Вера Панова - Собрание сочинений (Том 4)

О л е с о в а. И не воображай, что я буду сидеть как какая-нибудь Пенелопа, пока ты там будешь допиваться до конца! Ты меня гнул, гнул, ты меня убивал, злодей, но ты меня не убил, не убил! Еще есть люди, знай, для которых я страстно любимая женщина, для которых, которые...

А с я. Он пришел попрощаться. Он уезжает. Завтра получит расчет и уезжает. Пускай поест с нами. Я схожу за хлебом...

О л е с о в а. Как же, уедет он. Расчет. В два дня пропьет, что получит, не знаю я?

О л е с о в. Галя, я уеду.

О л е с о в а. Не знаю я?

А с я. Толька, сбегай за хлебом!

О л е с о в. Я уеду.

О л е с о в а. Пропьешь все, еще и сюда явишься просить опохмелиться! Но будь уверен, больше тебя не допустят пить мою кровь, и ребенок не допустит, и другие найдутся люди...

Толя выступает на середину комнаты и закуривает папиросу.

И у меня еще будет счастье, слышишь, у меня будет счастье, будет счастье!

Олесов уходит. И эта дверь закрылась за ним.

Ночью О л е с о в и С и д о р к и н сидят на улице. В черных окнах слепо отсвечивает фонарь. Сидоркин сидит на сложенных строительных блоках, Олесов на чемодане. Из обоих медленно и тяжело выходит хмельное возбуждение. Обоим хочется разговаривать.

С и д о р к и н. Они все считают, что пожертвовали для нас всем на свете. Все как одна в жертву себя принесли. Почему они думают, что мужчина ничем не жертвует, когда женится? Твоя хоть, говоришь, самодеятельность бросила, - ну, это еще так. А моей что было бросать? Ровным счетом нечего. Так чем попрекает: я, говорит, тебе свою чистоту отдала. Самое, говорит, мое святое.

О л е с о в. Вид я им порчу, вот в чем дело. Уезжай, говорят, в Салехард, ты нам здесь вид портишь.

С и д о р к и н. У каждого, конечно, свое понятие о святости.

О л е с о в (смотрит на фонарь). Луна какая.

С и д о р к и н. Это, Костя, не луна.

О л е с о в. А что?

С и д о р к и н. Это фонарь. Зажгли фонарь, потому что темно. Когда темно, зажигают фонари, Костя. Чтоб видно было на улице. В старину такой был Диоген, так он и днем с фонарем ходил. Его спрашивают - ты чего днем с огнем ходишь? А он отвечает: ищу человека! Человека искал. С большой буквы. А она мне говорит: я тебе все мое святое...

О л е с о в. Он в бочке сидел!

С и д о р к и н. Точно. Сидел в бочке. Приятно с тобой говорить, все знаешь.

О л е с о в. И каждый дает совет. Каждый говорит - "я бы на вашем месте". Рожкову - и тому известно, что бы он делал на моем месте.

С и д о р к и н. Уедешь - плохо мне будет без тебя. Мало, Костя, душевности во взаимоотношениях людей.

О л е с о в. У самого семь бед, ларек у него отобрали, под следствием ходит, что еще с ним решат, - а он чьими хочешь занят делами, только не своими... А вот возьму и не поеду! Ни в Салехард, ни в Мадьюган! Что вы мне сделаете?

С и д о р к и н. Костя, ты мне веришь? Будь я холостой, свободный как ветер - сейчас бы взял тебя за руку и повел к себе! Свою бы кровать тебе отдал, сам бы на полу лег, ты мне веришь? Будь я свободный как ветер. Но она же нам, Костя, такой фестиваль устроит на все общежитие!

О л е с о в (запел). То было раннею весной, трава едва всходила, текли ручьи, не парил зной...

Идет Г о р е н к о.

Г о р е н к о (остановился). Виноват. Я не ошибаюсь?

С и д о р к и н. Чего вам, гражданин?

О л е с о в. И зелень рощ сквозила! Труба пастушья поутру...

Г о р е н к о. Костя! Я не обознался?

О л е с о в. Обознались.

Г о р е н к о. Да не может быть. Обманулся сходством. Очень большое сходство. У меня был товарищ военных лет, Олесов Костя.

О л е с о в. Нет здесь никакого Олесова Кости.

Г о р е н к о. Конечно, двадцать лет прошло... А моя фамилия Горенко, Владимир Горенко, ничего вам не говорит?

О л е с о в. Ничего не говорит.

Г о р е н к о. Я извиняюсь. Бывают ошибки.

С и д о р к и н. Бывают...

Горенко уходит.

О л е с о в. Вот скажи ты мне: допустим, человек кругом всем должен.

С и д о р к и н. Ну.

О л е с о в. Не в денежном смысле. Я в высшем говорю смысле.

С и д о р к и н. Ну.

О л е с о в. И никакой надежды расплатиться... В этом случае, скажи мне, - смерть должника есть ли достаточная расплата?

С и д о р к и н. Смерть?

О л е с о в. Самосмерть, скажем так. В смысле - признаю свою вину и казню себя сам. Достаточно? Квит?

С и д о р к и н. Костя, ты мне веришь? Вот слово друга, Костя, - я б этого не сделал ни за что и никогда!

С гитарой и негромкой песней проходит г р у п п а м о л о д е ж и.

О л е с о в. Что, ребята, выпили?

П р о х о д я щ и е. Сам ты, дядя, выпил.

О л е с о в. Зря приучаетесь. Приучитесь - пропадете. Ничего от нее не бывает, кроме несчастья.

П р о х о д я щ и е.

- Это мне нравится.

- Ты смотри, он дает указания.

- Даже трогательно.

- О тебе вон, дядя, плакаты понавешаны.

- Тебя не проводить куда надо?

С и д о р к и н. По-вашему, если кто совершил в своей жизни ошибку, то уже и указать не имеет права?

П р о х о д я щ и е. Может, и имеет, по Конституции, да кто слушать будет? (Прошли.)

С и д о р к и н. Щенки. Вот именно, у кого личный опыт, тот и других может учить. А если нет опыта, почем же ты знаешь, что хорошо, что плохо? Слушай, а если домой тебе. К Галине.

О л е с о в. У Галины занавески новые. Нельзя к Галине.

С и д о р к и н. Причем занавески? Муж вернулся домой. Муж! Отец! Вот именно святые слова. Вы ж не разведены.

О л е с о в. Галина счастья хочет. Ваня, больно мне за них. С ними больно и за них больно.

С и д о р к и н. Ясно, больно. Как же не больно. Я тебя провожу. Я сам ей скажу. Не на улице же тебе ночевать. Опять патруль заметет...

Входит Р о ж к о в.

Р о ж к о в. Вот он, фу ты! Нашел-таки. Так я и знал. Так и чувствовал, что сидишь ты где-то между небом и землей. Забегаю в общежитие - выписался, говорят, еще до обеда, и вот уже другой на его койке. Забежал к твоим - дочка твоя говорит - к поезду ходила тебя провожать, поезд ушел, а ты не пришел, - само собой, говорю, иначе и быть не могло, не мог он уехать, получив расчет, хотел, всей душой хотел, но не мог... А сейчас встречаю Пономарева, - как же, говорит, сидел, говорит, в ресторане до закрытия, пока лампочки не потушили...

О л е с о в. Отвяжись, Рожков, от меня...

Р о ж к о в. Неужели всё в ресторане оставил? Неужели всё?

О л е с о в. ...ради бога.

Р о ж к о в (Сидоркину). Всё небось до копейки, всё до копейки?

С и д о р к и н. А тебе что? Ты ему дашь ту копейку?

Р о ж к о в. Как же он теперь уедет? Как он уедет?

С и д о р к и н. Уедет, если ему понадобится.

Р о ж к о в. Неладно сделали. Умные люди у руководства, а не додумали. Надо было деньги семье отдать. Или присмотреть: когда шел за расчетом - под ручку хап и уж не выпускать до той минуты, когда поезд тронется. Неладно сделали! Константин, а у Галины-то новости?

О л е с о в. Иди, я же прошу!

Р о ж к о в. Ты разве знаешь? (Сидоркину.) Ну, баба! Я поразился. Ведь уж не первой молодости, и нельзя сказать, чтоб так уж наружностью, надеть-то нечего! И можете себе представить, кто у нее? Брюнет из "Гастронома", ну как его!