Евгений Поповкин - Семья Рубанюк
- Название:Семья Рубанюк
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Крымиздат
- Год:1957
- Город:Симферополь
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Евгений Поповкин - Семья Рубанюк краткое содержание
Это эпическое произведение, написанное по горячим следам Великой Отечественной войны, рассказывается о борьбе украинского народа с фашистскими захватчиками.
Роман был удостоен Сталинской премии в 1952 году.
Семья Рубанюк - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Ординарец пытливо смотрел в пасмурное лицо полковника.
— А это ты уж сам соображай.
— Повар хотел блинцы с мясом изжарить. Желаете? Или варенички?
Рубанюк покосился на него. Атамась, предлагая его любимые блюда, явно старался поднять настроение своего начальника.
— Командуй сам, повторил он.
— Есть! Мы и того и другого потро́шку…
Атамась, бесшумно ступая валенками, пошел в соседний блиндаж. А Рубанюк, шагая взад-вперед по просторной землянке, обдумывал предстоящий разговор с командирами полков. У Каладзе оставалось в полку не больше трехсот активных штыков. Противник, по-видимому, знал об этом: подозрительная возня на левом фланге полка Рубанюку очень не нравилась.
Накануне Рубанюк приказал Каладзе прибыть на свой капе рано утром.
Позавтракав, Иван Остапович взялся за газеты, которые вечером успел только пробежать. Раскрыв карту, он стал отмечать на ней изменения в линии фронта.
Южнее Сталинграда заняты советскими войсками город и железнодорожная станция Котельниково… В районе Среднего Дона продолжаются наступательные бои. Ведут наступательные бои советские войска и юго-восточнее Нальчика. Боевые операции в районе Сталинграда и на других фронтах были, как понимал Рубанюк, реализацией большого и смелого замысла Верховной Ставки.
Внимательно изучая карту, он пытался разгадать этот замысел, определить роль и место в нем своего фронта и своей дивизии. Но на каком бы варианте Рубанюк ни останавливался, вывод напрашивался малоутешительный: в обороне придется сидеть еще долго.
Уже совсем рассвело, когда, наконец, прибыл Каладзе. Он явился не один, а со своим заместителем по политической части Путревым. Оба были в одинаковых белых полушубках, валенках и ушанках. Глаза Каладзе весело блестели. Смахнув вязаной перчаткой с усов капельки воды от растаявшего снега, он сказал:
— Виноваты, товарищ полковник. Немножко запоздали.
— Я ждал вас к восьми ноль ноль, — заметил Рубанюк, взглянув на часы. — А сейчас без четверти девять…
— Задержало вот это, товарищ полковник…
Каладзе поспешно расстегнул планшетку к протянул командиру дивизии листок бумаги, мелко исписанный карандашом.
— Что это?
— Протокол допроса.
— «Язык»?! — с живостью воскликнул Рубанюк.
— «Язык»! — ответили одновременно Каладзе и Путрев.
В течение последних двух недель ни армейская, ни дивизионная, ни полковая разведки не могли захватить пленного. Немцы вели себя весьма осторожно. А «язык» нужен был дозарезу. Командующий армией лично собирал разведчиков, стыдил их, укорял, пообещал ордена тем, кто первым сумеет добыть пленного.
— Прошу садиться! — радушно пригласил Рубанюк.
Он пробежал глазами листок. Ефрейтор Брандт показывал, что в его дивизии спешно готовятся к переброске на Ленинградский фронт. О планах своего командования ефрейтор ничего не знал, однако ему было известно, что на передний край сейчас посылаются солдаты из тыловых команд.
— Видимо, на Ленинградском и Волховском крепко наши нажали, — сказал Путрев.
— Как он попался, этот самый ваш Вилли? — полюбопытствовал Рубанюк. — Он где сейчас?
— Через полтора часа доставят. А попался!.. — Каладзе хитро и довольно прищурил глаза. — Красиво попался… Он даже плакал, так ему было неприятно. Крупными слезами плакал.
— Вышел из бани, — вставил Путрев, — его и накрыли. Старшина Бабкин три ночи ползал вокруг этой бани.
— Бабкина представить к Красной Звезде! Какие данные у вас еще есть?
— Все данные сходятся, — доложил Каладзе. — Пленный не врет. Солдат на переднем крае немцы сменяют.
— Та-ак… — Рубанюк побарабанил пальцами по столу. — Все идет нормально.
— Вполне, — согласился Каладзе.
Сказав это, он замолчал, и Рубанюк понял, что майор только из самолюбия не поднимает вопрос о главном, ради чего, собственно, он и явился к нему вместе со своим заместителем. Но сейчас помочь нельзя было ничем, и Рубанюк сказал более холодно, чем ему хотелось бы:
— Учтите, людей командующий не дал.
— Совершенно? — спросил Путрев.
— Обещают прикомандировать к нам группу снайперов. Девушек.
— Мне бойцы нужны, а не девушки, — сердито произнес Каладзе.
— Очень уж тяжело, товарищ полковник; — сказал Путрев.
— Знаю.
Каладзе молча разглаживал ладонью раскрытую карту.
— Ты Марьяновку не забыл, Каладзе? — спросил его Рубанюк. — Помнишь, как в июле сорок первого года было тяжело, а мы все-таки… Здорово — потрепали немцев в Марьяновке.
— А сколько в полку тогда людей было? — вкрадчиво спросил Каладзе, склонив голову набок и уставив на Рубанюка карие глаза.
— Ну, дорогой! У фашистов тогда вдесятеро больше было, а все же мы их потрепали… Еще как!
Атамась принес почту — свежие газеты и письма — и тихонько спросил Ивана Остаповича:
— Конем поидытэ, чи машыну готовыть?
— Подседлаешь Вампира.
Письма были от Петра и от Аллы Татаринцевой. Наскоро пробежав их, Иван Остапович спросил:
— Помните жену старшего лейтенанта Татаринцева? Медсестру? Так вот. Просит снова зачислить в часть, в которой ее муж погиб. Ждет, пока дочь подрастет.
— Большая? — спросил Путрев.
— Восемь месяцев… Видишь, из глубокого тыла мечтают вернуться в нашу дивизию, — сказал Иван Остапович Каладзе.
— А ты говоришь — плохая у нас дивизия.
— Знали бы, какой у меня полк сейчас, не мечтали бы, — проворчал Каладзе.
— Хватит прибедняться. Сейчас тебе станет легче. Против обозников стоишь, наступать они не решатся, а мы… Говорят, придет и наш час.
Он повторил слова командующего, но Каладзе только рукой махнул:
— Уже давно слышим…
Вместе с командиром дивизии он принялся подсчитывать, сколько бойцов из хозяйственных подразделений можно перенести в строй, с помощью замполита наметил перестановку коммунистов и комсомольцев на самые опасные участки.
После ухода Каладзе и Путрева Иван Остапович внимательно перечитал письма.
— Преуспевает мой братишка, — откладывая в сторону письмо Петра, сказал он с посветлевшим лицом, обращаясь к Атамасю. — Ротой уже командует.
— Оцэ пидходяше, — отозвался Атамась, очень довольный тем, что пасмурное настроение у полковника рассеялось.
Татаринцева писала из Калинина. С восьмимесячной дочерью она жила там у старшего брата, инвалида первой империалистической войны. Алла тепло поздравляла с наступающим Новым годом, сожалела, что не может встретить его среди фронтовых друзей. Работая в тыловом госпитале, она встретила кого-то из однополчан, от него и узнала номер полевой почты Ивана Остаповича.
Последние строчки Рубанюк дочитывал, уже выходя из землянки.
Он сел в седло, но, вспомнив, что скоро должны доставить «языка», слез и пошел в штабной блиндаж.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: