Ильяс Эфендиев - Повесть о Сарыкейнек и Валехе

- "Вагзалы"! - крикнул я музыкантам, а сам толкнул в бок сидящего по другую сторону от меня Сарвара:- Вон ту, с длинной косой, видишь? Пригласи! А то глаз с тебя не сводит!

Сарвар улыбнулся своей несколько ленивой, снисходительной улыбкой и посмотрел туда, куда я показывал.

- Ну что же ты? - подтолкнул я его. - Давай!

Вообще-то "вагзалы", как и "джейраны", с их замедленным ритмом, плавностью, танцуют обычно девушки. И потому когда под звуки такого танца первым выходит в круг мужчина, значит, он собрался пригласить кого-то из девушек.. .

Когда Сарвар под звуки "вагзалы" пошел по кругу мимо стоявших стайками девушек, те смущенно опускали глаза, а у каждой небось сердечко стучало в груди: "Не меня ли пригласит?.. Не меня ли?"

Сарвар дошел до длиннокосой, остановился перед ней, и все подруги ее разом подняли головы - застенчивости как не бывало. Во взорах любопытство, интерес. Зато длиннокосая вся зарделась от смущения, замешкалась на мгновение, словно бы не решаясь принять приглашение на танец. И вот вышла...

- Ах, какая пара! - восторженно заметила Сарыкей-нек.

Но тут внимание всех переключилось с танцующих на новых гостей, только что прибывших на "Волге" и входивших во двор. А впрочем, какие же это были гости? То был товарищ Меджидов, рядом молодой стройный парень, одетый с иголочки (наверное, его сын), и с ними человек в сером двубортном костюме, в шляпе, как позже выяснилось - заместитель начальника райотдела милиции, один из завсегдатаев хлебосольного председательского дома. Все трое были слегка навеселе, раскраснелись.

Товарищ Меджидов прошел мимо расступившихся перед ним людей прямо в центр круга, остановился как бы в размышлении, а потом вдруг сорвал с головы ондатровую шапку, хлопнул ею оземь и ударил в ладоши. Тут же смолкнувшие при его появлении музыканты грянули изо всех сил "узундере".

Грузная фигура товарища Меджидова, его круглый живот, свисающий поверх толстого кожаного ремня, его манера ходить вперевалочку - все это давало мало надежд на то, что перед нами предстанет хоть на что-нибудь способный танцор. Однако. . . При первых же звуках мелодии председатель подтянулся, вобрал живот, с лица его слетела масленая улыбочка. Перед нами предстал совсем другой человек. Приятный, задушевный, веселый. И этот другой человек, двигаясь плавно и ловко, со скрытой силой и благородством, так прошелся по кругу, что все дружно зааплодировали ему. Совершенно искренне похлопали ему и мы.

А одетый с иголочки сынок председателя тем временем, не глядя ни на кого, уверенно прошел на возвышение для почетных гостей, плюхнулся на один из стульев, небрежно облокотился о спинку, так, чтобы видны были его наручные электронные часы и массивный перстень с камнем (у нас в Карабахе носить кольцо с камнем считается неприличным для парня). Вид у председательского сынка был небрежно-ленивый, снисходительный. Словно бы он явился на свадьбу со скучным, но, увы, неизбежным визитом вежливости. С равнодушным выражением лица, усевшись поудобнее и закинув ногу на ногу, Ровшан - так звали директорского сына - стал рассматривать присутствующих, и, вижу, взгляд его остановился на Сарыкейнек. Сарыкейнек тут же почувствовала на себе этот чужой пристальный взгляд, подняла голову и демонстративно отвернулась. А тому хоть бы хны. Продолжает смотреть, прямо-таки ест глазами...

Тут Сарыкейнек подвинулась .ко мне, давая, очевидно, понять наглецу, что она с парнем. Но Ровшан - зря, ой зря дали ему славное имя Ровшан, имя Кероглы! - по-прежнему не отрывал взгляда от Сарыкейнек.

- Знаешь что, - шепнула она мне на ухо, - давай уйдем. Что-то голова у меня разболелась...

Не хочет говорить правду, знает, что я могу сгоряча натворить дел.

- Черт с ним, - ответил я Сарыкейнек. - Не обращай внимания, пусть пялится.

В это время распорядитель объявил:

- Танец Ровшана!

Это означало, что танец заказал директорский сынок. Не успели мы и глазом моргнуть, смотрим - Ровшан тут как тут. Вырос перед нами, улыбается Сарыкейнек, приглашает выйти в круг. ..

Сарыкейнек отрицательно покачала головой и резко отвернулась. Но Ровшан принял это за обычное девичье кокетство. Видно, он и представить себе не мог, чтобы какая-то там сельская девушка отвергла его ухаживания. Развинченно дергаясь и подпрыгивая, он прошел круг и опять застыл перед Сарыкейнек. А тут из толпы донесся пьяный голос кого-то из местных подхалимов:

- Просим, красотка, не откажи нашему красавцу!

При этих словах музыка заиграла еще громче, а Ровшан потянулся рукой к Сарыкейнек,' чтобы силой увлечь ее за собой в круг.

Я угрожающе приподнялся с места. Но Придира Зейнал удержал меня и резко бросил в лицо директорского сынка:

- А ну, приятель, вали-ка отсюда! Тот непонимающе посмотрел на него.

- Ты что, глухой? Проваливай! - еще резче сказал Зейнал и густо покраснел.

Покраснел и Ровшан. Он не ожидал такого поворота

91

событий. Но настаивать на своем не стал. Отошел в сторону.

В круг вступило сразу несколько танцоров, и возникшая неловкость была сглажена.

Нельзя сказать, что я дико ревнив. Когда у нас в поселке устраивали танцы, Сарыкейнек танцевала не только со мной, но и с другими ребятами. Приходили ребята из соседнего поселка, тоже приглашали Сарыкейнек. И я чтобы слово сказал кому! Никогда. Даже когда один русский парень попробовал поухаживать за ней, все закончилось вполне мирно. Сарыкейнек сказала, что у нее уже есть парень, и показала глазами на меня. После танца он подвел Сарыкейнек ко мне и сказал: "Извини, друг. Славная у тебя девушка", - на что Зейнал ответил ему по-русски: "Наш парень тоже славный парень!"

Все рассмеялись и расстались по-дружески.

Но этот Ровшан с его самоуверенностью и наглой настырностью - видит же, что Сарыкейнек не одна! - меня просто взбесил.

Чувствуя, как злость и возмущение снова закипают во мне, и боясь, что не совладаю с собой, я крикнул музыкантам:

- "Терекеме"! - и выскочил в круг.

На этот раз я танцевал как бешеный. Так, что даже Придира, на что он силен в этом танце, мне позавидовал. Он мне потом так и сказал: ты, говорит, как с цепи сорвался, не просто "терекеме" танцевал, а "дели терекеме"!

Я танцевал все стремительнее.

- Быстрее! - выкрикивал я. - Быстрей!

Музыканты старались изо всех сил, нагарист еле успевал отбивать ритм. А я все взвинчивал и взвинчивал темп танца.

- "Джейраны"! - наконец прерывисто выдохнул я.

И как только бурные звуки огненного "терекеме" сменились плавными звуками любимого танца Сарыкейнек, подскочил к ней. А она уже плыла мне навстречу. Ее руки, по-лебяжьи изгибаясь, ласково тянулись ко мне, и как не бывало свинцовой тяжести в ногах, я почувствовал необычайную легкость во всем теле; казалось, еще немного - и я взлечу. Вознесусь к небесам, как во сне, который однажды видел. Только Сарыкейнек будет на этот раз рядом со мной, реальная... Мы танцевали, глядя друг на друга. Кроме нас, никого не было в этом мире. Не было свадебной толпы, товарищей. Не было этого мерзкого Ровшана - я о нем и думать позабыл. Никого не было!