Борис Дубровин - Счастье первой тропы

Наступил день свадьбы.

Голубая «Волга», увитая лентами, двигалась впереди. В «Волге» восседали шафера.

За автомашиной, кося выпуклыми глазами, ступала тройка лошадей. Разноцветные ленты в гривах, ленты на дугах и даже на резиновых колесах.

В коляске совершенно смущенные всем происходящим жених, невеста и их друзья.

Из клуба уже выплескивались звуки духового оркестра, лилась светлая грусть аккордеона, ее захлестывала хмельная удаль баяна. Кружились танцующие.

В столовой суетились официантки: за счет треста столы накрыли на сто двадцать человек. Свадьба была задумана с помпой.

И едва гости заняли свои места, как чей-то нетерпеливый голос горячо потребовал:

— Горько!

Поднялся директор завода железобетонных изделий Дворин, постучал карандашом по бутылке:

— Рано еще! — оказал он так, словно давал своим подчиненным очередное указание. Сказал и смутился. И сел.

Поднялся парторг строительства Иван Иванович Хоров.

— Я названый отец невесты, — взволнованно начал он, — ведь отец ее погиб на фронте. Мать расстреляна гитлеровцами. Дорогая девочка, — голос его стал глухим, — отец не увидел тебя взрослой. Не увидела мать. Но за твое счастье сложили они головы. Я горжусь, что стал твоим названым отцом. — И Хоров поцеловал Эллу.

— А я посаженый отец Клима, — начал Дворин, поднявшись.

И пошел расписывать, какой отличный работник Клим.

Молодые сидели кумачовые от смущения.

— Горько! — грянуло из зала. — Горько!

Но Дворин опять постучал по бутылке.

— Попрошу внимания! Есть вопрос: куда складывать подарки?

— Да, куда? — воскликнул Юра Кудрявцев.

— Кто ответит? — в наступившей тишине спросил Дворин. — Может, товарищ Хоров ответит?

Парторг с подчеркнутой медлительностью достал из кармана маленькую коробочку и передал ее Дворину. Тот, весело усмехнувшись, так, что брови его разлетелись в разные стороны, а глаза озорно вспыхнули, сказал;

— Мала коробочка, а уместится в ней и приданое жениха, и приданое невесты, и подарки друзей, и подарки нашей Всесоюзной комсомольской ударной стройки. И еще доживем мы до того, чтобы все молодожены у нас такую коробочку получали. В этой коробочке ключи от новой вашей квартиры.

Все встали. Оркестр заиграл туш, и Дворин закричал молодо и задорно:

— Горько!

— Как здорово: из клуба, который мы построили сами, пойдем на стадион, который тоже сделан своими руками! — восторженно сказала Люда.

— На стадион! На стадион! — закричали все.

...Они подошли к стадиону, где высился черный конус. Подошли поближе.

В руках Григория вспыхнула зажигалка. Он погасил ее и передал Климу:

— У тебя рука счастливая. Зажигай.

— Что?

— Сперва зажигалку.

Затрепетала красная точка огня, листок пламени разрезал тьму, осветил угол еловой ветви.

— Иллюминация в вашу честь, — сказал Григорий. — Чтобы и ваше счастье было таким светлым и сверкающим. Ну, друг!

Клим поднес листок пламени к зеленой ветке, и елка, пахнущая хвоей и соляркой, стала мгновенно обрастать огненными листьями. Вот уже вся многометровая елка осветила ночь.

— Факелы! Факелы! Факелы! — раздавал Дмитрий палки, к которым были прибиты банки с паклей, смоченной нефтью.

Огни факелов долго колебались в ночи.

«Прошел месяц со дня свадьбы Эллы и Клима. Я давно не видела Эллы. Сегодня решила сходить посмотреть, как они живут.

Подошла к их дому и подумала: а ведь на этом месте мы не так давно грибы собирали.

Поднялась на четвертый этаж. Остановилась перед дверью. Нажала звонок. Смотрю, на двери вспыхивает стеклянный прямоугольник, и сквозь матовое заалевшее стекло проступает надпись: «Входите!» И дверь сама открывается.

Удивилась, вхожу.

Сама загорается небольшая лампочка в передней. За ней — верхняя большая.

— Раздевайся, заходи, Люда! — слышу из комнаты.

Сняла плащ, повесила на крючок, вхожу. За моей спиной сама гаснет лампочка.

— Добрый вечер! — говорю. — А где Элла?

— Ушла в магазин. Садись, рад тебя видеть.

— Что это у тебя за приспособления?

— Ты же знаешь, я лентяй. Ну вот и сделал все так, чтобы меньше двигаться после работы.

— Ну и что же лентяй придумал еще?

— А вот, Люда, гляди. Это пульт управления: включение люстры и бра над диваном. Сидя у пульта, можно зажечь и свет в передней. Включается и телевизор, и приемник, и будильник.

Клим нарочито небрежно, явно играя, потянулся к тумбочке под приемником:

— Если на диване лежу, а кто-то звонит, могу нажать кнопку, и замок откроется. Можно нажать кнопку с кухни и с кровати в спальне, и входная дверь откроется. Есть и еще одна кнопка, секретная: могу открывать дверь в квартиру без ключа. Не веришь? Ну, пойдем, посмотришь.

Он подошел к двери, открыл ее, вышел и захлопнул. Я осталась в передней. Прислушалась.

— Люда, внимание!

И дверь сама открылась, сама вспыхнула маленькая лампочка.

— Выйдем вдвоем, — говорю.

Клим вышел вслед за мной из квартиры, захлопнул входную дверь.

— Внимание! — несколько картинно предупредил он. Подошел к входной двери, нажал кнопку звонка. Вспыхнула надпись: «Никого нет. Зря не звоните».

— А теперь, — улыбнулся Клим. Сделал шаг, и дверь покорно отворилась.

Мы вошли.

Он рассказал еще, что у него есть отводная телефонная трубка и он ночью может разговаривать, не выходя к телефону в коридор. И еще всякие другие приспособления.

Когда я пришла в себя после этого технического шока, он предложил мне чаю. Эллы все не было. Я поблагодарила Клима и ушла».

Сергей страстно хотел исцеления, и не верил в него, и поэтому сторонился врачей. В Шелехове сооружался целый больничный комплекс: около парка три здания — четырехэтажная поликлиника, инфекционное отделение и стационар. Они светились такой белизной, что, когда Сергей к ним приближался, ему казалось, будто навстречу ему встают три врача.

Сергей раздобыл книжку о китайской дыхательной гимнастике, достал брошюру о йогах и пытался самовнушением и самовоспитанием вылечить свой тяжкий недуг. Врачам он уже несколько лет не показывался.

День отличался ото дня и тем, что на несколько секунд быстрее проходил свои пути-дороги Сергей, и тем, что каждый день подрастали и больничный комплекс, и школы, и промышленная база. И цехи и целые предприятия уже выпускали столярные изделия, железобетонные конструкции. Ремонтировались экскаваторы, бульдозеры, краны. Самосвалы, бортовые машины, машины для перевозки длинномерных строительных конструкций — «МАЗы» — всего четыреста машин принял гараж.

Ревели моторы, машины въезжали сюда так запросто, так привычно, точно все это было здесь еще сто лет назад! И кислородная станция и организации, ведущие монтаж технологического оборудования, электрооборудования, вентиляции, сантехники, отопления... В основном еще в 1959 году большая промышленная база была закончена. Это были работы-бои, разведочные бои перед главной битвой! Потому что главной битвой было сооружение самого завода.