Вера Панова - Собрание сочинений (Том 4)

О л я. Ну что ты прямо как малограмотный! Прямо - серость! Разве теперь режут с болью? Теперь режут без всякой боли! Ты ничего даже не почувствуешь! Уснешь - и ничего не почувствуешь.

Лампы начинают наливаться светом.

З а б о т к и н. Свет?

О л я. Видишь, вот и свет! Было темно, а теперь свет!

Лампы горят ярче.

З а б о т к и н. Знаешь?

О л я. Что?

З а б о т к и н. Это хорошо. Что ты тут. Если мое дело дрянь...

О л я. И не думай об этом! Доктор говорит...

З а б о т к и н. Ты сама напишешь моей маме, ладно? Вот что напиши: он перед вами только в одном был виноват - что не приехал повидаться, обещал и не приехал. Мотало его где надо и где не надо, не выбрал времени приехать... хотя под конец и понял, что любил вас крепче всех... И больше он ни в чем перед вами не был виноват. Не сердитесь на него. Напишешь?

О л я. Напишу.

З а б о т к и н. А если ничего себе будут дела...

Все ярче горят лампы. Неуверенно, срываясь, начинает звучать мелодия, под которую когда-то Заботкин уходил из материнского дома, и в сбивчивом ее звучании - робкая надежда...

Она разрастается и переходит в симфонию. Мы снова видим горы, но с другой точки - они отдалились, затуманились, и только одна снеговая вершина, сияющая под солнцем, по-прежнему горит и манит.

У въезда в селение, возле магазина, стоит грузовик. Подъехал другой - из кабины вышел д я д я В а с я, идет в магазин, на ходу доставая деньги. Ему навстречу З а б о т к и н и М и ш к а с покупками.

Д я д я В а с я. Заботкин!

З а б о т к и н и М и ш к а. Здравствуйте.

Д я д я В а с я. Как поживаешь, парень?

З а б о т к и н. Спасибо, хорошо.

Д я д я В а с я. С выздоровлением тебя. От души рад, понимаешь... Все, значит, в порядке?

З а б о т к и н. Как будто.

Д я д я В а с я. Куда едешь?

З а б о т к и н. Мишка подвезет до железной дороги, а там поездом... В свои места еду, на поправку послали.

Д я д я В а с я. Кто же у тебя там есть?

З а б о т к и н. М а т ь.

Д я д я В а с я. М а т ь... А после поправки - обратно к нам в комбинат?

З а б о т к и н. В комбинат, в совхоз - видно будет.

А в мыслях договаривает:

М ы с л и З а б о т к и н а. Мир большой, дорог много... Какие города я еще увижу? Какие моря?

Вслух он говорит, улыбнувшись:

З а б о т к и н. А может, поеду искать ту вашу деревню. Где никто, никогда... Ведь есть такая деревня?

Д я д я В а с я. А как же. Без такой деревни плоховато было бы людям, З а б о т к и н.

З а б о т к и н. И я так думаю.

О л я (из кабины). Женя, ты где, поехали, на поезд опоздаем... Здравствуйте, дядя Вася!

Д я д я В а с я. И до свиданья!

О л я. И до свиданья!

Заботкин вскочил в кузов. Грузовик покатил.

Музыка.

1962

К о н с т а н т и н О л е с о в.

Г а л и н а О л е с о в а.

А с я О л е с о в а, 17 лет.

Т о л я О л е с о в, 16 лет.

К а л е р и я.

И в а н о в, не главный начальник.

Н и к о л а е в, главный начальник.

С е к р е т а р ш а.

Р о ж к о в.

Т е т я Ш у р а.

С о ф а.

А с х а б.

С и д о р к и н.

С и д о р к и н а.

Г о р е н к о.

С у л е й м а н, муж Асхаб.

Б р ю н е т и з "Г а с т р о н о м а".

Разные люди в строящемся городе.

Очень плохо одетый, понурый и неприкаянный, К о н с т а н т и н О л е с о в появляется на фоне могучей строительной панорамы: буровые вышки, стрелы кранов, законченные и незаконченные здания. Он идет походкой человека, которому предстоит пренеприятное дело, и так как это дело к тому же скорей всего не выгорит, то спешить нечего. Но если оно не выгорит, то будет вообще черт знает что. И потому не идти нельзя. Он приходит к двери, обитой кожей. Это дверь начальника строительства. Перед дверью с е к р е т а р ш а, строгая, с машинкой и телефонами.

О л е с о в. Здравствуйте.

С е к р е т а р ш а. Здравствуйте.

О л е с о в. Я опять к вам.

С е к р е т а р ш а. Я вижу.

О л е с о в. Кажется, уже пятый раз. Или шестой.

Звонит телефон.

С е к р е т а р ш а. Слушаю вас. Совещание в одиннадцать. Да. Да. Макет доставят к одиннадцати. (Вешает трубку.)

О л е с о в. Как сегодня? Можно будет?

С е к р е т а р ш а. Не думаю. (Телефон.) Слушаю вас. Да! Соединяю. (В другой аппарат.) Александр Владимирович, возьмите трубку министерство.

О л е с о в. Если попозже?

С е к р е т а р ш а (разбирает бумаги). Попозже - совещание.

Олесов отходит и возвращается.

О л е с о в. А после совещания?

С е к р е т а р ш а. После совещания Александр Владимирович поедет обедать.

О л е с о в (отходит и возвращается). А нельзя записаться на прием? На завтра, послезавтра, когда возможно... Ведь у меня вы знаете какое положение.

С е к р е т а р ш а (терпеливо). Я понимаю. По вашему делу я не могу записать на прием. По этим делам Александр Владимирович лично не принимает.

О л е с о в. Он мне помогал.

С е к р е т а р ш а. Правильно. А на этот раз вернул ваше заявление без всякой резолюции. Как же я вас запишу на прием? Совершенно исключительный случай, чтобы он вернул бумагу без резолюции.

Олесов отходит и стоит в раздумье.

Я вам советовала обратиться в профсоюз, обращались?

О л е с о в (со слабой вспышкой раздражения). Вы советовали!.. (Сейчас же испугался своей вспышки). Куда я не обращался, вы спросите.

С е к р е т а р ш а (игнорирует его вспышку). Я бы на вашем месте на них нажимала. Здесь вам сколько раз уже протягивали руку. В чем дело! Пусть теперь они что-нибудь придумают. А с женой у вас - по-старому? То есть, я хотела сказать - по-новому? То есть, я имела в виду...

Входит И в а н о в.

И в а н о в (кивнув на дверь). Кто есть?

С е к р е т а р ш а. Пока никого. Александр Владимирович разговаривает с Москвой.

И в а н о в. А, товарищ Олесов! Ну что, как жизнь?

О л е с о в. Какая моя жизнь... У вас папиросочка не найдется, товарищ Иванов?

И в а н о в. Я ж бросил. Уже два месяца. Что-нибудь образуется?

О л е с о в. Ничего не образуется.

И в а н о в. Да. Трудно. Прямо не соображу, ей-богу, как с вами быть. Где то место, куда можно без ущерба... И надо же - как раз мы объявили месячник борьбы.

О л е с о в. Но где-то я должен быть, что-то я должен делать?

И в а н о в. Да. Безусловно, иначе как же? Надо что-то для вас подобрать. Никак, понимаешь, не могу подобрать...

С е к р е т а р ш а. Я ему советую нажать на профсоюз. Член профсоюза очутился в безвоздушном пространстве - что-то они обязаны?..

И в а н о в. Да что ж его туда-сюда кидать, понимаешь. Профсоюз - он всемогущий, что ли? То же самое, будут смотреть ребята и разводить руками. И они-то в основном и призваны проводить месячник, вот ведь история.

О л е с о в. Товарищ Иванов, если б мне поверили... Последний раз! Клянусь!

И в а н о в. А, ей-богу. Вспомните, вы жизнью детей клялись. Куда больше.

О л е с о в. Теперь - уж самый последний! Поверьте!

И в а н о в (страдает за него). Голубчик, ведь ты говоришь, а в глубине души сам знаешь, верно, что опять будет то же самое, верно?