Аркадий Гайдар - Том 2. Повести, рассказы, фронтовые очерки
- Название:Том 2. Повести, рассказы, фронтовые очерки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Правда
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Аркадий Гайдар - Том 2. Повести, рассказы, фронтовые очерки краткое содержание
Во второй том Собраний сочинений вошли повести: «Голубая чашка», «Судьба барабанщика», «Чук и Гек», «Дым в лесу», «Прохожий»; рассказы: «Василий Крюков», «Маруся», «Поход» и др. и фронтовые очерки.
http://ruslit.traumlibrary.net
Том 2. Повести, рассказы, фронтовые очерки - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Коля услышал шум. Он приподнялся, открыл глаза и озирается. Рядом с ним лежит на снегу перчатка капитана.
Раздается громкий звонок. Это началась большая перемена. В школе обычная суматоха. В углу шепчутся две девочки — это Катя и Жени Александрова.
Женя Максимова поймала за руку и теребит малыша Вовку:
— Ты зачем утром опять в пальто к Саше ввалился? Он болен, к нему нельзя… Я знаю, я сама санитарка. — Она показывает на значок.
— Да… Но было спешно! Было важно! Было очень срочно нужно!
— «Спешно, срочно, важно, нужно»!.. — скороговоркой передразнивает Женя. — Я попрошу Юру или Петьку, чтобы они тебя срочно поколотили.
Вдруг, заметив шепчущихся девочек и как бы не веря своим глазам, изумленная Женя медленно выпускает руку Вовки, который улепетывает прочь. Но тут же его крепко хватает за руку Тимур.
— Стой прямо! Ногами не дрыгай и гляди мне в глаза! — холодно говорит он.
— Ну, глянул, — робко отвечает Вовка.
— И что ты там видишь?
— Ну, ничего… Синяк вижу, царапину…
— Не туда смотришь, смотри глубже…
— Ну, круги вижу… Зрачок, дырку…
— Ты видишь в моих глазах гнев! Кто высыпал ведро золы, а вчера бросил валенок и мерзлую кошку за стены нашей крепости? Ага, молчишь! — Он хочет дать Вовке щелчка, но раздумал и усмехнулся. — Исчезни! Здесь нейтральная территория, но смотри не попадись мне на поле боя!
Тимур отпустил руку Вовки. Вовка мчится прочь и тотчас же попадает в лапы Юры.
— Стой! О чем ты шептался с Тимой Гараевым? — спрашивает Юра. — Ага, измена! Ты замышляешь предать родной двор и переметнуться к нему на чужбину!
— Нет, он не задумал на чужбину, но он хвастун и он надоедает больному Саше, — с презрением говорит Женя Максимова. — Юрка! Значит, решено? Устроим для раненых елку?
Юрка поворачивается к Вовке:
— Ты смотри, пока об этом молчок!
— Я, братцы, никому… Я человек-камень… Человек-могила!..
Женя Максимова подскочила к Кате и дернула ее за руку:
— С кем это ты всю перемену шепталась?
— Это Женя Александрова, одна девочка из шестого «Б». И она мне рассказывала, какое шьет к елке платье…
— Знаю я эту Александрову. Я стояла, я тебе мигала, моргала, а ты… Какое у нее платье? Из материи или из бумаги?
— Она не велела говорить… Она говорит, что ты задавала и что ты вместо нее просунула не в очередь пальто в раздевалке.
Женя остолбенела, потом всплеснула руками и говорит, задыхаясь:
— Я задавала? Я не в очередь? Вот клевета, какой еще не было на свете!
В это время гремит звонок, и Женя меняет голос на обыкновенный:
— Катя, не верь: никуда и ничего я не просовывала.
Она удивленно смотрит и видит, что Женя Александрова подошла и взяла Тимура за руку. Оба они смеются.
— Подумаешь, принцесса крепостного гарнизона! — говорит Женя с гримасой. — Саша выздоровеет, крепость возьмет, а их поколотит.
— Что ты, что ты! Какая принцесса? Она дочь броневого командира…
— Я сама дочь артиллерийского капитана, и это я, а не она придумала устроить для раненых елку.
— Ну, вот ты и задавала! Женька, сознайся, ну чуточку, ну вот столечко, а все-таки задавалочка.
В комнате отдыха, в отделении для выздоравливающих прифронтового лазарета, сидит за столом шофер Коля в халате; с повязкой на голове. Перед ним скомканная бумага и конверт. На столе стоит оловянный солдатик. Коля что-то чертит на белом листе бумаги. Обращаясь не то к сидящему напротив с книгой раненому, не то к солдату, он говорит:
— Когда я закрою глаза, чудная встает передо мной картина… Тепло… светло. Идут люди, а также ребятишки и красивые девушки. Песни поют… Несут цветы… Лимоны там, фрукты разные. Весело! А дорога перед ними… — Он зажмурился. — Дорога… лети, вертись, как круглый шар по бильярду! — Коля смотрит на лист бумаги, на нем довольно точно воспроизведена по памяти картина Нины, но человечки нарисованы очень смешные: очень уж широко открыты их поющие рты, слишком пышны в их руках букеты, и слишком беспечны их веселые лупоглазые лица. — И вот, когда возникает передо мной эта чудная картина, то сразу представляется мне еще другая дорога: разбитая «эмка», дым, пустые обоймы. И на снегу перчатка моего капитана, который укутал меня шинелями, чтобы я, Башмаков, не сдох и жил для общей, а отчасти и для своей пользы…
Раненый удивленно поднял от книги глаза на Колю и смотрит, как тот говорит, обращаясь теперь только к игрушечному солдатику:
— Странно! И что мне эта картина? Картон… Краска… Звук далекой музыки… Вроде как и ты, смешной солдат, чужая тень, простая оловяшка… Так почему же, когда я смотрю на вас, сжимается у меня за людей сердце?..
— Потому что ты сидишь с утра за бумагой, — говорит раненый с книгой. — Сейчас я позову сестру, и она отберет у тебя ручку и чернила.
Коля торопливо принимается писать снова.
Двое раненых играют в шашки; один, сидя в кресле, тренькает на мандолине и тихонько напевает:
Письмо придет — она узнает.
На щеку скатится слеза…
И горько-горько зарыдают
Ее прекрасные глаза…
Коля отрывается от письма и говорит раненому:
— Прошло всего четыре дня, а мне кажется, что прошло четыре года.
Он задумался. Потом опять заговорил не то с раненым, не то сам с собой:
— Когда я вступал в партию, меня один человек спрашивает: «Чего тебе впереди надо?» Я отвечаю: «Чего всем людям: счастья…» Он говорит: «Про это в программе не написано. Наша цель — социализм и далее коммунизм в развернутом виде. А счастье — понятие неопределенное и ненаучное…» — «Нет, — говорю я, — для отдельного типа действительно так. Кто его угадает, что ему в жизни надо? Одному — жена, другому — изба, третий на рояле играть любит… Но чего всем людям вместе надо, это и научно определить возможно».
Медицинская сестра проходит мимо:
— Товарищ Башмаков, что вы бормочете? Оставьте чернила и бумагу. Идите гулять или играть в шашки.
— Шашки — пустое развлечение. Это игра не для моего характера… Сестра, как бы мне получить из цейхгауза вещи? В гимнастерке лежит неотправленное письмо капитана.
— Вещи и документы вы получите послезавтра, когда пойдете в отпуск.
Сестра уходит, и Коля снова обращается к раненому:
— Доктор сказал: «Странный случай в медицине. Если обыкновенного человека стукнуть по голове, он дуреет. В вас же швырнули бомбой, ударили головой о дерево, а вы сидите и рассуждаете, как настоящий философ».
— Он пошутил. Это он сказал для ободрения духа. — Раненый показывает на рваную бумагу: — Вот ты уж десять раз письмо рвешь и опять пишешь… Это разве философия? Это дурь!
— Я пишу семье моего погибшего начальника… Я пишу: «Девушка, зачеркните на вашей картине цветы. Капитан был прав, и нынче без боя дороги не бывает!»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: