Евгений Поповкин - Семья Рубанюк

«…Очень прошу тебя, Петрусь, если сможешь, приезжай хотя на сутки, ты ведь недалеко. Сейчас и твой брат, Иван Остапович, — в Москве, так что приезжай обязательно. Поезд наш на Курском вокзале, там тебе объяснят, где меня искать…»

Петро читал это письмо, когда в столовую вошел дежурный курсант и передал ему небольшой пакет.

— Из штаба армии переслали, — пояснил он, заметив недоуменный взгляд Петра. — Начальник получал…

В пакете оказались письма от товарищей с фронта: коротенькое — от комбата Тимковского, два обстоятельных, в общем конверте, — от Арсена Сандуняна и Марыганова.

Петро, забыв о еде, жадно пробежал письма. Друзья писали, что дивизия находится в резерве, под Ворошиловградом. Тимковский передал приветы от себя и командира полка, сообщал, что из штаба послано официальное отношение об откомандировании Петра в полк.

— У меня сегодня счастливый день, — сказал Петро товарищам. — Письма со всех сторон…

— Причитается, стало быть, с тебя.

— За этим дело не станет…

Петро наскоро доел свой обед и побежал к начальнику курсов.

…Получив отпуск, он выехал с рассветом попутной машиной в Москву, торопясь повидать Оксану и брата.

Петро сошел с машины на окраине, у войсковых складов, сел в поезд метро и приехал к Курскому вокзалу, когда часы уже показывали четверть двенадцатого.

Под сапогами хлюпал рыхлый, пропитанный водой снег, с почерневших крыш и карнизов часто капало. Было начало апреля, и в небе, очищенном от туч, ярко светило солнце.

Подходя к вокзалу, Петро, как и перед первой встречей с Оксаной, четыре месяца назад, с тревогой подумал о том, что вдруг почему-либо не удастся разыскать ее или она, возможно, уже уехала.

Он протиснулся к окошечку дежурного помощника коменданта и справился об интересующем его санитарном составе. Дежурный, видимо чем-то раздраженный, поднял на Петра покрасневшие от бессонницы глаза и резко спросил:

— По какому делу? Ваши документы?

Петро предъявил служебную книжку.

— Восьмой путь… Возьмите пропуск.

Петро спустился в туннель, снова поднялся по лестнице и, выйдя на платформу, разыскал санитарный поезд.

Окна вагонов были занавешены. Петро дважды прошел вдоль поезда, прежде чем заметил в одном из тамбуров женщину, вытряхивающую дорожку у открытой двери.

Он подошел и спросил:

— Как мне повидать Оксану Рубанюк?

— Ее нет, — сказала женщина.

— Это моя жена, — пояснил Петро. — Может быть, знаете, куда ушла? У меня сутки всего в распоряжении.

Женщина взглянула на него участливо:

— Надо доктора спросить. Он, может, и знает. Вы повремените секундочку. И подумать, как получилось! Оксаночка совсем недавно ушла… Я сейчас, сейчас…

Аккуратно сложив темную дорожку, она скрылась.

Петро нетерпеливо шагал около вагона. Вынул портсигар, но в нем оказалась одна сломанная папироска, и он, повертев ее меж пальцев, отшвырнул.

Женщина вернулась.

— Доктор Александр Яковлевич просит вас зайти…

Хирург полулежал с газетой на нижней полке, у окна. Он поспешно встал навстречу Петру.

— Привет, привет, старший сержант! Рад видеть в добром здравии… Прошу садиться. — Он выглянул из купе и крикнул: — Глаша, можно попросить два стаканчика чаю?

Потом сел напротив Петра и, дружелюбно разглядывая его, заключил:

— Вид отличный… Поправились, возмужали… Вы на курсах? Оксана Кузьминична мне говорила… Так-с, так-с… Она поехала к вашему брату.

— Вы его видели? — спросил Петро возбужденно.

— Как же! Был у нас. Милейший человек! После тяжелой контузии он два месяца в госпитале отлежал. Вам, конечно, известно… Сейчас ему дивизию дали.

— Как его разыскать?

От волнения у Петра вспыхнули щеки.

— Разыщете, — успокоил хирург. — Оксана Кузьминична знает. А мы, как видите, бездельничаем. В резерве… Я уже дважды рапорт подавал. Прошусь куда-нибудь в медсанбат… Не знаю… Боюсь, пошлют в тыл… А это никак не по нутру, никак! Конечно, на передовой труднее, но для врача, работающего над новыми проблемами, значительно интереснее.

— Простите, жена не предупредила, когда вернется?

— Признаться, я ее сегодня и не видел.

— А вдруг она его провожать поехала!

Петро волновался все больше, и Александр Яковлевич сказал:

— Насколько мне помнится, об отъезде Ивана Остаповича речи не было.

Женщина принесла чай и, поставив стаканы, извлекла из кармана халата конвертик.

— Дежурная просила передать, — сказала она Петру. — Оксаночка, видите, молодец, догадалась, оставила вам…

Петро быстро вскрыл конверт.

— Надо немедленно ехать! — воскликнул он. — Брат в гостинице «Москва». Телефона у вас тут нет?

— Можно с вокзала позвонить… Пейте чай. Дорогу-то вы знаете?

— Еще бы! У вас нет желания прогуляться? Поехали бы вместе.

— Пожалуй, неудобно, — заколебался врач. — С братом и женой вы давно не виделись… Мешать не следует.

— Ну что вы! Одевайтесь, поедемте.

Пока врач собирался, Петро с нетерпением поглядывал на часы и втайне уже сожалел, что пригласил с собой хирурга.

Наконец они вышли. Петро позвонил в гостиницу. Ему сообщили, что полковник Рубанюк ушел и вернется через час.

В метро Александр Яковлевич, наблюдая за возбужденным Петром, сказал с грустью:

— Завидую вам, право…

Петро вспомнил о том, что Александр Яковлевич потерял в Прибалтике свою семью. Он мысленно подбирал слова, которые могли бы утешить врача, но, не найдя их, промолчал.

Уже в вестибюле гостиницы, у лифта, Петро сознался:

— Страшно тревожусь… Каждый раз так перед встречей с близкими… Все кажется: что-нибудь случится, и я их не увижу.

— Э-э, нет! Вам везет, — возразил Александр Яковлевич.

Дверь открыл Атамась.

— Командир дивизии пишлы в магазин, — сообщил он, с особым удовольствием налегая на слова «командир дивизии». — Вы проходьте, воны скоро вернуться.

— А Оксана Кузьминична? — нетерпеливо спросил Петро.

— Цэ сродствеиница их? Вдвоем пишлы. — Атамась посмотрел на Петра изучающе и пытливо. — Извиняюсь, вы, случаем, не брат нашему командиру дивизии?

— Брат.

— Я сразу признал. Та шо ж вы не сидаете? Давайте ваши шинелки. Товарищ военврач второго ранга…

Помогая пришедшим раздеться и убирая их шинели на вешалку, Атамась с любопытством разглядывал Петра, его орден. Он почтительно спросил:

— Цэ вы наше полковое знамя из окружения вынесли?

— Не я, а старший лейтенант Татаринцев.

— Это так… А когда старший лейтенант помер, знамя ж вы забрали? Об этом уся дивизия знает…

— А где жена Татаринцева сейчас? — спросил Петро Александра Яковлевича.

— В тылу где-то. Готовится стать матерью…

Полчаса спустя, когда в коридоре послышались голоса, Атамась, проворно оправляя гимнастерку, сказал: