Николай Вирта - Одиночество
- Название:Одиночество
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство ЦК ВЛКСМ Молодая гвардия
- Год:1957
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Вирта - Одиночество краткое содержание
Роман «Одиночество» рассказывает о событиях, развернувшихся на Тамбовщине в годы гражданской войны. В нем удивительным образом сочетаются драматизм и лиричность повествования, психологическая глубина характеров и жизненных ситуаций.
Одиночество - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Когда он наклонился и стал руками разрывать траву и мох, Сторожев прицелился из револьвера и выстрелил. Лощина повторила выстрел несколько раз, он покатился по полю и замер там.
Человек, будто бы не задетый пулей, медленно обернулся лицом к Сторожеву, в руке он зажал большого жирного карася. Сторожев метнулся к нему, тот упал. Петр Иванович, два дня ничего не евший, выхватил карася из рук упавшего и отвернулся от убитого, но его с силой дернули назад за раненую ногу, и он повалился на траву. Поднявшись, Сторожев увидел, что человек целится в него из обреза.
Он оцепенел. Секунды, казалось, остановились, и время замедлило свой полет. Прогудела отбившаяся от роя пчела. Из камыша выскочила птица; шум ее полета показался Сторожеву грохотом. Ленивые облака как бы со скрежетом шли к западу. На другом берегу пруда квакала одинокая лягушка, и кваканье ее было подобно чему-то неестественному.
Рука целившегося в него вдруг стала падать, раненый съеживался… Потом пальцы разжались, и обрез упал на траву.
Сторожев вытер холодный пот; язык его прилип к гортани.
Человек повернулся на спину, из живота булькала кровь.
— Жгет, — прохрипел он, и розовая пена появилась у рта. — Пристрели ты меня… пожалей… маятно…
Сторожев поднял обрез. В затворе был один патрон. Он приставил дуло ко лбу раненого, зажмурился и дернул спуск. Осечка. Сторожев грубо и длинно выругался, взвел курок снова, спустил еще раз.
Человек дернулся и, вытянувшись, замер. Рука пошарила по траве, словно что-то искала. Она нашла выхваченного Петром Ивановичем карася и в последнем усилии сжала его.
Обшарив карманы убитого, Сторожев нашел грязный лоскут бумаги, тщательно завернутую в тряпку коробку спичек, соль и черствый ломоть хлеба. Потом он отволок убитого в дальние заросли камыша, с трудом разогнул окостеневшие пальцы и вытащил из них карася.
В эту ночь Сторожев снова жил. Забыв об убитом, словно его и не существовало, не подумав даже, кто тот и откуда, он развел костер, кое-как изжарил карасей и съел их полусырыми с хлебом и солью. Ослабевший после обильной еды, он как-то внезапно, словно его ударили по голове, окунулся в сон.
Проснулся он от колкой боли в руке. К рукаву подбирался огонь, трава тлела, обжигая кожу. Он вскочил; пламя пожирало сухой камыш. Высушенная близким огнем тряпка и сачок весело горели. Петр Иванович не успел затоптать пламени, спички вспыхнули, а у сачка выгорела середина.
Наступило утро, сырое и холодное, просыпались лягушки и птицы. Впереди снова были голодные дни. Один, другой, третий, пятый — без счета…
Через два дня он встретил на меже старуху нищенку; до смерти напуганная, она отдала ему все куски и черствые корки. Трое суток он был сыт. Потом снова тянулись дни охоты за едой, бесполезной и мучительной. Наконец голод пересилил страх, и Сторожев решил зайти на хутор к двоюродной сестре: богатый ее хутор стоял на пригорке, вдали от проезжей дороги.
Его заметили; во дворе мелькнули тени людей, и огромный черный кобель, обычно прикованный к цепи, встретил его у риги.
Петр Иванович вытащил из ножен шашку, собака яростно хваталась за нее зубами, обрезала губы и бесилась. Наконец, выведенный из себя, Сторожев решил обмануть пса. Он прижал шашку к груди и, когда собака кинулась на него, всадил ей клинок в бок. Кобель тонко заскулил, завертелся и упал, обливаясь кровью. Сторожев, крадучись, подошел к дому, потрогал дверь: она была заперта изнутри. Постучался. Глухо отдались удары, тихо было за окнами. Сторожев подошел к амбару, к риге — везде висели тяжелые сердитые замки, снова вернулся к дому и колотил в дверь кулаками, рукояткой шашки. Ни звука. Он кричал, просил, умолял, рыдал в бессилии и изнеможении. Напрасно!
Озверев, он полоснул шашкой по окну, стекло с дребезгом упало. Дверь распахнулась, на крыльцо вышел могучий косоглазый мужик с дробовиком.
— Чего тебе надо? — спросил он.
— Христом-богом молю, — прохрипел Сторожев, — дай кусок хлеба, Пантелей Лукич, отощал…
— Дам-ка я тебе в живот заряд дроби, бандиту, — сердито проворчал мужик и крикнул в сени: — Аришка, дай краюху!
Из сеней высунулась рука и подала хлеб: сестра даже не захотела встречаться с Петром. Пантелей положил хлеб на перила.
— Бери и иди отсюда! Да не приходи больше. Увидят — голову мне снимут. Тут твой братец управляет, Сергей Иванович. Ох, камешек!
— Что же, значит, братцу моему продался?
— Нету у него таких денег, чтобы купить меня. Однако своя рубаха ближе к телу. Тебе все равно издыхать, а я еще жить хочу.
— Богатства от братца ждешь? Милости? Он тебя помилует! Он тебя одарит!
Пантелей Лукич нагнулся к уху Петра Ивановича, зашептал:
— Сердце и у нас горит, Петра, да смирились! С волками жить — по-волчьи выть. Другого часа ждать надо, зубы надо точить, а когда час настанет, умней воевать будем, выучились. Еще потребуешься! Чуешь? Ну, бери хлеб, да с богом!
Петр Иванович посмотрел на хлеб; изо рта потекла слюна. Он отдернул от краюхи руку, повернулся и пошел прочь.
— Эй! — окликнул его Пантелей. — Петр! Вашему брату амнистию объявили! Сдавайся, жив будешь. Нынче понедельник, в субботу срок кончается. Спеши!
Сторожев обернулся, плюнул в сторону, хутора и, ковыляя, ушел.
На перекрестке, на придорожном столбе, он увидел прибитый гвоздями лист бумаги. Это был приказ об амнистии добровольно сдающимся.
Петр Иванович оторвал лист и ушел в овраг.
И вот подошло: четыре дня подряд у него не было ничего во рту. Он лежал в полузабытьи близ села. И снова и снова читал Сторожев приказ об амнистии: завтра в субботу истекал срок.
Он сел, разум его прояснился, мысли шли четкие, спокойные, ровные.
Вся жизнь за эти последние месяцы представилась ему огромной петлей. Он бегал от одной стороны к другой, чтобы растянуть, разорвать ее, но петля безжалостно стягивалась вокруг него.
Он вспомнил, как зимой два года назад капкан поймал его, волки выли над ним. Но тогда разжались железные зубы.
Сейчас чья-то сильная и неумолимо жесткая рука, властвующая над петлей, что опутала Сторожева, стянула ее, и не выскочить из нее, не перепрыгнуть через нее, не разорвать ее! «В конце концов что же дальше?» — встал перед Сторожевым грозный вопрос.
И понял он, что сейчас же надо ответить самому себе, потому что завтра или через неделю, если голод не свалит раньше, его пристрелят в безлюдном поле.
Из черного круглого отверстия выскочит пучок ослепительного пламени — и все!
«Не лучше ль самому прикончить скитанья, поднять револьвер к виску и нажать собачку?»
«…Но это ли расчет с жизнью? Неужто уйти из нее, не узнав, что же там, за чертой, в другом мире, в лагере победивших: царит ли спокойная уверенность, или еще ждут удара?»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: