть солдата с телеги и вырвать у него карабин? Но солдат, видно, держит оружие крепко, да и сам он хотя и сухопарый, но жилистый и сильный. Вот если бы под руку Володе попался какой-нибудь камень или железный шкворень, тогда бы ещё можно рискнуть.

И вдруг Володя почувствовал под правым боком что-то твёрдое. Он осторожно сунул под сено руку и нащупал топорище. Сердце его замерло. Замерло от неожиданной находки и оттого, что впервые в жизни ему предстояло ударить человека топором.

Но медлить было нельзя. Чуть отодвинувшись в сторону, Володя бесшумно вытащил из-под сена топор. Остальное произошло как в тумане…

Володя быстро вскочил на ноги, с яростной силой ударил немца обухом по голове и спрыгнул с телеги. Покачнувшись вперёд, солдат, как куль, сполз на землю. Володя выхватил у него карабин и направил его на старосту, который уже успел соскочить на дорогу по другую сторону телеги.

— Ну, ну, ты не шуткуй! — растерянно забормотал староста, пятясь назад.

Потом, вспомнив, что у него тоже есть оружие, он полез в карман.

— Ни с места! Руки вверх! — скомандовал Володя.

Но староста продолжал пятиться, и рука его уже вытаскивала из кармана Володин пистолет.

И опять медлить было нельзя. Почти не целясь, Володя нажал спусковой крючок. Староста упал…

Выстрел прозвучал, как гром из низко нависшей тучи, и юноше показалось, что сейчас со всех сторон к нему подбегут люди.

Вытерев холодный пот с лица, он оглянулся. Нет, в поле никого не было. Сумерки сгущались. Надо было подумать, что делать дальше.

Пересиливая зябкую дрожь, Володя забрал у мёртвого старосты свой пистолет и листовки, потом по очереди оттащил убитых в сторону от дороги и забросал картофельной ботвой. Затем он догнал подводу и повернул лошадь в обратную сторону, а сам, забрав карабин, окольными тропами стал пробираться к деревне.

Карабин спрятал в своём потайном складе оружия, но домой не пошёл, а, добравшись до избы Костиных, условным стуком вызвал на улицу Аню и попросил устроить его на ночь в старой бане.

Перепуганная девушка ввела Володю в баню, засветила фонарь и ахнула — такой необычный вид был у юноши.

— Случилось что-нибудь? Гонятся за тобой?

— Нет… Всё ладно… — прохрипел Володя. — Видно, простудился… жар у меня. Матери не хочу показываться… Ты завтра до Клавы сходи… Есть задание от Седого…

Целую неделю Аня выхаживала своего заболевшего друга, так и не узнав, что с ним случилось в дороге.

И только встав на ноги и встретив Клаву, Володя признался, что он убил двух людей.

— Не людей, нет, — поправила Клава. — Мразь это, чума…

Встречаться подпольщикам становилось всё труднее и труднее. За квартирой Клавы Назаровой наблюдала Бородулиха, у швейной мастерской Самариной постоянно торчали полицаи, вечеринки молодёжи с патефоном и танцами тоже начинали вызывать у немецких патрулей подозрение. А совсем недавно Ваня Архипов, который доживал в полиции последние дни — Сашу Бондарина давно уже оттуда выгнали за лень и нерадивость, — строго-настрого предупредил Клаву, чтобы она вела себя как можно осторожнее, так как за ней усиленно следят.