Иван Шевцов - Во имя отца и сына

- Кого это "вас"?

- Меня и Законникову… Эта женщина у Посадова в народном театре играет.

- Ты давно дома?.. На чем ты ехал?

- На такси. Вместе с ней. Она дальше поехала, к себе в общежитие. А я вышел.

Елена Ивановна испытующе посмотрела в глаза мужу. Под его доверчивым взглядом растаяли все ее подозрения, и она разрыдалась, бросившись к нему на шею. Емельян обнял ее, обмякшую, беспомощную, в пальто и шапке, прижал к груди и ласково проговорил:

- Леночка, родная, что случилось? Дай я сниму пальто.

Он помог ей раздеться, посадил на колени, и она, вся в слезах, смеясь и целуя его, начала шепотом рассказывать:

- Какая я глупая! Я никогда не знала такой ревности. Не думала, что это так больно и тяжело. Наверно, я тебя сильно люблю.

- Ну, Леночка, ревность не всегда признак любви. Чаще - голос уязвленного самолюбия.

А она все спрашивала его, возбужденная и счастливая, любит ли он ее.

- Кто много и красиво говорит о любви, тот не способен на глубокие чувства, - ответил Емельян.

Елена Ивановна решила не говорить мужу об анонимном звонке, чтобы не расстраивать его: она теперь знала, что это была подлая провокация…

О скульптуре Климова и о самом ваятеле много говорили в цехах завода "Богатырь", завидовали тем, кому посчастливилось в воскресенье побывать в мастерской Петра Васильевича. Уже в понедельник в обеденный перерыв Вероника как бы случайно встретилась с Сашей. Она была по-необычному серьезна, без прежней своей игры в значительность, серьезна в самом деле, на что наблюдательный Саша сразу обратил внимание. Сказал со своей непосредственностью, щуря насмешливые глазки:

- Ты сегодня какая-то не такая.

- А какая?

- Совсем другая.

Она, вопреки Сашиному ожиданию, не стала кокетничать, а просто сказала:

- После вчерашнего я много думала. Работы твоего отца не то чтоб поразили, а, ты понимаешь, как бы тебе сказать, встряхнули, что-то перевернули во мне. Я еще не могу разобраться, что именно.

Она могла бы сказать - не только работы Климова, но и вообще все события вчерашнего дня, встреча с маршалом, ужин в ресторане. Но она сказала об одном Сашином отце.

- Искусство, если оно настоящее, всегда встряхивает, заставляет думать, - так же просто, скрыв свое приятное удивление, заметил Саша.

- Мне хочется с тобой поговорить… об искусстве.

Доверчивая откровенность светилась в ее открытых блестящих глазах и покоряла Сашу. Он пообещал:

- После смены зайду. Обязательно.

Вероника ждала его в библиотеке и немножко волновалась. Ей действительно хотелось многое сказать Саше, совершенно новое, для нее неожиданное, но она опасалась, что не сможет сказать так, как надо, потому что мысли ее еще не устоялись, не пришли в порядок, а находились с том хаотическом состоянии, когда еще самой не совсем и не до конца ясны. Боялась, что и Саша, всегда относившийся к ней с дружеским легкомыслием и безобидной иронией, не поймет ее, новую - по крайней мере так думала сама о себе Вероника - и не поможет ей разобраться в том нестройном рое мыслей и дум, которые вдруг охватили ее после вчерашнего посещения мастерской Климова. А именно в его помощи она теперь нуждалась.

Как она не хотела видеть сейчас читателей: не дадут поговорить с Сашей наедине. Поэтому двух девушек из конструкторского отдела, зашедших поменять книги, она старалась поскорее выпроводить. А девушки не спешили уходить, они искали какие-то необыкновенные, сногсшибательные книги и все, что предлагала им Вероника, отклоняли. Когда наконец они ушли, заявился Посадов, сухо поздоровался и пошел к дальним стеллажам рыться в книгах. Он это делал часто: отыщет нужную книжку и идет в читальный зал. Домой книг никогда не брал, полушутя объясняя: "Еще потеряешь, потом с вами беды не оберешься". На этот раз он быстро отыскал том Ленина и удалился в читальный зал. Вероника с облегчением вздохнула.

Придя в библиотеку, Саша обратил внимание, что со стенда книжных новинок исчезли сборники Капарулиной и Воздвиженского. На их месте стоял толстый детективный роман "про шпионов", как говорят читатели, две повести модных молодых писателей - одна "про любовь", другая "про современных мальчиков и девочек". Обе эти повести Саша читал раньше в журнале "Юность" по совету Вероники.

Саша и Вероника поняли, что поговорить им сейчас не удастся. Они условились встретиться после закрытия библиотеки.

В тот же день Коля Лугов говорил Роману Архипову:

- Вчера Пастухов с Ключанским поссорились… на идейной основе. Белка примкнула к Юре.

- Это ненадолго, - поморщился Роман: - у Пастухова не было и нет своих позиций - привык думать чужой головой.

- Ты это зря, - возразил Коля и серьезно вздохнул.

- Что именно? - Роман открыто посмотрел ему в глаза.

- Пастухова и Белкину считаешь безнадежными.

Для Архипова Пастухов и Белкина были главными подпевалами Ключанского. Ну а уж этого Вадика он считал законченным стилягой, живым носителем тлетворных бацилл. Все, что тащил на завод Ключанский - пошленькие песенки и гнусные анекдоты, грязные сплетни и сенсационные "мнения", - бойко подхватывалось и распространялось Белкиной и Пастуховым.

- Конечно, встреча с маршалом не должна для них пройти бесследно, - уже рассудительно произнес Роман. - Ключанский выглядел ощипанным цыпленком.

- Побольше бы таких встреч, - сказал Коля. - Пастухова с Белкиной обязательно надо приглашать. Да и Ключанского тоже: скорей поймет, что такое эти капарулино-воздвиженские. И вообще, нам надо чаще собираться. Всем вместе. И в другой обстановке. В домашней.

Да, Роману было над чем задуматься. Он придерживался того нехитрого мнения, что горбатого могила исправит, и не очень верил в возможность перевоспитания "трио", возглавляемого Ключанским. Главное, считал он, не допустить распространения заразы, оградить молодежь от влияния Ключанского. Дурной пример заразителен. И вдруг Ключанский поссорился с Пастуховым и Белкиной! Это было неожиданно и ново. "А пожалуй, Коля прав, - думал Роман, возвращаясь после работы домой. - Надо собираться всем вместе. В непринужденной обстановке". Он вспомнил, что не только Коля, но и Саша Климов как-то довольно прозрачно намекали ему устроить на квартире Архиповых - а где же больше: отдельная трехкомнатная, родители за границей - нечто вроде вечеринки. По случаю? Предлог всегда можно придумать. А, собственно, не обязательно предлог: разве нельзя просто так? Можно, конечно, пригласить и Пастухова с Белкиной. Ключанского лучше не надо: испортит весь вечер. А впрочем, это любопытно - посмотреть, какой он, Ключанский, за проходной завода. Даже очень интересно. Ключанский не комсомолец. Ну и что с того - и Олег, младший брат Романа, тоже не комсомолец. Олег - аномалия. Или просто Роман не понимает родного брата. В строительном институте Олег учится на пятерки и четверки. Тут к нему никаких претензий. В поведении тоже - хоть в монастырь: к спиртному равнодушен, девушек презирает "в принципе". Это куда ни шло - до поры до времени. Природа - она свое возьмет. Беспокоит Романа другое: затворничество брата - у Олега нет друзей. И похоже, что он в них не нуждается. Одиночество его вполне устраивает. Как-то Роман пытался завести с ним разговор о комсомоле.