Сигизмунд Кржижановский - Возвращение Мюнхгаузена. Повести, новеллы, воспоминания о Кржижановском

Штерн. Значит, меня увидят таким? Как вот ты?

Роль. Да.

Штерн (в раздумье) . Так. Еще вопрос: откуда ты? И еще: откуда бы ты ни был, тебе придется уйти. Я отказываюсь от роли.

Роль (приподымаясь) . Как угодно.

Штерн (шаг вслед) . Стой. Я боюсь: тебя могут видеть. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь, кроме меня... ты понимаешь.

Роль. Не торопитесь включать меня в пространство. Дело в том, что видеть меня... ну, скажем, необязательно. Мы существуем, но условно. Кто захочет - увидит, а не захочет вообще, это насилие и дурной вкус: быть принудительно реальным. И если у вас, на земле, это еще не вывелось, то...

Штерн. Постой, постой. Но ведь я хотел видеть другого...

Роль. Не знаю. Может быть, перепутали подорожные. При переходе из мира в мир это бывает. Сейчас у нас огромный спрос на Гамлетов. Гамлетбург почти опустел.

Штерн. Не понимаю.

Роль. Очень просто. Вы затребовали из архивов, а вам прислали из заготовочной.

Штерн. Но как же это... распутать?

Роль. Тоже - просто. Я провожу вас до Гамлет-бурга, а там ищите, кого вам надо.

Штерн (растерянно) . Но где это? И как туда пройти?

Роль. Где! В Стране Ролей. Есть и такая. А вот как, этого ни рассказать, ни показать нельзя. Думаю, зрители извинят, если мы... за закрытым занавесом.

Рар спокойно оглядел нас всех:

- Роль, в сущности, права. С вашего разрешения, даю занавес. Теперь дальше, позиция вторая: постарайтесь увидеть уходящую от глаз перспективу, ограниченную со всех сторон близко сдвинувшимися стенами и заостренную вверху жесткими каркасами готических арок. Поверхность этого фантастического туннеля сверху донизу в квадратных пестрых бумажных пятнах, поверх которых разными шрифтами на разных языках одно и тоже слово: Гамлет, Гамлет, Гамлет. Внутри, под убегающими вглубь буквами разноязыких афиш, - два ряда теряющихся вдалеке кресел. В креслах - завернувшись в черные плащи, длинной вереницей - Гамлеты. У каждого из них в руках книга. Все они склонились над ее развернутыми листами, их бледные лица сосредоточены, глаза не отрываются от строк. То здесь, то там шуршит перелистываемая страница и слышится тихое, но немолкнущее:

- Слова, слова, слова.

- Слова - слова.

- Слова.

Я еще раз приглашаю вас, замыслители, вглядеться в череду фантомов. Под черными беретами опечаленных принцев вы увидите тех, кто вводил вас в проблему Гамлета, в этот длинный и узкий - сквозь весь мир протянувшийся глухой коридор. Я, например, сейчас ясно могу разглядеть - третье кресло слева - резкий профиль Сальвиниевого Гамлета, сдвинувшего брови над ему лишь зримым текстом. Правее и дальше под складками черной тяжелой ткани хрупкий контур, похожий на Сарру Бернар; тяжелый фолиант с отстегнутыми бронзовыми застежками оттянул тонкие слабые пальцы, но глаза цепко ухватились за знаки и смыслы, таимые в книге. Ближе, под красным пятном афиши, одутлое, в беспокойных складках лицо Росси; дряблеющая щека уперлась в ладонь, локоть в резную ручку кресла; мускулы у сгиба колен напряглись, а у виска пульсирует артерия. И дальше, в глубине перспективы, я вижу нежно очерченное лицо женственного Кемпбеля, острые скулы и сжатый рот Кина и там, у края видения, запрокинутую назад, с надменной улыбкой на губах, с полузакрытыми глазами, то возникающую, то никнущую в дрожании бликов и теней ироническую маску Ричарда Бэрбеджа. Мне трудно рассмотреть отсюда - это далеко, - но, кажется, он закрыл книгу: прочитанная от знака до знака, сомкнув листы, она неподвижно лежит на его коленях. Возвращаюсь взглядом назад: иные лица затенены, другие отвернулись от меня. Да, возвращаюсь, кстати, и к действию.

Дверь в глубине, подымаясь створкой кверху, как занавес, выбрасывает резкий свет и две фигуры: впереди, с видом чичероне, шествует Роль; вслед за ней озирающийся Штерн. Ноги его в черном трико, шнурки развязавшихся туфель болтаются из стороны в сторону, на плечах наскоро наброшенный короткополый пиджак. Медленно - шаг за шагом - они проходят меж рядов погруженных в чтение Гамлетов.

Роль. Вам повезло. Мы попали как раз к нужной вам сцене. Выбирайте: от Шекспира до наших дней.

Штерн (указывает на несколько пустых кресел) . А тут почему не занято?

Роль. Это, видите ли, для предстоящих Гамлетов. Вот сыграй вы меня, и мне б сыскалось местечко, ну, не здесь, так где-нибудь там, сбоку, на табуретке, с краешку. А то мы какой конец отломали - из мира в мир, и вот стой. Знаете, пойдем-ка из страны достижений в страну замыслов: там места сколько угодно.

Штерн. Нет. Искать надо здесь. Что это?

Над дугами сводов - в вышине - проносятся плещущие звуки; стихли.

Роль. Это стая аплодисментов. Они залетают иногда и сюда: перелетными птицами - из мира в мир. Но мне здесь дольше нельзя: еще хватятся в замыслительском. Шли бы со мной, право.

Штерн отрицательно качает головой; его проводник уходит; один - среди слов, в словах. Жадно, как нищий сквозь стекло витрины, всматривается в ряды ролей. Шаг, другой. Колеблется. Глаза его, постепенно пробираясь сквозь полутьму, начинают различать застывшую в глубине великолепную фигуру Ричарда Бэрбеджа.

Штерн. Этот.

Но тут один из Гамлетов, который, отложив книгу, давно уже вглядывался в пришельца, поднявшись с кресел, внезапно преграждает ему дорогу. Штерн в смятении отступил, но Роль сама смущена и почти испугана: выступив из полутьмы в свет, она обнаруживает дыры и заплаты на своем неладно скроенном - с чужого плеча - плаще; на плохо пробритом лице Роли искательная улыбка.

Роль. Вы оттуда?

Утвердительный кивок Штерна.

Оно и видно. Нельзя ли осведомиться: почему меня больше не играют? Не слыхали? Всем, конечно, известно, что трагик Замтутырский отпетый пьяница и мерзавец. Но нельзя же так. Прежде всего - он меня не выучил. Вы представляете себе, как приятно быть невыученным: не то ты еси, не то не еси. В этой самой бытенебыти, в третьем акте, знаете, мы так запутались, что если бы не суфлер... и вот после этого ни разу у рампы. Ни одного вызова: в бытие-с. Скажите на милость, что с Замтутырским: спился или амплуа переменил? Если вернетесь, прошу вас, поставьте ему на вид. Нельзя же так: породил меня, ну и играй меня. А то...

Штерн, отстраняя Пародию, пробует пройти дальше, но та не унимается.

С своей стороны, если могу быть чем полезен...

Штерн. Я ищу книгу третьего акта. Я - за ее смыслом.

Роль. Так бы и сказали. Вот. Только не зачитайте. Замтутырский, как и вы, на этой книге всю игру строил: меня ни в зуб, ну и ходит по сцене и чуть что - в книгу. "Раз, говорит, Гамлету в третьем акте можно в книжку смотреть, то почему нельзя во втором или, там, в пятом; оттого, говорит, и не мстит, что некогда: книжник, эрудит, занятой человек, интеллигент, читает-читает - оторваться не может, убить и то некогда". Так что, если любопытствуете, пожалуйста: перевод Полевого, издание Павленкова.