Вилис Лацис - Игра над бездной

Так образовался их кружок. О нем не должна была знать и не знала ни одна душа. У кружка не было никакого статута, не было определенного плана действий. Статутом для них была их общая ненависть. Целью — расплата за все обиды. Казачьи сотни, свершив гнусное дело насилия и расправы, убрались назад в свои степные станицы, а тут остались те, кто их призвал, — непосредственные и главные угнетатели народа, люди с крючковатыми носами и огромными кадыками, чьи охотничьи шляпы были украшены петушиными перьями. Одним из них, самым заклятым врагом этих пятерых и был барон А. После кровавых оргий пятого года он отбыл за границу отдохнуть от тяжких трудов на благо культуры и во славу своего племени да еще для того, чтобы спасти свою шкуру. Несколько лет он прожил в Германии, пока не распался отряд лесных братьев и истерзанный народ не начал забывать причиненное ему зло, после чего барон вернулся в край своего благоденствия. Но он фатально просчитался. Ничто не было забыто, и если большинство, казалось, успокоилось, то в груди некоторых еще горел неугасимый пламень ненависти. Барон А. не поехал в свою латифундию на севере Видземе, однако старый немецкий бог не смог защитить его даже за толстыми стенами Риги, и пуля Роберта Вийупа подвела итог его деяниям. Итог закономерный.

Но как случилось, что Вийупа арестовали? Если его не схватили на месте преступления и полиция целый год тщетно пыталась напасть на след убийцы, то ясно, что найти его было уже невозможно. Единственными, кто мог что-то знать или догадываться о роли Вийупа в этом деле, были Илмар, Савелис, Цауна и Руйга. Но все они были связаны клятвой Ганнибала и памятью общих обид. Подумать о том, что кто-то из них стал предателем, было немыслимо, — скорей уж земля начнет вертеться в другую сторону. Сам Вийуп был в высшей степени уравновешенным и осторожным человеком, чтобы в чем-нибудь допустить промах. Он вел почти затворническую жизнь, знакомых у него было мало, словоохотливостью не отличался и слыл убежденным противником алкоголя, — так что проговориться во хмелю он тоже не мог.

И тем не менее лишь предательство могло навести на него жандармов. Чем дольше Илмар размышлял об этом деле, тем тверже становилась его убежденность в том, что в судьбе Вийупа замешан неведомый иуда.

Утрата надежного друга — большое горе, но оно же и не позволяет впадать в сентиментальность. Судьба Вийупа, как бы ни была трагична, не давала права предаваться отчаянию. Нет — она звала к действию, она повелевала искать и отомстить. Слёзы не помогут, надо действовать справедливо и беспощадно.

С такими мыслями Илмар вошел в здание Окружного суда. Он спешил — хотел услышать обвинительное заключение, быть может в нем окажется намек, в каком направлении искать виновного — чужого, неведомого, того, кто теперь стал главным во всем этом деле. Вийупа уже не спасти, спасти можно истину, и сделать это призван Илмар Крисон. В этом у него сомнения не было.

Зал суда был заполнен публикой. Царила такая тишина, что из боязни ее нарушить, Илмар не решался пройти и сесть на свободное место — кое-где они были — и продолжал стоять около входа. Однако ему все же не удалось скрыть своего появления. Прикрыв дверь и обведя взглядом зал, он заметил, что сидящий в средних рядах человек обернулся к входной двери. Это был Цауна. Илмар слегка кивнул ему в знак приветствия, но Цауна в замешательстве отвернулся, не ответив на кивок.

«Наверно, за эти годы я так изменился, что и друзья не узнают…» — подумал Илмар.

Но это предположение сразу же опроверг новый факт: в середине зала опять кто-то повернул голову и стал высматривать Илмара. Обнаружив, поглядел на него и медленно отвернулся, словно не был с ним знаком. На сей раз это была женщина — Анна Вийуп, сестра подсудимого. Очевидно, Цауна шепнул ей об Илмаре. Стало быть, они все-таки его узнали. Для чего же это притворство? Конспирация? Предупреждают об опасности?

«Надо с ними встретиться после судебного заседания…» — решил Илмар и перевел взгляд на судей. Председатель, прокурор и защитник занимали свои обычные места. В отгороженной барьером нише, под охраной двух жандармов сидел изнуренный молодой человек, подперев подбородок рукой; его взгляд, раздраженный и тревожный, блуждал от стола судьи к публике и обратно. Это был Вийуп.

Секретарь суда унылым голосом зачитывал обвинительное заключение, но для публики в нем, очевидно, ничего нового не было, поскольку все слушали равнодушно. Какая-то женщина зевала, дородный мужчина рядом с Илмаром апатично глядел в потолок. Репортеры в передних рядах что-то записывали. То и дело кто-нибудь доставал платок и отирал с лица пот. В помещении было душно.

Илмар слышал лишь окончание обвинительного заключения. Он тоже не обнаружил в нем ничего нового, поскольку в газетах все было описано куда пространней, нежели в сухом судебном протоколе. Вина Вийупа в убийстве барона А. неоспоримо доказана… так же как и подготовка к террористическим актам… Последнее Вийуп отрицает, но органам юстиции удалось получить неоспоримые доказательства. На основании сведений, поступивших из надежных местных и заграничных источников, Вийуп был арестован… Прокурор требует…

Обыденно, с железной размеренностью работал механизм правосудия. На стене за креслом председателя маячил барельеф: черный двуглавый орел с гордо распростертыми крыльями. Секретарь умолк, вытер пересохшие губы. Суд встал и удалился на совещание. Публика стоя выждала, пока закроется дверь за последним судьей. Затем зал тихонько зашумел. Увертюра окончена. Близится финал и разрешение от напряженности, которая всех этих людей — судей, подсудимого, свидетелей и просто любопытных — вот уже несколько дней держала в своей власти.

Илмар подыскал свободное место в последнем ряду и сел. Теперь у него было время обдумать услышанное и попробовать как-то объяснить поведение Цауны и Анны Вийуп. Вывод напрашивался один: Вийупа подозревали в причастности к тайной террористической организации, и полиция, по всей видимости, не дремала. Возможно, Цауна и Анна Вийуп уже были под наблюдением. В таком случае Илмару следовало скрыть знакомство с ними. Если бы он сразу подошел к Цауне, то, возможно, теперь за каждым его дальнейшим шагом стали бы следить. А это было бы весьма некстати, поскольку на «Андромеде» в цепном ящике Илмар припрятал сверток с бельгийскими револьверами.

Он стал осторожней и за весь перерыв ни разу не взглянул в ту сторону, где сидели его друзья. Возможно, эта предосторожность была излишней, но, как известно, береженого бог бережет. От этого теперь зависели не только его собственные благополучие и свобода, но кое-что посерьезней — продолжение той игры, которой сегодня предстояло закончиться приговором Вийупу, а завтра возобновиться и не прекращаться до тех пор, пока не восторжествует истинная справедливость. Та, служить которой они поклялись…