Роман Александров - Дружина обходит участок

И вот, наконец, эта минута наступила.

Звонцов поставил ногу на подножку машины и оглянулся. Шофер уже сидел в кабине, милиционеры стояли рядом, ожидая, пока он поднимется. Неужели сегодня он снова сюда вернется?

Ворота открылись, и машина медленно выехала со двора. Покачиваясь на жестком сидении, Петр думал о предстоящем суде.

Нет, его не могут осудить, что бы там ни говорили в камере. Ведь он не вор! Пусть он тогда не заявил, куда следует, пусть на набережной его задержали с краденым. Разве он не остановился вовремя, разве не помог задержать Раздолина, разве не рассказал следователю обо всем? И на заводе его знают только с хорошей стороны. Хорошо бы мать догадалась пойти в цех, попросить, чтобы взяли на поруки… Адвокат говорил, что сейчас это принято.

Мягко затормозив, машина остановилась. Один из милиционеров открыл дверцу и вылез наружу. Другой кивком показал Звонцову на выход и приготовился следовать за ним. Разминая затекшие ноги, Петр поднялся, придерживаясь рукой за поручни, сошел на землю. Он не сразу сообразил, куда его привезли, и только, когда милиционер взял его за локоть, показывая, куда идти, он понял, что машина остановилась как раз напротив заводской проходной, рядом с клубом.

У дверей клуба стояла небольшая группа. Проходи мимо, Петр не удержался и поднял голову. Ему показалось, что он увидел побледневшее лицо Кати. Кто это с ней, в кепке? Ну да, это Павлушка, из термички. В цехе последнее время поговаривали, что она с ним дружит. Что ж, теперь ему все равно…

По лестнице он поднимался чуть не бегом, так что милиционеры едва за ним поспевали. Значит, суд будет в клубе… Неужели его так и проведут через весь зал? Хорошо бы хоть через служебный вход прямо на сцену. Так и есть. Он перевел дыхание, оказавшись в маленькой комнате за сценой, где обычно собиралась перед концертами заводская самодеятельность.

В комнате было несколько человек, окруживших невысокую полную женщину с черными, гладко зачесанными волосами. Из знакомых Петр увидел здесь лишь Шестакова, Егорова да девушку из дружины, лицо которой он успел запомнить. Он остановился посередине комнаты, не зная, поздороваться ему или лучше промолчать. Как чужие, висели руки. Он почувствовал, что у него нестерпимо загорелись уши, и еще ниже нагнул голову.

Полная женщина посмотрела на часы.

— Итак, все в сборе? — низкий звучный голос сразу заполнил небольшую комнату. — Тогда будем начинать.

Петр несколько раз был в клубе на киносеансах и на собраниях, которые проводились в нем по торжественным дням. Пожалуй, в клубе никогда еще не было так многолюдно. Вот, даже в проходах поставили стулья.

Он стоял на ярко освещенной сцене и не знал, в какую сторону ему лучше повернуться.

— Подсудимый, вы можете пока сесть. Нет, не так. Лицом к залу.

Петр сел, стараясь не смотреть в зал, где все лица сливались в его глазах, начавших слезиться от напряжения и яркого света юпитеров. В зале было тихо, и он отчетливо слышал каждое слово, произносимое судьей. Но смысл этих слов, казалось, не достигал его сознания. Он даже не заметил, что судья обратилась к нему, и обернулся к столу лишь тогда, когда стоявший рядом милиционер тронул его за плечо.

— Звонцов Петр Алексеевич, так? Тысяча девятьсот тридцать восьмого года рождения, русский, беспартийный, ранее не судимый?

Он согласно кивнул опущенной головой: «Что она спрашивает, ведь и так все известно. И ей, и всем находящимся в зале». — Петр ожидал, что на суде будет кто-нибудь с завода, ему заранее было тяжело думать, что это мог оказаться Курдюмов, Васька Егоров, может быть, даже Катя. Но он и не предполагал, что на его суд соберется весь завод.

«Что же теперь будет, после этого позора? Разве он сможет вернуться в цех, пройти по заводскому двору, зайти в столовую, в клуб? Вот, адвокат говорил, могут дать условно… Чем сидеть вот так, уж лучше назад, в тюрьму». — Он заставил себя прислушиваться к тому, что говорили за судейским столом. Теперь судья спрашивала прокурора и адвоката, согласны ли они слушать дело в отсутствие Раздолина и Порфирьева.

«Порфирьев?.. Ну, конечно, это же Николай. Значит, его фамилия Порфирьев… А где же та женщина?» — Звонцов поднял голову и сразу же увидел ее. Женщина сидела в первом ряду, рядом с девушкой из дружины, положив руки на колени. Петр вспомнил про двести рублей и тут же подумал о матери. Видно, она тоже здесь. Сидит где-нибудь в уголке и смотрит на сына, который купил ей подарок на ворованное…

Звонцов поежился, с трудом отвел глаза в сторону.

Милиционер опять тронул его за плечо, и Петр поднялся, напряженно, как глухой, глядя на двигающиеся губы судьи.

Да, он доверяет составу суда. Да, он не заявляет отвода, у него нет никаких ходатайств. Какие уж тут ходатайства!

Судья читала что-то очень знакомое. Обвинительное заключение… «Что ж, там все написано правильно. Так это, наверное, и выглядит со стороны. Ну, а что он при этом чувствовал, разве кому-нибудь интересно?»

Петр почти не слушал, что говорили свидетели. Он прислушался только, когда адвокат стал расспрашивать того самого дружинника, который задержал Раздолина.

— Скажите, свидетель, вы видели, что Раздолин был вооружен?

Свидетель, высокий плечистый парень со спортивным значком на костюме, внимательно посмотрел на спрашивающего.

— Да, у второго подсудимого был нож.

— И, несмотря на это, вы пытались его задержать?

Дружинник смущенно улыбнулся.

— Вообще-то, нам это не рекомендуется. В обязанности дружины не входит задерживать преступников. По правилам, мы должны были вызвать милицию,

— И все же..?

— Да ведь место-то какое! Пока добежишь до автомата, полчаса пройдет.

— Значит, вы были уверены, что сможете задержать двоих вооруженных людей? — адвокат подался вперед, с неподдельным интересом ожидая ответа. — А если бы Звонцов принял участие в борьбе не на вашей стороне?

— Ну что ж, — свидетель немного помедлил с ответом, — конечно, нам пришлось бы потяжелее.

— А результат?

— Результат был бы тот же… — свидетель вздохнул. — Я ведь хотел только обезоружить того, другого. Ну, а если бы их было двое, пришлось бы действовать иначе.

— Иначе? — адвокат посмотрел на судью и пожал плечами, — Вы смогли бы справиться и с двумя?

Дружинник немного подумал, потом решительно кивнул.

— А что же делать? Только этот подсудимый, Звонцов, мог и не знать, что я занимаюсь в секции тяжелой атлетики и неплохо знаю самбо.

Адвокат наклонил голову.

— Вопросов больше не имею.

Выступивший после допроса свидетелей прокурор, пожилой мужчина в очках, был немногословен. Он прошел к трибуне, с которой на торжественных собраниях выступали докладчики, отодвинул в сторону поставленный на ней стакан с водой, вынутым из кармана платком протер очки.