Вера Панова - Собрание сочинений (Том 4)

Анфилада комнат в доме Волынского в Петербурге на Мойке. Ближе к рампе - сени, далее - приемная, в глубине сцены - спальня. В сенях слуги, в приемной - посетители, среди них - В а р е н ь к а Д м и т р и е в а и генерал Л е о н т ь е в. Их лица подобны старинным портретам. Будто сам XVIII век в своих париках и мушках воссел тут в ожидании приема. В о л ы н с к и й спит в спальне под стеганым шелковым одеялом. К у б а н е ц и Э й х л е р охраняют двери в спальню. С улицы в сени входит, хромая, ш у т Волынского, очень мрачный, с подвязанной щекой.

Ш у т (Кубанцу, тихо). Спит?

К у б а н е ц. Спит. С повинной явился?

Ш у т. Что ему моя повинная? С новыми шутовствами я.

К у б а н е ц. То-то с шутовствами. Выдумал бы раньше новые шутовства, так не разгневал бы барина. Должен бы, кажется, свою выгоду понимать.

Ш у т. Что, лихо он вчера?..

К у б а н е ц. Да уж было выпито. Теперь вот ежели проснется да опохмелиться не спросит - ох будет тут всем жарко!

Ш у т. А народу навалило...

К у б а н е ц. К сильному, брат, человеку народ всегда густо валит.

Ш у т. Ты, мудрец. Ты меня первым впусти, слышь?

К у б а н е ц. А как без опохмёлу встанет? И тогда взойдешь первым?

Ш у т. Ежели долго прожду, то все шутовства забуду.

К у б а н е ц. А как взойдешь, а он тебе опять зубы выбьет?

Ш у т. А у меня всего четыре осталось. Что мне четыре зуба? (Садится.)

С улицы в сени входит Т р е д ь я к о в с к и й.

С л у г а. Как доложить?

Т р е д ь я к о в с к и й. По приказу явился пиит Василий Тредьяковский.

С л у г а (Кубанцу). Тредьяковский какой-то. Говорит - по приказу.

Э й х л е р. По приказу-то оно по приказу; да только еще почивать изволят Артемий Петрович.

Т р е д ь я к о в с к и й. И как скоро проснутся?

К у б а н е ц. А это спроси у него. Войди да спроси. Ну-ка?

Т р е д ь я к о в с к и й. Как же мне - ждать?

К у б а н е ц. Возьми место, обожди.

Т р е д ь я к о в с к и й (садится на свободный стул возле шута). Я пришел в тот час, как велено.

К у б а н е ц. Подумаешь, велика птица. Тут и генералы дожидаются.

Звон колокольчика из спальни. Беготня слуг.

Т р е д ь я к о в с к и й. Благовестят! Наконец-то!

Л е о н т ь е в. А и дерзок ты, Тредьяковский. Как тебя терпят?

Т р е д ь я к о в с к и й (указывая на шута). А он не дерзок? Дерзит сильнейшим мира сего.

Л е о н т ь е в. Так он - шут. Ему дерзить полагается по должности: если не дерзит, так ведь не смешно.

Т р е д ь я к о в с к и й. Мне тоже по должности полагается, хотя и через иные причины.

Ш у т. Ишь ведь. Туда же.

Л е о н т ь е в. Через какие же причины, Тредьяковский, тебе дерзить полагается?

Т р е д ь я к о в с к и й. Я - пиит. Я выше всех владык. И вы неправильно произносите мое прозвание: не Тредьяковский, а Тре-ди-а-ковский. Потому что я происхождения духовного.

В о л ы н с к и й (зовет). Васька!

К у б а н е ц. Что, батюшка, прикажете?

В о л ы н с к и й. Кто там есть?

К у б а н е ц. Да полагаю, прежде бы впустить девицу.

В о л ы н с к и й. Что за девица? Не отпетая какая-нибудь?

К у б а н е ц. Весьма благоприличная дева. Сказывает - из благородных, офицерская, дескать, дочь, ее высочества принцессы Анны Леопольдовны камер-фрейлина.

В о л ы н с к и й. Ну давай девицу.

Кубанец вводит В а р е н ь к у.

Ее высочеству прислуживать изволите?

В а р е н ь к а. Так точно.

В о л ы н с к и й. При какой состоите части?

В а р е н ь к а. При чулках. На ножки надеваю и обратно снимаю, в стирку-штопку отдаю и чулочный ларь стерегу.

В о л ы н с к и й. И что же, жалует вас ее высочество?

В а р е н ь к а. Ее высочество ко всем служанкам весьма добры и милостивы.

В о л ы н с к и й. В настоящее время, поди, ее высочество к свадьбе готовятся?

В а р е н ь к а. Как же не готовиться? Такое событие в жизни девицы.

В о л ы н с к и й. Об женихе часто поминать изволит?

В а р е н ь к а. Поминают.

В о л ы н с к и й. А как именно поминают?

В а р е н ь к а. Что, мол, хороший человек принц Антон. Почтительный весьма и нежный, ни грубиянства от него, ничего.

В о л ы н с к и й. А любит она его?

В а р е н ь к а. Как же девице не любить мужчину.

В о л ы н с к и й. Вот ты говоришь, она милостива. А герцог Бирон говорит, что она уничижительна и недоступна.

В а р е н ь к а. Бог его знает, с чего он так говорит.

В о л ы н с к и й. Вот бы ты выбрала минутку да пересказала ей, что герцог на нее возводит напраслину.

В а р е н ь к а. Про герцога? Чтоб я пересказала?

В о л ы н с к и й. Почему же бы не ты?

В а р е н ь к а. Я, барин, человек маленький. Затрещат мои косточки на дыбе за такие пересказы - никто и не услышит, и вы первый не услышите, как они трещат.

В о л ы н с к и й. Я потому тебя попросил, что ее высочество, говоришь, к тебе добра. И еще бы ты ее известила, что есть у нее друзья преданные и верные, такие, что в трудный час за нее в огонь и в воду. Спросит - кто такие? Ты меня назови.

В а р е н ь к а. Не могу, барин, и не просите.

В о л ы н с к и й. Ей приятно будет. Она тебя наградит. И я награжу.

В а р е н ь к а. А я после того буду ходить озираючись и ждать, что на меня "Слово и дело" крикнут. Нет, барин, какая я ни есть последняя спица в колеснице, а и мне моя жизнь дорога. И если смею совет вам подать?..

В о л ы н с к и й. Совет? Ты?

В а р е н ь к а. Не гневайтесь, я ведь только вас жалеючи. Не след бы и вам в подобные дела встревать.

В о л ы н с к и й. Ты что, девка, врешь? В какие такие дела?

В а р е н ь к а. А вот - меж принцессой и герцогом.

В о л ы н с к и й. Будя врать. Ни во что я не встреваю. А и встрял бы - не твое рабье дело.

В а р е н ь к а. Конечно, барин, воля ваша.

В о л ы н с к и й. То-то. Я - кабинет-министр. Во все могу вмешаться.

В а р е н ь к а. Известное дело.

В о л ы н с к и й. Васька!

К у б а н е ц. Чего, батюшка, изволите?

В о л ы н с к и й. Кто еще там жужжит?

К у б а н е ц. Купец Мамыкин сукна принес штуку. Просит принять в презент.

В о л ы н с к и й. Положь в скрыню.

К у б а н е ц. В которую?

В о л ы н с к и й. Где сукна и парчи. А деньги принес?

К у б а н е ц. Две тысячи, как приказано.

В о л ы н с к и й. Положь в шкатулку.

К у б а н е ц. Он, Мамыкин, в деньгах расписку просит.

В о л ы н с к и й. Гони его в шею!

К у б а н е ц. Слушаюсь. Еще генерал-аншеф Леонтьев дожидаются.

В о л ы н с к и й. А, бедолага. Ну, кличь.

К у б а н е ц (вошел в приемную). Ваше превосходительство!

Л е о н т ь е в. Господи помилуй. Опохмелиться-то он не просил?

К у б а н е ц. Увы нам, нет!

Л е о н т ь е в. Пронеси, многомилостивый. (Крестясь, входит в спальню.)

В о л ы н с к и й. Ты что же, ваше превосходительство, отряд свой под разгром подвел, а теперь пардону прибежал просить?

Л е о н т ь е в. Наше дело военное: нынче - разгром, завтра виктория. Как, значит, фортуна рассудит.

В о л ы н с к и й. Фортуна! Фортуна фортуной, а своя голова тоже должна быть на плечах.

Л е о н т ь е в. Сами, Артемий Петрович, изволите знать, не в голове нынче дело. Не имел счастья немцем родиться - вот в чем дело.