Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том первый

Наш гордый, многочисленный народ.

В мой судный час, с печалью и тоскою,

Взирал я на беспомощных людей,

Могучих духом, разумом, рукою,

Бессильных от усобицы своей.

Я примирить поклялся с братом брата,

Но, если надо, брата не жалеть.

Лишь эта цель была чиста и свята

И только ей служить я буду впредь.

За эту цель все, чем владел когда-то,

Я потерял, я все готов стерпеть.

И даже если мать моя родная

Путь преградит мне, плача и рыдая,

С молитвой иль проклятьем на устах,

Перешагну я, жалости не зная,

Через нее!..

Б а т и м а - х а н у м:

В меня вселяют страх

Твои слова; где разум твой всегдашний?

Да отвратит тебя скорей аллах

От слов таких, от мысли этой страшной.

С у л т а н С а у р а н:

Мой хан, иного случая у нас

Не будет больше, должен ты решиться.

Согласье дай, прошу в последний раз!

Х а н А б у л х а и р:

Кровь братьев лить могу ль я согласиться?

Свой меч упрячь.

С у л т а н С а у р а н:

Когда на полдороге

Мне б знать, что все слова и клятвы — ложь!

Что и в базарный день цена им грош.

Ну что ж, и ныне в час твоей тревоги

Меня с собою рядом не найдешь.

(Поворачивается, чтобы уйти.)

Б а т и м а - х а н у м:

Постой, мой Сауран, останься с нами!

(Султан Сауран, не оборачиваясь, уходит.)

Х а н А б у л х а и р:

Как он упрям, аллах его прости!

Он станет биться головой о камень,

Но не свернет со своего пути.

Остался я с грызущеюся сворой,

В тяжелый час куда теперь идти?

Он был моей единственной опорой.

Б а т и м а - х а н у м:

Я чувствовала: так должно и быть.

Случилось, что должно было случиться.

Мы не смогли надежный кол забить,

Чтоб в час невзгоды за него схватиться.

Х а н А б у л х а и р:

Избегнуть мы сумели многих зол,

Разбить врага, а все не слава богу.

Наш караван невесть куда зашел...

Б а т и м а - х а н у м:

Ты выведешь казахов на дорогу,

Как ранее спасал их от невзгод,

Как победил ойрота в тяжкий год.

Бог милосерден, он тебе поможет.

Х а н А б у л х а и р:

Враг, что внутри, сильнее, чем ойрот,

Ни меч его, ни пика не берет.

Стрела и та догнать его не может.

Как распрю ни души, она живет.

Б а т и м а - х а н у м:

Я знаю: власть не радость, а напасть.

Даря ее, не делают услугу.

Так почему же вы, борясь за власть,

Готовы горло перегрызть друг другу?

Когда бы понимал заранее тот,

Кто знаком власти хочет быть отмечен,

Что власть не только радость принесет,

А взвалит тяжкий груз ему на плечи.

Власть удержать настолько мудрено,

Что не жалеют ни отца, ни брата.

И все ж в конечном счете все равно,

Что б мы ни делали, грядет расплата.

Х а н А б у л х а и р:

Злорадствуя, ханум, ты не права,

Ты знаешь, дни мои все тяжелее.

Б а т и м а - х а н у м:

Я не злорадствую, я сожалею

О том, что доля хана такова.

Х а н А б у л х а и р:

Да, знает тот, кто властью обладает,

Что власть — тяжелый золотой хомут,

И шею золото больней стирает,

Чем войлок. Раны жить мне не дают.

Я шорох слышу за своей спиною.

То — власть-змея, я от нее бегу.

Пожертвовал я честью и женою,

И совестью, а все равно в долгу.

Я и детей избавить не смогу

От всех долгов, записанных за мною.

За власть мы платим, наш таков удел.

И вновь она кровавой дани ждет.

Б а т и м а - х а н у м:

За власть твою я заплатила дважды.

Х а н А б у л х а и р:

До сей поры прощения не смел

Просить за кровь, пролитую однажды.

Прости меня, как грех мой ни велик.

За Жанарыса с самого начала

Меня ты никогда не попрекала,

Благодарю, я вечный твой должник.

Семнадцать лег мы прожили иль боле.

Прости, бывал я не по сердцу крут.

Тебя любя, любви не дал я воли,

Я думал, что сидящий на престоле

Не может быть таким, как прочий люд.

Тень Жанарыса я поныне вижу,

Чья кровь — мое проклятье, мой позор.

Во имя цели, даже самой высшей,

Нельзя идти душе наперекор.

Б а т и м а - х а н у м:

От крови, от жестокости твоей

В те годы грудь моя окаменела,

И лишь рожденье наших сыновей

Холодный этот камень отогрело.

Жена и муж, у нас ярмо одно,

Мы в том ярме должны идти до края,

Свое бессилье от врагов скрывая,

Покуда нам упасть не суждено.

Х а н А б у л х а и р:

Жена моя, в раздумиях напрасных

Когда не спал я ночью под кошмой,

Я некий шаг обдумывал опасный,

Которого страшился предок мой.

Я на сомнение себя обрек.

Глава родов, не мог не понимать я,

Что, ошибись хоть на один вершок,

На тыщи лет я заслужу проклятья.

Б а т и м а - х а н у м:

Что тайна жжет тебя, я и сама

Могла понять, и вот волдырь прорвался.

Х а н А б у л х а и р:

Но как ты догадалась, Батима,

Я тайну скрыть и от тебя старался.

Б а т и м а - х а н у м:

Своя душа у каждого из нас,

Но мы с тобою спим в одной постели.

Х а н А б у л х а и р:

Наш заблудился караван сейчас,

А надо довести его до цели.

Б а т и м а - х а н у м:

Ну что ж, властитель мой, решай, спеши

Путь отыскать — ты караван-баши,

И нету вожака тебя умелей.

Х а н А б у л х а и р:

Как объяснить — цель наша далеко,

К ней каравану выйти нелегко,

Пески тропу пред нами засыпают,

Но есть одна тропа, и вот по ней

Хочу идти я.

Б а т и м а - х а н у м:

Говори ясней.

Х а н А б у л х а и р:

Сомнения меня одолевают.

Но все же ханов нынешний уход

Намного укрепил мое решенье.

Нельзя, чтоб снова испытал народ

«Великих бедствий» горе и мученье.

Должны мы обрести надежный кров,

Чтоб там, в буран и в зной могли укрыться,

В Рессей хочу я отрядить послов...

Б а т и м а - х а н у м:

Ты что, урусам хочешь подчиниться?

Ставка х а н а А б у л х а и р а. Х а н А б у л х а и р, Б а т и м а - х а н у м, Б у к е н б а й, С е й т к у л.

Х а н А б у л х а и р:

Из дальних странствий ты, Сейткул, сейчас

Пришел, и мы, сидящие на месте,

Хотели бы услышать твой рассказ,

Что заприметил твой орлиный глаз

В земле урусов? Все ли честь по чести?

Царь Петр хотел державу на века

Скрепить своей могучей царской дланью,

И все же ныне женская рука,

Быть может, расшатала основанье?

С е й т к у л:

Нет, повелитель, их страна пока

Стоит, как врытый столб, не покривится,

И не была от века столь крепка

И велика рессейская столица.

И в дальних и в соседственных краях

Улусы все так прочно слиты с нею,

Что кажется: царица их сильнее

Здесь, на земле, чем бог на небесах.

Х а н А б у л х а и р:

Великий Петр был тем и знаменит,

Что сбил державу, и она на части

Распасться не должна, но недруг зрит:

Сейчас на троне женщина сидит,

А женщина не создана для власти.

Б у к е н б а й:

Нет, алдияр, крепка урусов рать,