Вилис Лацис - Сын рыбака

Когда Оскар прочел перед собранием заключение ревизионной комиссии, поднялся страшный шум:

— Это же афера, жульничество! Здесь придется вмешаться суду!

Поднялся форменный скандал. Гароза заявил, что он знать ничего не знает, что все делалось без его ведома.

— Я не виноват, если другие воруют и расточают кооперативные деньги! Вот глядите теперь сами, что получается из этого знаменитого общего хозяйства!

Репутация кооператива была подорвана. Осис и Бангер сидели молча, понурив головы. Ни для кого не было секретом, что лавочнику случалось пользоваться кооперативной кассой для нужд своей лавки, а Осис был человек слабохарактерный, и раз денежный шкаф стоял у него в доме, ему ничего не стоило справить дочери новое платье или позволить себе лишнюю бутылку водки.

Наконец слово взял Питерис:

— Чего вы так волнуетесь, господа? Никаких афер здесь не было, а что делалось, то делалось для общей пользы. Эти полторы тысячи латов, право не стоят стольких разговоров, но если пайщики этого требуют, я вынужден открыть им тайну, при условии что она не выйдет за стены этого помещения. Никто, кроме членов кооператива, не должен об этом знать. Рыбаки! У вас сейчас есть гавань, а разве много найдется таких поселков, где они имеются? Правительство не в силах благоустроить за несколько лет все побережье, ему стоило немалых трудов предоставить вам это важное преимущество. А как вы полагаете, легко ли было этого добиться? Подумали вы, почему именно вам, а не другим построили эту гавань? Или вы считаете, что это сделалось само собой, без чьего бы то ни было содействия? Будь это так, я бы это назвал восьмым чудом света, но в наш век чудес не бывает. Ваши доверенные делали все, что было в их силах, теряли дорогое время, искали связи с влиятельными лицами, но в каждом месте нужно было кое-что предпринять. Каждый мотор требует смазки, это вы знаете по собственному опыту. Таким мотором в известной степени является и государственный аппарат. И мы его смазывали; должен признаться, я сам это делал. Теперь вы кричите, что нет расписок, нет документов. А где же это заведено, чтобы взятку давали под расписку? От тех важных людей, с которыми мне приходилось иметь дело, немыслимо было и требовать этого. Не обвинение, а единогласное одобрение должно быть сегодня вынесено достойным людям — членам вашего правления за то, что они обошлись какими-нибудь полутора тысячами латов.

Бангер облегченно вздохнул: у этого Питериса действительно есть хватка! Как он, черт, умеет изворачиваться!

Но сообщение Питериса не могло рассеять все сомнения, которые глубже западали в головы рыбаков.

— Если нужна была взятка, почему о ней не сказали вовремя? Раньше бывало так, что, если где-нибудь клевало, рыбаки давали по лососю от каждой неводной артели — вот и все. Получалось гораздо благопристойнее и ничего не надо было скрывать.

— Пока был в правлении Оскар, такого не случалось! — громко выкрикнул Крауклис. — Тогда все было в порядке. А сейчас дело клонится к развалу. Слышишь, Оскар! Если ты дорожишь нашим общим делом, бери его в свои руки.

— Надо Оскара в правление, иначе дело не пойдет! — закричали за ним и другие.

В перерыве перед голосованием по отчету рыбаки обступили Оскара, пытаясь уговорить его вернуться в правление.

— Я бы это сделал, но только при одном условии, — сказал Оскар, — надо вернуть Гарозе и Питерису их паи, и чтобы духу их не было в кооперативе. Пока они остаются среди нас, ничего хорошего ждать не следует. Если вы со мной согласны, я готов взяться, если нет — хозяйничайте без меня.

Это было слишком. Люди боялись, как бы правительство под влиянием Питериса не стало отказывать им в поддержке; кроме того, могли появиться разные препятствия юридического порядка.

Когда Осис рассказал об этом «другу рыбаков», тот отечески улыбнулся:

— Это еще что за ребячество! Разве можно сейчас переизбирать правление? Ведь это только полугодовой отчет, а у старого правления полномочия до будущей весны. Если бы рыбаки попытались это сделать, я бы подал на них в суд за нарушение устава.

И все осталось по-старому.

Многие могли подумать, что мадам Бангер больше заботилась о дочери, чем сама Анита. Пока Питерис гостил в Чешуях, она посоветовалась с ним относительно одного плана, который не давал ей покоя всю осень. Питерис дал обнадеживающий ответ, — разумеется, он готов помочь своему ближайшему единомышленнику.

Вечером, в канун Нового года, когда Оскар с Анитой пришли к Бангерам, мадам завела разговор про трудные времена.

— Незавидное это положение, когда на целую семью приходится одна пара рук, — вздохнула она. — А если и для них нет дела, остается только одно — положить зубы на полку. Как бы тут пригодился какой-нибудь побочный заработок…

Оскар недоумевающе взглянул на тещу.

— Здесь нет лесоразработок, — сказал он. — А то можно было бы пойти в лесорубы.

— Зачем же все тебе да тебе надрываться? — продолжала мадам. — Другим мужьям зарабатывать хлеб помогают жены. Если бы вы жили в городе, Анита тоже могла бы работать. Училась она, слава богу, достаточно.

— Да не могу же я перенестись со всем хозяйством в город, — сказал Оскар. — Что я там буду делать? Здесь, на взморье, от меня еще есть толк, а в Риге и без того тысячи безработных.

— Это все верно, — согласилась мадам. — Но я вот что придумала. Дома Анита только бездельничает, никакой тебе помощи от нее нет, а в городе она могла бы поступить на хорошее место по письменной части. Питерис говорил, что он ее устроит, у него везде полно связей. Как ты на это посмотришь, Оскар?

Оскар задумался.

— Что же мне-то смотреть, — ответил он наконец. — Это дело Аниты. Если она желает, я ей поперек дороги не стану. Только одно мне ясно: семьи тогда у нас больше не будет.

— А как же другие живут чуть ли не полвека!.. Ты только посмотри кругом. Моряки на пароходах пропадают по нескольку лет, браковщики на лесоразработках тоже почти круглый год не бывают дома, а в городе разве мало таких? Я ведь и не считаю, что постоянно можно так жить… Это только на время, пока дела поправятся. Если Анита заработает полтораста латов — Питерис так и говорит — для вашего хозяйства это было бы большим подспорьем. Вы, конечно, смотрите сами, я только говорю, что думаю.

«Значит, дело дошло уже и до этого…» — подумал Оскар, и сердце у него сжалось. Разве это не первый шаг к разрыву? Он видел, что жена спокойно выслушала предложение матери; может быть, они уже раньше обсудили его? Стоит ли в таком случае возражать? Если Анита всеми помыслами стремится к новой жизни, то она уже для него потеряна. Каждая помеха будет только усиливать это желание.