Фзнуш Нягу - Властелин дождя

«Бутылку вина еще прихвати и хлебца, — распорядился он. — Да шевелись пошибче, а то у меня жена с детками голодные сидят, ужина дожидаются».

Что тут делать горе-заготовителю? Не подчиниться? Как бы не так! Раду Гиня здоров как бык — хрястнет разок по хребтине, будешь свой век калекой доживать.

Привел Раду заготовителя к себе в дом и приказывает:

«Повторяй за мной слово в слово все, что сказывать буду. — И так начинает: — Кушайте на здоровье, детки».

«Кушайте на здоровье, детки…» — повторяет Кавалеру дрожащим голосом.

«А мясца вам захочется — пожалуйте ко мне».

«А мясца вам захочется — пожалуйте ко мне».

«А винца папеньке захочется — тоже ко мне».

«А винца папеньке захочется — тоже ко мне»…

— Эх, дядюшка Флоря, да разве Раду человек? Нет, форменное дерьмо! Только силой и берет. Дубина неотесанная. Но я с ним еще поквитаюсь. Только бы с ним встретиться, крутой разговор будет!

— Встретишься, встретишься, а ежели невтерпеж, купи У младшего Гини еще и гуску. Вот ты теперь со своей бабой затеял моего Саву объегорить, и не вышло. Ты ведь как думал: раз ярманка, то детки обязательно станут на карусель проситься. А карусель — она денег стоит, не всякий родитель раскошелится. Тут ты на подмогу: дескать, нам гусочку, вам денежку. И все вроде по закону: государство же закупает. Да только ты, хапуга, не все деньги отдаешь, часть прикарманиваешь! А с каруселью-то и не вышло. Починили карусель на казенный счет, и кататься детки будут бесплатно. Вот тебе и кукиш с маслом!

Жан Кавалеру даже глаза выпучил от удивления и недоверчиво замотал головой:

— Задаром? Задаром весь день на лошадках кататься? Непорядок!

Самый порядок и есть. Не скрипи стулом-то! За твои порядки тебя скоро из кооператива вытурят.

— Меня? Меня никто и пальцем не тронет. Сам товарищ начальник районного управления ко мне как к сыну родному — души не чает… Во, глянь! Семерка, пятерка — в сумме двенадцать, так? А двенадцать — это выигрыш, так? Возьми карандаш, подведи черту.

— Стой! — закричал старик. — А откуда у тебя валет? Сам говорил: нету вальта… Откуда пятерка, откуда семерка? Ты же говорил — нету! Ну-ка, ну-ка, покажь карты…

— Я думал, договоримся, а ты уперся! — прервал его Кавалеру, — Проигрыш полный! А наказание тебе такое — десять раз стукнуться об стенку задом. Мой выигрыш — я командую.

— Ты же смухлевал! — взъярился старик. — Переиграем!

— Не дети, дядюшка Флоря. Проиграл — рассчитайся! В игре свои правила, надо эти правила уважать.

Флоря аж посинел от злости. Швырнул карты на стол и ринулся к двери.

— Праведник нашелся! — прогремел он. — Честнягу корчишь? Только что я мог по твоей поганой роже раз десять кулаком пройтись. И ты бы только спасибо сказал. Руку бы целовать стал: учи, мол, учи меня, дядюшка Флоря, молоти, как фасоль на току, пособи только, замолен Саве словечко. А как понял, что я твоей афере не пособник, праведником стал?! Ну-ка, становись к стенке и бейся об нее задом!

Бросьте, дядюшка Флоря, ну чего разволновались? Я же так, пошутил…

Кому сказано: иди! — угрожающе повторил старик. — А то целым домой не вернешься.

Кавалеру встал задом к стенке.

— Раз, — принялся считать Флоря Пелин. — Больше, больше души вкладывай, недоносок чертов, не твои стены. Лупи так, чтоб крыша ходуном ходила! Шесть… семь… восемь… Девять! Десять! Будет, а то зад треснет! А теперь чеши отсюдова!

Кавалеру схватил пиджак с гвоздя и пулей выскочил за дверь.

Эх! Совсем я никудышный стал, подумал старик с досадой. Надо было его, гада, заставить на закорках меня тащить. Сломал бы я ему шею — и спать бы мне спокойней стало.

Он погасил лампу и залез в постель: было уже поздно.

Сава Пелин ночевал на сеновале. Под утро промерз до костей и спустился во двор, ежась от холода. Старика уже не было. Видно, проснулся чуть свет и уже куда-то умотал… Не иначе к Бурке! — перепугался парень. Сейчас они быстренько в Совет — и распишутся. Вчера вечером он договорился с Нику Бочоаке: русалкой, что девичий хоровод ведет, будет Танца, потому как Нику с Тинкой и так поженятся. И вот боялся теперь, как бы отец не испортил его хитрой затеи.

Сава умылся колодезной водой, нарядился по-праздничному и собрался на берег Дуная, где через час-другой должна была открыться ярмарка.

Но прежде постоял еще во дворе, любуясь поднимающимся и разгорающимся солнцем. Утро пьянило запахом покропленных росой густых трав. Над Дунаем молниями носились стрижи и ласточки, чуть ниже, ближе к воде, плавно и мягко кружили лысухи, на болоте рыдали чибисы, шумливые утки торопили свой выводок на простор, чтобы скорей насладиться бескрайним лазурным небом, отраженным в глубинах вод. По обоим берегам трепетали на ветру белостволые, будто привидевшиеся во сне, тополя. Высокий камыш тихонько кланялся, как бы избавляясь от оцепенения. Каждая камышинка становилась дудочкой, которой поигрывал нежный утренний ветерок.

На выгоне Сава увидел множество телег и стреноженных коней. Сразу было видно, что понаехали из других деревень гости. Приезжие мужики толковали за кружкой вина с приятелями, бабы болтали с подружками, охорашиваясь перед зеркалом и наряжаясь в праздничные наряды, которые бережно везли в сундуках, чтобы не пристала к ним дорожная пыль. Не меньше суеты было и на самой ярмарке. Под навесом закусочной буфетчик в белом халате и тюбетейке проверял вертела и решетки, отлаживал коптящие горелки. Над закусочной, вход в которую увивали связки сосисок, благоухающие чесноком, красовалась вывеска: подвыпивший гуляка тянул вино прямо из бочки. Палатки ломились от товаров, неподалеку стоял грузовик из Брэилы, набитый рулонами ситца, сукна и сельскохозяйственным инвентарем. Словом, тем, что раскупали нарасхват.

Жан Кавалеру, а с ним еще четверо мужиков разгружали машину, принимая мешки из рук шофера и ставя их в ряд, чтобы можно было пересчитать. Проходящие норовили ткнуть мешок ногой или пощупать руками, чтобы узнать, что в них, а Кавалеру отгонял любопытных. Тут же был и Флоря Пелин, и при виде его у Савы отлегло от души. Старик сидел возле стойки и время от времени поддевал Кавалеру, вызывая смех у окружающих.

— Жануля, сынок, смотри, как бы у тебя чего к рукам не прилипло.

Или:

— Жан, поклон твоему районному папочке, товарищу управляющему кооперативами.

Кавалеру переносил насмешки мужественно, но, встретившись глазами с подошедшим Савой, неожиданно вышел из себя и закричал:

— Скажи своему отцу, зам, чтобы отвязался. Прилип как банный лист. С самого утра ходит за мной по пятам, на посмешище выставляет, мешает работе.

— Но-но! Полегче! Мы с тобой одну титьку не сосали! — осадил его Флоря. — Ишь распетушился! Знаем мы, чего ты спину гнешь. Скажешь, задарма, для обчества? Не такой ты человек, чтоб задарма трудиться. Ишь, тихоней прикинулся!