Владимир Кормер - Крот истории

Что?! Почему вы, молодой человек, так на меня смотрите?! А-а, вы тоже! Вы тоже решили, что я спятил! Вот оно что! Понятно, понятно!.. Так и запишем! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!.. Нет, вы ошибаетесь дру-у-г дорого-о-ой, как поется в какой-то песенке у Вертинского. Вы думаете: король Лже-Фердинанд, министерство культуры — он спятил… Не спорьте, вы так и подумали, признайтесь! Но я уверяю вас, что — нисколько! Честное-благородное слово, мной руководила совсем другая логика! Вы не схватываете всей тонкости!..

Я не хуже вашего понимал, что реставрация прежней династии в S=F невозможна!.. Но — рассуждал я, и вы сейчас со мной, возьмем для примеру Россию. В России появление Лже-Дмитрия привело к так называемому Смутному времени. Так? Именно так… А в S=F появление Лже-Фердинанда разве не приведет к тому же самому?! Смутное время, но на более высоком, современном уровне!.. Несомненно, — рассуждал я, — это обусловит и дальнейшее развязывание и ускорение революционного процесса!.. Если потребуется, в критический момент меня вывезут самолетом!.. Ну а если все сойдет гладко, тоже неплохо!.. Ах, как жаль, что у меня не осталось этих записей, из конспирации пришлось уничтожить. Вы увидели бы, что там все это обрисовано как следует быть!.. Итак, я продолжаю…

Интерлингатор в силу вышеприведенных соображений, — записывал я, — будет молчать… Ну а если нет?.. Тогда пусть пеняет на себя!..

Вторым пунктом у меня значилась жена… С ней я тоже должен был каким-то образом… Гм… Как быть с нею?.. Что?! Почему вторым пунктом именно она?!..А потому, что я вдруг представил себе, как она скептически усмехается, когда ей сообщают, что ее муж… Вообще-то ей это должно польстить… Быть женою, вернее — супругою… х-х… Двор, высший свет, аристократия… Ее Величество!.. А делать ли мне ее королевой?.. Это требует дополнительного рассмотрения. Могут возникнуть политические и династические неурядицы! Скажут: вот, явился — не запылился! да еще и с бабой!.. М-да, пожалуй, разумнее будет выбрать себе кого-нибудь из тамошних, из хорошей фамилии, и помоложе… Чтоб были дети, наследники, это упрочит положение.

Так и Наполеон делал… А этой объяснить: мол, ты должна понять и простить, интересы дела требуют, будешь как Жозефина… Да, конечно, хватит с нее и аристократического салона!.. Но все равно: как представлю себе ее скептическую ухмылку!.. Начнет острить, прохаживаться на мой счет! Еще соберет вокруг себя оппозиционеров! Жозефина ведь тоже, кажется, фрондировала?.. Еще бы — покинутая женщина!.. Нет, надо отнестись к этому серьезнее!..

На третьем месте у меня был татарин… Я решил (временно) забыть о том, что между нами было. Татарин мог еще пригодиться. Человек все-таки талантливый, хоть и алкаш. Нельзя разбрасываться людьми, талант надо беречь. Определю-ка я его на дипломатическую работу. В Лондон, королевским послом! Пускай посидит себе в Гайд-парке, подышит любимым воздухом. Может, и я улучу минуту, к нему туда съезжу!.. Да, так и сделаем! Я помимо всего прочего должен показать, что я зла не помню, я великодушен и милосерд!..

Не успел я дописать последней строки, как в дверь постучали. Впустил. Интерлингатор с татарином… Опять секундные колебания: не прикончить ли их разом, обоих!.. Нет, нельзя. В одиночку мне с ними не справиться. Да и куда их потом денешь?!

— Прошу! Очень своевременно!

Говорил с ними ласково, но твердо. Без обиняков изложил им свой план, хотя и с некоторыми купюрами, естественно. Они быстро поняли мою силу, план приняли единогласно, были, правда, несколько ошарашены его смелостью.

Прощаясь, бедный татарин совсем смешался:

— Извини-те… м-м… — (Он, осел, не знал, как теперь ко мне обращаться, но хорошо уже и то, что догадался перейти на «вы»). — Мы… я… мы хотели пригласить… вас… Так, небольшой вещер воспоминаний.

— Что, траурный митинг?! — я проницательно посмотрел на него. — Нет, господа, мне неудобно. Могут возникнуть нежелательные осложнения, если мое участие получит широкую огласку…

Уходили — пятились, задами толкали друг друга…

Вечером ощутил голод. Спустился в столовую. Все уже знали. Понял по их лицам. Смотрели на меня издали, подойти никто не посмел. Поел с аппетитом. Опять все валилось в меня как в бездонную бочку, но теперь я чувствовал, что внутри этой бочки гудит огонь в миллион градусов, и получал от пищи удовольствие. Кухарка, или — как там ее? — буфетчица буквально стелилась передо мной. Чтоб не так уж робела, спросил, как звать… Катя? Хорошее имя… Вот скоро, Катя… эх, скоро я для тебя что-нибудь да сделаю! Будешь заведующей королевским буфетом!.. А пока что, знаешь, угости-ка ты меня муссом!..

На обратном пути вижу: в холле странное зрелище! Толпятся у дивана, кто-то чуть не с ногами на него забрался, кричат наперебой, хватаются за грудки, стулья в беспорядке. Тут и татарин, и Иван Иванович, и библиотекарша, и курьерша, и уборщица, и еще какие-то люди. Меня долго не замечают. Я стою и смотрю на это безобразие. Решил, что сейчас будет интересная передача по телевизору и эти дураки ссорятся из-за места, кому где сидеть.

Увидали меня, стали одергивать один другого. Замолкли. Криво улыбаются. Стыдно… Потом Иван Иванович — он побойчей — показывает мне рукой: присоединяйтесь, мол, к нам. Все с готовностью тотчас расступаются. Тут только я понял, что собираются они вовсе не телевизор смотреть, а позировать для групповой фотографии, как в домах отдыха это обычно делается, и хотят, чтоб я снялся вместе с ними, в центре, на память!.. Ну конечно! — вон и буфетчица с кухни идет, охорашивается, рыжие кудри свои приглаживает (вот черт, опять забыл, как ее зовут!)… Ба! А вот и маленький человечек с сухой ручкой! Интересно, что ж, он так и будет фотографироваться в своем балахоне?!

Мне уже все машут руками. Я положил себе: если маленький человечек персонально пригласит меня, тогда я так и быть подойду… Подождал… Он вроде бы сделал жест в мою сторону, но как-то, мне показалось, вяло… и нахально уселся на стул, который они предназначили мне!..

Не решив окончательно, как поступить, я стал оглядываться: кто же у них фотограф?.. Смешно! Ни фотографа, ни фотоаппарата (аппарат для таких групповых снимков обычно громоздкий, на ножках) еще и в помине не было!.. Они опять зажестикулировали, чтоб я шел к ним. Я пожатием плеч и кивком головы показал, что раз фотографа нет, и неизвестно, придет ли он вообще, то я считаю затею бессмысленной, и ушел.

Тем же вечером, или утром следующего дня, или через день, обнаружил, что часы мои испортились! У меня такие часы японские, «Сейко», с календариком, подарок жены, ходили безотказно, все завидовали, а тут — тряс, тряс — ничего не помогает!.. А в записной книжке своей (она — видите? — у меня тоже с календариком) я давно уже для конспирации записи, к такому-то дню относящиеся, под другими числами делал. Вот теперь и запутался!