Людмила Молчанова - Белый аист

— Но… — Галина Ивановна стряхнула пальцем со щеки дождевую каплю. — Я не могу, не имею права…

— Обо всем уже договорились. Профессор на днях возвращается. Справимся без вас, — не давая ей возразить, продолжал Кондратий Степанович. — Понимаю, беспокоитесь за ту больную… Как её фамилия? Ах, да! Климова. Её доверьте мне. Сам возьмусь, — помолчав, он чему-то рассмеялся. — А славный у неё сынок! — вдруг вспомнил он. — Способный юноша! Новый сорт пшеницы вздумал выращивать.

— Наденьте шапку, простудитесь, — тихо и запоздало посоветовала Галина Ивановна.

— Писанину мою с собой захватите, — продолжал старик, не слушая её. — На досуге, в поезде, полистаете, если стоящая, то передадите там куда следует. Ну вот, кажется, и пришли. — Он снова рассмеялся, натянул на голову шапку. — Знаете, а я опростоволосился! Зонтик-то всё же дома! Поставил за шкаф и запамятовал. Склероз, матушка! Ничего не попишешь…

Агничка проснулась рано. Вскочив с постели, она первым делом заглянула в расписание. Две первые лекции можно было пропустить. Сегодня на утро назначена операция Климовой. Кто будет проводить операцию, Агничка не знала. Последние дни она старалась как можно меньше бывать дома, почти не разговаривала с матерью и об отъезде её узнала лишь накануне. Вечером увидела уложенный чемодан, а на рассвете, когда за окном просигналила машина, мать была уже одета в дорожный серый костюм. Прощание вышло коротким, — мать спешила на скорый проходящий поезд. Отъезд матери ошеломил и опечалил Агничку до слёз. Возможно, такое разрешение вопроса было самым правильным, и всё же в душе Агнички словно что-то надломилось.

Пересиливая стыд и горечь, она впервые шла в клинику неохотно, дальней дорогой, обойдя сторонкой больничный парк.

Она сразу же прошла в двенадцатую палату. Мария Петровна встретила её вопрошающей испуганной улыбкой.

— Не волнуйтесь, — ободрила девушка. — Я буду около вас. — Уцепившись за её руку, женщина пыталась о чём-то спросить и, кажется, не решалась. Так и привела её Агничка в операционную за руку.

Там было всё наготове. Хирурги в ожидании начала операции вполголоса переговаривались. Наталья Павловна стояла у разложенных на столике инструментов. Кондратию Степановичу натягивали резиновые перчатки. Лицо у него было немного усталое и грустное.

Завидев вошедших, он кивнул Агничке, тихонько кашлянул.

— Страшно, — шепнула Мария Петровна, опираясь рукой на край белого высокого стола.

— Не пугайтесь, матушка! Вы и не услышите Ложитесь себе спокойно, — ободрил старик.

— Я ничего, — отозвалась женщина. — Только здесь как-то странно пахнет…

Она уже лежала на столе и медленно обводила обступивших её врачей большими испуганными глазами. Агничка догадалась, кого женщина отыскивала взглядом, отвернулась.

— Воздух весьма нормальный, самый свежий, — добродушно гудел Кондратий Степанович, делая на коже больной коричневую йодную полоску. Подняв голову, он снова глянул на Агничку и, как показалось ей, даже подмигнул. Белая маска, закрывающая его лицо до самых глаз, заколыхалась. — Приступим! — вполголоса сказал он, и наступила тишина. В тазик бесшумно, словно багровый цветок, упал первый, насыщенный кровью тампон, за ним второй, третий…

Слышалось осторожное дыхание людей, позвякивание инструментов, короткий, скупой шёпот. Держа руку женщины, Агничка не отрывала очарованных глаз от пальцев старого хирурга. Она забыла обо всём, ничего не слышала и не видела, кроме этих пальцев. Кто-то вошёл в операционную, кто-то остановился рядом с Кондратием Степановичем…

Понятливые умные пальцы хирурга! Они безмолвно и неторопливо творили своё дело. Они умело раздвигали ткань, осторожно что-то искали, что-то подрезали, нащупывали…

— Всё хорошо, — шепнула женщине Агничка, почувствовав, как та шевельнулась.

И вдруг… Пальцы Кондратия Степановича будто споткнулись, задрожали. Девушка недоуменно подняла голову, на миг увидела неподвижные синие глаза старика над кромкой белой маски. Кондратий Степанович почему-то смотрел на окно, завешенное простынёй. «Ему плохо», — догадалась с испугом Агничка и вновь вздрогнула, услышав приглушенный голос операционной сестры:

— Скамейку Галине Ивановне!

Мать… Она вернулась с вокзала! Она не выдержала и пришла сюда.

Мать ласково и осторожно оттеснила Кондратия Степановича, встала на скамеечку и сделалась сразу выше и строже.

— Как чувствуете себя, больная? — задала она привычный вопрос.

— Хорошо, — едва слышно отозвалась Мария Петровна.

— Чудесно! Кстати, ваш сын здесь, в парке…

Агничка невольно повернула голову к занавешенному окну. Там, за этой желтоватой простынёй, сквозь которую упрямо пробивались солнечные лучи, стояли молодые тополя и белый аист… Конечно, Володя ожидал её там, и она сразу же, как только закончится операция…

Встретившись с сияющим взором дочери, Галина Ивановна слегка улыбнулась.

— Кто разрешил студентке присутствовать? Почему не на лекции?

— Моя вина, — прогудел виновато Кондратий Степанович.

— Скальпель!..

Наталья Павловна протянула матери скальпель.

И снова Агничка следила за пальцами хирурга. Тонкие, чуткие, изумительно быстрые, теперь это были пальцы её матери, самой умной и красивой женщины в мире.

Людмила Георгиевна Молчанова

БЕЛЫЙ АИСТ

Редактор С. М. Гинц. Художник В. С. Измайлов. Художественный редактор М. В. Тарасова. Технич. редактор К. Г. Сукманова. Корректор Э. К. Актищева.

Подписано к печати 23 |Ш 1961 г.

Формат бумаги 84х108 1/ 320,75 бум. л. 1,5 печ. л. Усл. — изд. 2,45 л. Уч. — изд. 1,9 л. ЛБ05О22 Тираж 50000 экз. Цена 6 к.

2-я книжная типография облполнграфиздата. Пермь, ул. Коммунистическая, 57. Зак. 402,