Ильяс Эфендиев - Повесть о Сарыкейнек и Валехе

- Тот, что повыше ростом. Такой стройный, светлолицый, в сером костюме.

Судя по улыбке тетушки Салби, ей пришелся по душе выбор дочери.

Тетушка Салби неожиданно разговорилась:

- Знали бы вы, как я намучилась с Агабаширом! Характер у него - не дай боже! Когда покойные родители, мир праху их, выдали меня за него, мне и пятнадцати годков не) было. Что такое любовь, и понятия не имела. Так и прожила с ним в страхе и тоске. Пусть хоть дочка порадуется жизни, я ведь не враг ей...

Мы еще долго сидели и слушали горький рассказ о печальной женской доле. И расстались друзьями.

Наша жизнь на Девятой Параллельной постепенно налаживалась.

Подъем рано утром, зарядка. Легкий завтрак, институт.

Приятные .хлопоты с обедом - каждый раз я старалась придумать что-то новое. Отдых. Занятия дома... Потом мы с Валехом по возникшей у нас привычке делились всем, что произошло за день. Потом ужин, книга перед сном.

Временами я вспоминала предостережения Месмы-баджи. Но прежний страх за Валеха больше не тревожил меня. Я как-то успокоилась. Обрела уверенность в том, что все у нас будет хорошо.

С тех пор как Санубар покинула этот двор, я как-то не очень обращала внимание на то, что творилось во--круг. Видимо, стала достаточно мудрой, чтобы терзаться и мучиться из-за того, что изменить ничего нельзя, во всяком случае - изменить нам. То,,, что было в наших силах - я имею в виду судьбу Санубар, мы сделали!

Счастье Санубар, казалось, коснулось своим крылом и нас с Валехом. Наша любовь еще более окрепла, налилась новой силой. Никогда, пожалуй, мы не жили такой радостной, такой активной, деятельной жизнью. Как говорил нам учитель Фикрет: "Полное счастье - это когда счастливы и другие".

Учитель Фикрет вообще часто приводил народные пословицы и поговорки, считая их сгустком народной мудрости, выдержавшей испытание временем. Иногда он чуточку изменял их применительно к современной жизни, чтобы показать их действенность.

Однажды Валех возразил: есть, мол, пословицы и устаревшие.

Учитель Фикрет согласился: "Да, есть", - и попросил привести пример. Валех привел такую пословицу: "За народ плакать - ослепнуть можно".

- К чему призывает эта пословица? - сказал он горячо. - К равнодушию, да?

- Равно и к отваге!-ответил учитель. Фикрет.- Смотря какой смысл вкладывать в эту пословицу. Не так-то просто - страдать за народ. Мол, знай: можно и ослепнуть. Знай это и не пугайся, не отступай... Еще один смысл: не плакать надо за других, а дело делать. Выручать из беды...

Мы не отступили в страхе, мы выручили из беды другого.

.. .А за это в нас выстрелили.

Выстрелили коварно, исподтишка.

Но, уверяю вас, даже в этот миг, в миг выстрела, г не жалела о сделанном. Коварство и жестокость подои ков, стрелявших в нас, не убили во мне духа мужестга и доброты.

Пусть обо всем этом лучше расскажет мой муж.

Валех

Никакая дурная сила, считал я всегда и считаю поныне, не может нас одолеть.

Потому я смело шел с занятий или на работу в котельную, не избегая самых темных и глухих переулков.

Я был уверен: даже если Гюльбала и его головорезы-приятели и выйдут навстречу, ничего они со мной не смогут сделать.

Правда, они выстрелили, но все равно эти мерзавцы и трусы ничего не доказали, не запугали нас.

Дело было так.

Был канун воскресенья, и мы долго не ложились спать.

Я просто сидел в кресле, наслаждаясь тишиной и покоем, тем, что завтра не нужно ничего делать и не нужно никуда бежать. Сарыкейнек рядом читала книжку. Точнее - листала фотоальбом об Азербайджане, только что вышедший, с красивыми иллюстрациями, показывающими многоцветье и разнообразие лесов и гор, городов и сел нашей Родины.

Вдруг со стороны улицы послышался шорох. Я повернулся в сторону окна, глянул, но ничего не разобрал. Это окно мы занавешивали тюлем, ведь когда у нас в комнате горел свет, с улицы все было видно. Закрывали мы обычно и ставни - ветхие деревянные ставни. Но закрывали не всегда, иногда забывали.

Так было и той ночью.

Я хотел было встать и закрыть ставни, но такая лень обуяла меня, так покойно было сидеть, расслабившись, возле любимой... А тут еще Сарыкейнек показала мне фотографию тенистой дороги, которая круто поднималась в горы.

- Смотри, Валех. Дорога в наше село, помнишь? - И Сарыкейнек вздохнула. Давно нет ничего от дедушки Гадирхана... Давай завтра позвоним, спросим у доктора, как там наш дедушка, часом, не забо...

Сарыкеййек не договорила. Раздался оглушительный в ночной тишине выстрел, звон стекла, и с влетевшей в окно пулей прервалась ее речь. Хлопнул второй выстрел, и что-то ожгло мне щеку. Потом на улице послышался топот ног. Я бросился к Сарыкейнек.

Она лежала недвижимо на диване, бледная как смерть.

- Ничего, Валех, не бойся, - отрывисто, как-то неестественно громко сказала она, посмотрев на меня широко раскрытыми глазами. И потеряла сознание.

Я выскочил во двор, хотел постучать в дверь шофера Вели. Но он уже проснулся от звука выстрелов и спешил навстречу.

- Что случилось?

- Быстро! Сарыкейнек ранена! Выбежала Месма-баджй.

- Куда ранена?

- В грудь. Она теряет кровь. Быстро! - на ходу крикнул я.

Месма-баджи побежала к себе и тут же вернулась с йодом и бинтом. Мы прижгли рану, сделали перевязку, чтобы хоть как-то остановить кровотечение.

Сарыкейнек на мгновение открыла глаза.

- Не бойся, Валех, - прошептали ее губы. У меня дыхание перехватило, так нестерпимо больно было смотреть на ее страдальческое безжизненное лицо. В это время с балкона послышался голос Агабашира:

- Эй, что за выстрелы?

Шофер Вели, подняв голову, неожиданно зло ответил:

- Тебе лучше знать!

- Не болтай глупостей, - нарочито возмутился Ага-башир. - Откуда мне знать, я спал...

Признаться, впервые в жизни я растерялся. Нет, такого не может быть. Ведь наша любовь, наша жизнь... это счастье, радость.

В больнице пожилой дежурный врач, коротко глянув на Сарыкейнек, продиктовал сестре:

- Огнестрельное ранение. Фамилия? Возраст? Место жительства? - обратился он к нам.

- Послушай, все это потом запишете, женщина истекает кровью, - возмутился Вели.

- Тихо, здесь больница, - нахмурился дежурный врач.

Вели отозвал меня в сторону.

- Братец, - сказал он мне, - хорошо бы позвонить твоему знакомому. Сейчас стесняться нечего.

Только теперь я вспомнил о Мурадзаде.

Отыскав поблизости телефон, я позвонил ему прямо домой. Он сам поднял трубку.

Я извинился за поздний звонок. Объяснил, в чем дело.

- В какой вы больнице? - коротко спросил Мурадзаде и положил трубку.

Хирург только стал осматривать Сарыкейнек, как в приемном отделении появился Мурадзаде.

Ничего у нас не спрашивая и даже не поздоровавшись, он склонился над Сарыкейнек.