Вилис Лацис - Семья Зитаров. Том 1

После обеда Карл оделся и направился было к морю, чтобы не навлечь на себя подозрений домашних. Эльза увидела его из окна.

— Ты на взморье?

— Да, хочу прогуляться до соседнего поселка…

— Подожди меня.

«Проклятие! — раздраженно подумал Карл. — Как от нее отделаться?»

— Ты пойдешь купаться? — спросил он у Эльзы, когда она его догнала у дюны.

— Нет, я уже купалась. Я в нынешнем году не бывала нигде дальше нашего поселка. Хорошо, что ты надумал пройтись.

Карл нервно покусывал губы.

— Тебя это не утомит? Не устанешь? Я пойду по-солдатски — полным шагом.

— Не пугай, не пугай, братец! Посмотрим, кто быстрее… — усмехнулась Эльза. И она бодро зашагала, не отставая от брата.

Нет, таким способом от нее не отделаешься, она потащится за ним до соседнего поселка, а там уже будет поздно идти встречать Сармите. Миновав шалаши для сетей, принадлежавшие местным рыбакам, Карл остановился.

— Чего мы бежим как на пожар? Давай лучше посидим здесь и полюбуемся морем, — произнес он, отыскивая глазами гладкий камень, где бы можно было присесть. Он надеялся, что сестре надоест торчать на пустынном берегу, где их никто не видит.

Но прошло полчаса, а Эльза не выражала никаких признаков недовольства. Чтобы встретиться на дороге с Сармите, Карлу нужно было сейчас же идти.

— Может, вернемся? — предложил Карл.

— Можно, пожалуй, — Эльза поднялась одновременно с ним.

— Знаешь что, я заверну в поселок и загляну к Зиемелисам. А то еще скажут, что загордился…

— Да, ты прав, я тоже давно у них не была, — согласилась Эльза.

Следуя за братом, она, в своей обычной насмешливой манере, произнося слова немного в нос, небрежно, словно на таких людишек не стоило тратить слов, стала поносить Зелму Зиемелис.

— Прикидывается святошей, мухи не обидит. А на самом деле просто растяпа. Не умеет ни танцевать как следует, ни с людьми поговорить. За ней еще никто не ухаживал. Она-то бы рада, заглядывается кое на кого, да на нее не очень-то зарятся. Ждет, что я ее стану брать с собой на вечеринки, а я делаю вид, что не понимаю. Куда с такой пойдешь? Сидит и молчит как рыба, даже неудобно. Она ужасно завидует мне, что у меня много знакомых офицеров.

— Почему ты так думаешь?

— Да это же видно по глазам.

Убедившись, что сегодняшняя прогулка пропала впустую, Карл медленно шел лесной тропинкой, собирая чернику и слушая чванливую болтовню сестры. Она обо всем говорила насмешливо и зло, как будто кроме нее, обладающей всеми положительными качествами, мир был населен глупцами и ничтожествами.

Сквозь просветы между соснами уже виднелся большак. Послышался грохот телеги. Это возвращалась Сармите. Карл почти ненавидел сестру за ее назойливость и мысленно адресовал ей далеко не лестные пожелания, в то время как она продолжала болтать, не замечая угрюмого вида брата.

Эльза тоже заметила Сармите, и ее губы опять искривила насмешливая гримаска.

— Наша сизая голубка… — усмехнулась она. — Такой послушный ребенок у мамочки, что ужас. Ездит на работу, хлеб зарабатывает. Ха-ха-ха!

— Что в этом смешного? — Карл посмотрел Эльзе прямо в глаза.

— Не люблю людей, которые стараются казаться лучше других.

«Ты хотела сказать: которые лучше тебя…» — подумал Карл.

— Стараются казаться?! — спросил он вслух.

— Ну да. Каждый вечер вылизывает свою комнату, пишет братцу письма, только и знает, что беседовать с мамочкой об Ансисе. А сама позволяет на работе саперам щипать и тискать себя.

— Ты видала?

— Да там все только этим и занимаются. Больше любезничают, чем работают.

— Ты сама видала? — повторил Карл более резко.

— Нет, что мне там делать! Но ведь все знают и без этого.

— Ты слишком своеобразно оцениваешь людей…

— Надо уметь наблюдать за ними. Взять хоть эту самую Сармите. Молоденькая девчонка, ей бы еще за материнскую юбку держаться, а она хищная, как кошка. Уже исподтишка строит парням глазки. И на тебя тоже заглядывается. Как-то однажды пронюхала, что я собираюсь писать тебе письмо, сразу такой лисичкой прикинулась: напишите, мол, привет от меня. «Хорошо, хорошо», — пообещала я, а потом обдумала все и не написала. Ты, братец, будь с ней осторожен. Она ловкая.

Карл молчал всю дорогу до самого дома. К Зиемелисам они так и не зашли, а вернувшись домой, Карл сразу поднялся к себе и написал Сармите следующую записку:

«Если можете, придите сегодня вечером на взморье к последнему шалашу в сторону Риги. Буду ждать между 11 и 12 часами.

К. Зит.»

Через полчаса Янка сообщил брату, что поручение выполнено.

— Она сразу же прочла записку? — спросил Карл.

— Нет, спрятала за блузку.

— Не рассердилась?

— Немного удивилась, но ничего не сказала.

— Значит, все хорошо.

«Голубка… Как идет к тебе это определение! Гораздо лучше, чем представляет себе это моя насмешница-сестра. Придешь или нет? Сможешь или не сможешь прийти?»

…Ночью он ждал ее на темном берегу. Она пришла, улыбаясь ему издали и смущаясь оттого, что явилась на его зов.

Когда Карл взял ее руку в свою, он почувствовал, как она вся дрожит. Дрожит, улыбается и лишилась вдруг голоса. Она отвечала на вопросы Карла кивками головы и счастливыми вздохами, отвечала всем своим юным существом. Но он не сказал ей, как горит его сердце, не находил ни одного подходящего слова для выражения обуревавших его чувств.

— У Ансиса теперь георгиевский крест и одна лычка на погонах, — сообщил Карл.

— Да, он, кажется, здорово держится, — ответила Сармите. — И у вас тоже крест. За что вы его получили?

— За разведку и привод пленных. Скажите, а как там, в лесу, на дорожных работах, десятники не очень сильно притесняют, не кричат на рабочих, не ругаются грубыми словами?

— Всякое бывает. На иных никогда не угодишь, вывези хоть десять полных возов, он все равно будет кричать, что мы лодыри и обманываем казну. А есть среди них и неплохие люди. Техник иной день совсем не является на дорогу, зато табельщик бегает каждые два часа и со всеми ругается. Он хочет казаться выше инженера. Русские солдаты всегда его разыгрывают.

Разговор их перешел на предстоящее освобождение Курземе и всякие случаи из жизни военных лет. Карл сердился на себя, что серьезными темами преграждает путь интимному объяснению, и с беспокойством посматривал на занимавшуюся над верхушками деревьев утреннюю зарю. Наступит утро, а он так ничего и не успеет сказать. В следующий раз он не сможет пригласить Сармите на свидание.

— Вам рано вставать, — напомнил Карл. — Не выспитесь.

— Это ничего. Только бы мама не проснулась, пока меня нет…

— Она у вас строгая? — улыбнулся Карл.

— Совсем нет. Она меня знает.

— Значит, вы сами строгая?

Сармите улыбнулась, ничего не ответив. Слегка дрожа от утренней свежести, она, укутавшись в платок, сидела на скамейке для сетей и смотрела в море, откуда уже поднимался туман. Карл молча глядел на ее профиль, на сжавшуюся в комочек фигуру и маленькие руки, придерживающие на груди платок. О чем думала она в этот предрассветный час? Как истолковывала его присутствие? На что надеялась, или чего боялась?