Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том второй

Но при всем разнообразии выразительных средств, при всей непохожести его произведений друг на друга, Хамид Ергалиев остается поэтом сугубо своеобразным. Его голос, поэтическую манеру мы не спутаем ни с кем. Он находится в постоянном, упорном поиске, продолжая традиции Абая и Махамбета, Майлина и Сейфуллина. Он принес в казахскую поэзию свежее рифмосочетание, оригинальные, неожиданные обороты, поэтические ассоциации. Это в какой-то мере расширило дыхание казахского стиха. Разумеется эти новшества не сразу получили одобрение. Непривычность всегда настораживает. Но сегодня не только сам он, сегодня ими не пренебрегает ни один казахский поэт.

Хамид Ергалиев пришел в нашу поэзию тогда, когда в ней еще было довольно значительно влияние фольклора. Многие поэты наряжали своих современников в костюмы героев легенд, эпоса. С первых же поэм Ергалиева раскрылась новая, весьма важная для казахской поэзии, грань его таланта — умение в поэтической форме создавать живые, реалистические образы и характеры. А создавал он их немало. Согретые большой теплотой, образы наших современников Есбулата, Попова («В большом пути»), Гюльжан, Кушека («Девушка из нашего аула»), Шапая, Айбулова («Твоя река») вылеплены с «прозаической» точностью и выпуклостью. Они не ощущают стесненности размером стиха, поэтическим строем повествования, а живут на страницах этих поэм естественно, проявляя свои сугубо индивидуальные характеры, живые черточки, как в «свободной», ничем не ограниченной прозе. Такой «вольготной» жизни своим героям автор добивается не ценой прозаизма, разрушением ритмики или расслаблением энергии стиха, а счастливым умением свободно владеть поэтическими средствами. Хамид Ергалиев до сих пор остается верным своей страсти к поискам. Хотя пройдена большая часть творческого пути, читая его новые произведения, не ощущаешь спокойную уверенность опытного поэта, как говорят, апробированный, точный расчет маститого творца. Нет, в каждом новом произведении его охватывает юношеский трепет перед неведомым, совершенно новым для него. И это передается нам, его читателям. Поэт избрал себе трудный путь разведчика. На этом пути человек несет не малый урон. И Хамиду Ергалиеву не всегда сопутствовали одни удачи. Были неудачи, срывы и горькие огорчения. К тому же пути произведений к признанию и успеху долги и мучительны, они пробиваются через яростные споры и отрицания. Таким авторам каждая удача кажется только первой победой. Нелегко в пятьдесят лет чувствовать себя новичком на том поприще, которому ты отдал всю сознательную жизнь. Но это удел всех беспокойных, удел подлинных талантов.

Поэт начал сейчас большую поэму «Годы, годы», опубликованные главы которой радуют ценителей его таланта. Это, видимо, будет раздумье поэта о своем времени и о себе. Автор — ровесник Октября. Время его замечательное, полное героических событий, глубоких социальных, духовных преобразований. Он был не только свидетелем этих больших событий, он обнаженным сердцем воспринимал всю боль и радость нашего трудного, но прекрасного времени и со всей страстью своего темперамента откликался на них. И это начатое большое полотно в какой-то мере должно быть духовным и гражданским отчетом поэта.

Хамид Ергалиев в свои пятьдесят лет собрался в очередной трудный поход. Несмотря на большой творческий и жизненный опыт, он и этот путь пройдет нелегко. Пожелаем же ему удачи!

1966

Шанрак — кольцо, скрепляющее верх купола юрты; здесь — крыша.

Алиф — буква арабского алфавита, пишется в виде вертикальной палочки.

Джамбилче — сахарные дыни.

Кусбеги — охотник с соколом.

Наркескен — меч, разрубающий верблюда/

Баба — дед, пращур.