Агния Барто - Найти человека

— Мы ухаживаем за могилой Неизвестного французского летчика на Введенском кладбище, — объяснили они. — Хотим посадить возле могилы яблоню, потому что мы узнали, что яблоко — символ Нормандии. А пока положим на могилу горсть его родной земли.

Едва ли эти дети стали бы зажигать вечный огонь или заботиться о могиле незнакомого им французского летчика, если бы их постоянно берегли от сильных чувств и отгораживали от несчастий, принесенных войной.

Просидел у меня вчера почти весь вечер приезжий, из Воронежа. Подробно изложил обстоятельства, при которых расстался с младшей сестрой в детском доме. Потом взял сигарету, долго держал ее в руке, наконец закурил, будто готовился рассказывать мне о чем-то другом, глубоко личном.

— Человек я по природе неважный, — начал он и замолчал.

— Начало многообещающее, — пошутила я. И, видимо, некстати. Мой гость замкнулся, вызвать его на разговор мне больше не удалось.

Часто бывает: расскажешь по радио историю какой-нибудь семьи — как родные разлучились, что они пережили в разлуке, как соединились наконец-то. Расскажешь и думаешь: «Ну, этот поиск завершен, поставлена точка». Оказывается, это не так. Почти через год после того, как были найдены сыновья А. Р. Перевозкиной, радиослушатели спросили меня: а как теперь живет Александра Родионовна? Была рада, что могла ответить: «Все хорошо, она сейчас в Польше, гостит у младшего сына».

Вызвала меня на переговорную ревнивая бабушка:

— Прошу вас подействовать на мою Зину! (Зина — недавно найденная внучка.)

— Стряслось что-нибудь? — спрашиваю я. Голос бабушки полон негодования:

— Конечно! Так же нельзя! Зачем она продолжает переписываться с другой кандидаткой в бабушки, хотя уже совершенно ясно, что она моя внучка, а не чья-нибудь еще?

Успокаиваю ревнивую бабушку, стараясь попасть ей в тон:

— Безусловно, ваша кандидатура не вызывает никаких сомнений.

В общем, внучка нарасхват.

Один человек удивляется:

— Как вам пришла в голову мысль искать по детским воспоминаниям?

А другой словно упрекает:

— Что же вы раньше-то не додумались по воспоминаниям искать?

Так иногда по одной фразе можно угадать характер человека.

Он отрекомендовался опытным либреттистом и сообщил, что написал навеянную поисками потерянных в войну детей…

— Драму? — спросила я.

— Оперетту, — последовал ответ. Воспользовавшись паузой, вызванной моим недоумением, он начал было излагать сюжет.

— Постойте. Я не представляю себе трагедии матери в жанре оперетты.

— Напрасно! — поучительно возразил либреттист. — В современной оперетте возможен любой сюжет. Тем более что у меня все хорошо: моя молодая героиня находит свою мать.

— Лучше пусть она найдет жениха, — посоветовала я.

Мы не поняли друг друга.

Из письма Зинаиды Станиславовны Заплавной

«…Обращаюсь к вам с большой просьбой помочь мне отыскать сестру Эртман Надежду Станиславовну, год рождения то ли 1938-й или 1939-й. Маленькой она была светловолосая, нос чуть с горбинкой. Вот что я о ней только помню. Рассталась я с ней в апреле 1944 года при таких условиях: Наша семья до начала Отечественной войны жила в Белорусской ССР, Полоцкая область, деревня Круглики. Семья наша состояла из шести человек: отец — Эртман Станислав Антонович, мама — Эртман Мария Кирилловна и нас четверо детей — я, сестра Лена, брат Володя и меньшая сестра Надя.

Долгое время наше село, затерянное в лесу, сотрудничало с партизанами. Но нашлись негодяи, которые всех выдали. Село было уничтожено, многих жителей расстреляли. Расстреляны были наши отец, мама и брат. Мы, три девочки, остались в живых. Некоторое время мы находились в лесу, потом оказались в Полоцке. Там нас, осиротевших детей, взяла одна женщина, она была жена советского командира, ни фамилии, ни имени ее не помню (кажется, ее называли Марией). Она за нами смотрела, с трудом добывала для нас пропитание и одежду.

Я, как старшая из всех, помогала ей во многом. Меня кто-то выдал полиции, и меня забрали и отправили эшелоном в Германию. Но партизаны отбили эшелон, и я оказалась в лесу среди партизан. Потом я прошла трудный путь до самой победы.

Когда меня забрала полиция, я рассталась со своими сестрами Леной и Надей. Но с Леной мы встретились после войны. А вот Надю мы потеряли. Лена рассказала, что весной в 1944 году в числе пятидесяти детей была отправлена Надя из Полоцка в детдом в Быковичи. Это все, что мы знаем о своей сестре. Но мне кажется, что она жива. Прошу вас помочь в розыске ее… Недавно я прочитала небольшую книжечку «Неуловимый». Автор Прудников Михаил Сидорович. В ней идет речь о детдоме в Быковичи… Упоминается там, что в детдом было доставлено пятьдесят детей из Полоцка. А сестра Лена помнит, как пятьдесят маленьких детей увозили из Полоцка в Быковичи, в том числе была и наша Надя… Сейчас я и сестра Лена живем в одном городе. А вот о третьей сестре мы ничего не знаем…»

Из письма работников завода «Пионер» г. Вольск, фабрика «Индпошив»

«…Сами мы не слышали передачу, но нам передали люди. Просим сообщить нам, действительно ли сестра разыскивает Эдман Надежду Станиславовну, 1939 г. рождения, потерявшую связь с родными во время эвакуации. Точных сведений у нас нет, но знаем, что Надежда Станиславовна воспитывалась в детдоме в Саратове. Она тоже искала сестру, примерно в 1956–1960 годах.

К несчастью, Надежды Станиславовны в живых нет. Она умерла два года назад. У нее осталось двое детей. Наш коллектив, где работала Эдман, желает, чтобы дети знали близких родных своей покойной матери.

Семенов, Жуков, Микеева, Мазенова, Тихонова»

Из дальнейшей переписки выяснилось, что Надежда Эдман и Надежда Эртман — одно лицо.

Пришлось нам сообщить бывшей партизанке, что сестра, которую она так долго искала, умерла два года назад. Вот уж не судьба, как говорится. Если бы Зинаида Эртман написала в «Маяк» на два года раньше» может быть, она успела бы застать сестру в живых. Одно утешение — вместе с печальной вестью Зинаида Станиславовна узнала, что у сестры остались дети, о которых пишет коллектив мастерской.

Мне кажется, что слово «коллектив» звучит здесь особенно выразительно. Если люди хранят память о своем товарище и заботятся о его детях, то они, видимо, связаны не только служебными, но и душевными отношениями.

А история все-таки грустная. Вот случай, когда успешный поиск привел к печальному концу.