Лев Правдин - Океан Бурь. Книга первая

— Мария Николаевна у вас? — спросил Васька.

— Пришла. Чай пьет.

— Тебе хорошо. Тебя лупить не будут.

— А знаешь, Мария Николаевна сказала, что ты — способный.

— Врешь! — опешил Васька.

— Сам слыхал. Способный, говорит, и живой.

Капитон, выглядывая из-за забора, поигрывал ремнем и удушливым своим голосом сочувственно приговаривал:

— Дело ваше, студенты, нелегкое. Вы меня послушайте, вы, главное, ей не поддавайтесь, из кожи не вылазьте. Чего ей надо — это понятно. Ей надо лучше всех выглядеть, красивше. Чтоб ее класс на все красные доски записали. Карьеру пробивает на ребячьих жизнях. Шкуру с вас спускает. Вы ей не поддавайтесь. Учитесь не спеша…

— Детей бить нельзя, — прервал Володя удушливый поток его слов.

Капитон хлестнул ремнем по забору и с удовольствием согласился:

— Правильно, нельзя.

— А вы бьете.

— Правильно, бью. — И он, все похлестывая ремнем, весело приговаривал: — Бью, потому что от этого польза. Я бы и тебя поучил, а то ты больно умный да вострый.

Оглянувшись, Володя негромко сказал, с презрением глядя в дрожащее от смеха жирное лицо:

— Барыга.

— Ладно. Так мы, значит, мамаше и доложим, — удовлетворенно пообещал Капитон.

Поднявшись на крыльцо своего дома, он хлестнул по косяку двери и крикнул сыну:

— Лети в гастроном, на жратву чего-то потянуло.

Володя остался один посреди большого двора, покрытого мокрой побуревшей травкой. Мокрые деревья стучат ветками по мокрой крыше, пугая мокрых воробьев.

Пустые клетки валяются под навесом, мама не согласилась, чтобы кролики зимовали в прихожей, и дяде пришлось их продать. Двоих он все-таки оставил, поселил их дома под печкой. Около клеток лежит никому не нужный пестерь, напоминая о последнем приключении ушедшего лета.

И все кругом мокрое, ненужное, опустевшее. А дома сидят мама с учительницей и думают, что с ним делать: трудно жить на свете, если неспокойно на душе!..

На острой крыше вершицы, тихонько скрипнув, покачнулся блестящий от дождя кораблик. Он казался летящим среди серых туч, как на вздыбленных волнах.

Капитан стоял на носу и, вытянув руку, показывал, куда плыть.

— Вперед, только вперед!

Отважный вид капитана ободрил Володю. Он решил, что, наверное, там уже решили, что с ним делать, и, готовый к любым испытаниям, поплелся домой.

В комнате никого не было, а из спальни доносился тихий разговор и, что было совсем уж удивительно, смех.

— Они такие бывают смешные, особенно девочки. Вот недавно на уроке, вижу, не слушают, хотя глаза у всех внимательные-внимательные. Не понимаю, в чем дело. Потом уже дозналась: они, оказывается, бусинки считали, сколько у меня бусинок в ожерелье.

Не снимая пальто и шапки, Володя сел на сундук около двери и задумался. А может быть, Капитон и не все врет? Конечно, Мария Николаевна всегда говорит, что их класс должен стать самым лучшим в школе. И на дом задает ого сколько! В пятом классе и то, наверное, меньше задают…

Вдруг он услыхал свое имя. Мария Николаевна говорит:

— Знаете, иногда просто руки опускаются. Я спрашиваю: «Володя, почему не работаешь?» А он отвечает: «Я не буду решать эту задачу — она уже и без меня решена, вот даже ответ в конце… Вы задавайте, что еще никто не решал».

— Так и не стал?

— Решил, конечно. Я заставила — сам бы не стал. Решил моментально.

— Он мне ничего не сказал.

— А он все вам говорит?

— Я думала: все. А теперь не знаю.

— Ну, он-то знает. Он очень все замечает. В нем сильно развито чувство коллективизма, и он очень настойчивый. Ребята это ценят и всегда на его стороне, весь класс. Его слушаются, а меня не всегда, это я сразу заметила. Я даже изучаю его способность воздействовать на коллектив. Его распоряжения выполняются безоговорочно, а от моих иногда стараются увильнуть. Вот с этой его картиной. Думала, им понравится, а они мне доказали, что я оказенила всю романтику. Луна для них теперь не только романтика, но и символ победы, героизма. А я туда посадила отличного ученика, во всех отношениях примерного, но которого ребята не очень любят.

— Он для кого примерный? — спросила мама. — Для учителей?

— Вообще примерный, — объяснила Мария Николаевна.

— Так не бывает. Если его никто не любит, то какой же это пример? Никто равняться по нему не захочет и тем более подражать. Да, мне кажется, и вы его не очень-то… Примерный тот, кого любят, уважают.

— Ну, в школе не так.

— А я еще не совсем забыла, как в школе. Еще помню. Почему-то зубрилы очень часто считаются примерными. А ребят не проведешь. Они все видят.

— Но у него везде пятерки!

— Вот я и говорю: учителя таких любят, с ними, спокойно. Вы ставите его в пример и думаете, что это делу на пользу. А для жизни такие люди непригодны. Наша жизнь требует смелых, веселых людей. И чтобы он был верный друг, отличный труженик, хороший общественник. Вот такой должен быть пример. Такого сами ребята поднимут еще выше Луны!

— Но ведь теперь-то я должна настоять на своем.

— Не знаю, — ответила мама, — не думаю.

— Должна. А как это сделать — не знаю. А вот Володя, я думаю, знает.

Мама засмеялась:

— Вечкановская порода. Меня и в завком выбрали за то, что я настойчивая. Если бы у нас вышел такой случай, как у вас, я бы знала, что делать.

— А что?

— Вытащила бы это дело на общественность. Тут уж решили бы. Без ошибки.

— Ну, в школе так нельзя.

— А я так считаю, что можно. И в школе, и дома, и на производстве. Вы думаете, ребята похвалят Володьку? Нет. Они очень справедливые, ребятишки-то наши.

То, что говорила мама, показалось Володе очень справедливым. Теперь-то уж он не уступит. Теперь он будет стоять на своем. Но тут в нем заговорила совесть: вспомнив, что подслушивать нельзя, он хлопнул дверью и встал около порога, как будто только сейчас явился.

Скоро Мария Николаевна ушла, не сказав ему ни слова. Но зато с мамой получился совсем не тот разговор, на который Володя рассчитывал.

— Что про меня говорили? — спросил он.

— Ничего хорошего про тебя сказать нельзя. Это ты и сам отлично знаешь.

— Все только одно плохое?

— Да, про все твои подвиги. Хорошего в них мало.

— Никаких я подвигов не устраивал.

— В общем, эта твоя картина… Завтра повесишь ее на место.

Вот этого Володя не ожидал после такого разговора, который он подслушал.

— А Сенька? — спросил он.

— Все должно остаться на своих местах.

Он ничего не понимал. Только что мама говорила совсем другое. Может быть, сейчас она шутит. Или испытывает его. Вот она сейчас рассмеется и скажет: «Молодец, ты поступил совершенно справедливо». Тогда, чтобы она как следует поняла все, что он хочет сказать, Володя уточнил вопрос:

— Примерный ученик должен остаться на Луне?..