Николай Вагнер - Ночные смены

— Поехали, — снизошел дядя Ваня. — Так и быть, больше рубля не слуплю.

Под сильными рывками весел лодка пошла ходко, и благодаря тому, что дядя Ваня круто и твердо правил, ее почти не сносило.

— Хороший ход, — сказал Алексей. — Сам небось мастерил?

— А кому еще? Не какая-нибудь с плотов угнанная. Мой корапь ходкую форму имеет и не перевертывается. Степановна-от в свою шаланду и десятерых не садит. А моя хошь бы что, и зачерпнет — ни хрена не сдеется. Да… А ить ты и верно гребец! Чичас других в город уволоку. Кто еще об народе позаботится?

Правобережные пески сильно обнажились, и потому лодка причалила к мосткам, далеко выдвинутым в реку. Не успел Алексей подняться на мостик и примотать цепь, как в лодку начали прыгать люди. Дядя Ваня довольно улыбался и командовал, усаживая людей как можно плотнее.

— Чего расселась, Матрена, твою так? Ить другим тоже ехать! Спасибо вот молодому человеку, что быстро обернулись, а то куковали бы тут!

Взглянув в последний раз на дядю Ваню, который наотрез отказался взять плату за перевоз, Алексей перекинул лопату через плечо и зашагал по узкой тропке, петляющей вдоль кромки невысокого обрывистого берега.

Внизу, до самой воды, тянулась желтая песчаная полоса, слева, за высохшей болотной равниной, густо зеленел лес. Свежий воздух приятно кружил голову и смягчал жар полуденного солнца. Идти было легко и беззаботно. До участков, отведенных горожанам под огороды, оставалось километра полтора-два, и Алексей прошел бы этот путь быстро, если бы не встреча, которой он никак не ждал.

Еще у поворота, где тропка резко уходила от реки по направлению к лесу, Алексей увидел воткнутый в землю зонт, под которым на густой траве лежала девушка в красном купальнике. Поравнявшись с ней, Алексей узнал Ларису, а в следующий момент заметил Репнина и Нину, сидевших в отдалении на бревне.

Лариса ловко поднялась с травы и протянула свою тонкую руку.

— Какая встреча! — с неестественным восторгом воскликнула она. — Вы похожи на какого-нибудь геолога.

— На этот раз всего лишь огородник.

— Интересно! А где ваш огород?

— Там. — Алексей махнул рукой в ту сторону, где сидели Нина и Репнин.

Нина тоже узнала Алексея и помахала ему рукой.

— Может быть, лучше позагораем? — сказала Лариса. — Мы ну просто истосковались по вас. И потом — когда еще удастся выбраться на природу?

— То же самое думаю я, — ответил Алексей. — Когда еще удастся окучить картошку? Он улыбнулся и пошел, сдерживая волнение перед встречей с Ниной.

Репнин и Нина сидели близко друг от друга. Он держал в руке закрытый зонт, слегка постукивая им о свою раскрытую ладонь. Нина вскинула на Алексея глаза, глядя исподлобья, на ее бледно-розовых губах таилась озорная и в то же время застенчивая улыбка.

— Привет гвардейцу тыла! — сказал Репнин, не поднимаясь и не подавая руки. — Идем пахать? А где Настя? Нельзя же взваливать всю работу на главу семьи.

Алексей промолчал, а Репнин одним движением руки распахнул цветастый зонт и поднял его над головой Нины. Белое лицо ее от этого приняло розоватый оттенок и стало еще более красивым.

— Присядьте с нами, — сказала Нина. — Здесь так чудесно. У нас не было такой яркой зелени, и река, пожалуй, здесь шире, а главное — живее. Посмотрите, какая она синяя. Так и хочется войти в нее.

— А мы и войдем! — оптимистически воскликнул Репнин. — Разве можно пропустить купание в такой день?

— Спасибо! — ответил Алексей. — Сидеть некогда.

— Очень жаль, — сказала Нина и попросила Репнина убрать зонт. — Я хочу немного загореть. Солнце светит не так часто.

Нина проводила Алексея долгим, внимательным взглядом, в котором он опять уловил затаенную грусть. Она словно задумалась и одновременно удивлялась чему-то. А может быть, такое впечатление создавали чуть приподнятые брови, напоминающие два тонких маленьких крыла, распахнутых от переносья к вискам.

«Невесело ей, видно, с Репниным, — подумал Алексей. — Да и какое теперь может быть веселье, когда даже яркое солнце светит будто не наяву, а в каком-то жутком сказочном представлении или во сне?.. Но, однако, она с Репниным? Когда люди постоянно встречаются, то, наверное, их соединяют какие-то чувства. Ведь Юра говорил, что Нина человек серьезный, и, если она едет с Репниным за реку, значит, и это — серьезно…» Алексей старается отогнать эти мысли о Нине. Что ему до нее и до Репнина? — уговаривает он сам себя. Пусть живут, как хотят.

Слева от тропки потянулось ровное поле, покрытое чахлыми кустами картофеля. Земля здесь была глинистой, к тому же долго не шли дожди, и картошка росла плохо, хотя заметно набирала цвет. Теперь надо было найти участок, на котором посадили картошку поздней весной. Где-то здесь был колышек, вбитый в землю еще мамиными руками. Вот и он — обломок черенка от лопаты. Алексей свернул в поле, определил границы участка и принялся за работу.

Дело у него шло медленно, потому что лопата — не тяпка и окучивать ею несподручно. Солнце уже стояло в зените, и Алексей стал опасаться, что не успеет сделать всего. Он оглянулся по сторонам и не увидел никого, кто бы работал в этот час и у кого можно было попросить тяпку. Тогда он пошел через поле к стоявшим возле леса домишкам.

Тяпку ему одолжили, и когда Алексей вернулся па участок, он увидел Нину, которая медленно шла от тропинки меж картофельных рядов. Она подошла совсем близко, и Алексей, все еще не веря своим глазам, стоял изумленный и растерянный. Сделав последние шаги, она вдруг припала к его груди и замерла. Алексей обнял Нину, и так стояли они одни-одинешеньки среди знойного картофельного поля, слушая гудение пролетавших шмелей и стрекот кузнечиков.

— Ты не удивляешься? — тихо спросила Нина, и Алексей, не покривив душой, ответил: нет, он не удивляется. Ему и в самом деле казалось в эту минуту, что так и должно быть, и даже странно, почему встреча не произошла раньше.

— Я так и знала. Мы должны быть вместе. Это я почувствовала еще тогда, в ночь под Новый год.

Она подняла голову. Алексей впервые увидел так близко эти широко глядящие глаза, длинные пушистые ресницы и словно вспорхнувшие тонкие крылья бровей. С высокого белого лба распадались на обе стороны длинные каштановые волосы. Нина опять опустила голову на грудь Алексея, как бы слушая удары его сердца, а когда вновь вскинула глаза и приоткрыла улыбающиеся губы, Алексей поцеловал их, ощутив ту головокружительную слабость, что испытал в памятную новогоднюю ночь и в повторение которой не верил.

— Вот мы и встретились, — рассмеялась Нина, нагибаясь к картофельному кусту и срывая фиолетовый цветок. — Я очень этого хотела. — Она бросила цветок Алексею в лицо и подобрала валявшуюся на земле мотыгу. — Давай я тебе помогу!