Олег Грудинин - Комсомольский патруль

А тем временем Люся росла и со свойственной ребенку восприимчивостью впитывала в себя то, чему ее учили бабушка и дедушка.

Основное, вокруг чего вертелись все разговоры в семье Буловского, была карьера. Сначала это слово представлялось Люсе чем-то расплывчатым, но радужным и заманчивым. Затем стало превращаться в нечто более ощутимое: Семена Альфредовича пригласили в дом потому, что он делает карьеру и может пригодиться дедушке... Сын Петра Григорьевича учится в Институте международных отношений, ему предстоит большая карьера...

Очень скоро Люся усвоила и еще одну истину: бывает карьера, которая требует большего или меньшего напряжения сил, знаний, труда, изворотливости, а бывает и так, что человек «делает карьеру» благодаря только «внешним данным». Яркий пример этого — судьба самой бабушки: «простая» швея-белошвейка, она вышла замуж за дедушку, в ту пору блестящего молодого адвоката «с будущим», только потому, что он пленился ее привлекательным личиком и изящной фигуркой.

— А со временем я стала вполне светской дамой, — вспоминала бабушка, заканчивая рассказ о своей «карьере», — была принята в обществе, да, да.

Насчет своих «внешних данных» Люся не беспокоилась. Все знакомые в один голос твердили, что такой фигурки и таких длинных, красивых ресниц не сыщешь во всей Москве. Оставалось только найти подходящего жениха. И он не замедлил явиться.

Это был элегантный молодой человек в модном спортивном костюме со сборочками на талии. Отец Вени — так звали поклонника Люсиных совершенств — занимал, по словам бабушки, высокий пост начальника главка в каком-то министерстве.

Веня дарил Люсе духи, говорил, что руки у нее пахнут ландышем, рассказывал о папашиных апартаментах из семи комнат с передней и ванной и, наконец, очень быстро сделал предложение. Стали спешно готовиться к свадьбе.

За несколько дней до желанного события Веня пришел мрачный и, обращаясь почему-то не к Люсе, а к бабушке, пожаловался, что отец не выдал ему обычной месячной «зарплаты» — две тысячи рублей. И это тогда, когда нужно покупать обручальные кольца. «Он ведь против моего брака, — нервно твердил Веня, бегая по комнате, — поэтому я никогда и не приглашал Люсеньку к себе домой. Нужно срочно повенчаться, и тогда он примирится с совершившимся фактом». Он так и сказал — повенчаться, хотя никакого разговора о церкви раньше не было.

Взволнованная бабушка молчаливо согласилась, решив про себя, что «с венчанием и кольцами будет крепче», и, достав тысячу рублей, скрепя сердце вручила их жениху:

— Потом вернете.

Веня ушел, а Люся и бабушка принялись обзванивать знакомых, приглашая их к семейному торжеству.

Но свадьба не состоялась. Жених исчез вместе с деньгами, и тут только выяснилось, что бабушке его представила и рассказала его «родословную» кассирша из «Гастронома», несколько дней назад уволившаяся с работы.

Люся поняла, что на бабушку в таких делах надеяться нельзя. Выгодного мужа надо искать самой.

Но это оказалось не так-то легко.

Когда она уже училась на втором курсе института, бабушка скоропостижно скончалась.

Не привыкшая заниматься хозяйством, не умея и не желая расходовать деньги по средствам (зарабатывал Буловский уже совсем немного), она очень быстро поссорилась с дедом и вдруг решила ехать к отцу в Ленинград. Самостоятельно жить только на студенческую стипендию и на те триста рублей, что посылал отец, Люся не собиралась, этого, по ее мнению, было мало, а дед оказался ко всему прочему скуповат и, однажды крупно с ней поговорив, запретил внучке транжирить деньги на свои прихоти.

До смерти бабушки Люся таких ограничений не чувствовала. Бабушка, таясь адвоката, подрабатывала прежним ремеслом белошвейки и отдавала деньги внучке.

Подумав и взвесив, Люся написала почти незнакомому отцу слезное письмо о том, что не может больше оставаться в Москве, так как все в их квартире беспрерывно напоминает бабушку, нервы ее из-за этого расшатались и учиться она пока не в состоянии.

Через два дня после письма она отправила в адрес отца телеграмму и выехала в Ленинград.

Чиженюк встретил дочь на вокзале, неловко поцеловал в лоб. Легко подняв два больших чемодана, он повел Люсю к трамвайной остановке.

«Плохо живет, — решила она, — даже такси не смог взять».

Однако у отца оказался прелестный домик из двух комнат и кухоньки с газом, с центральным отоплением, с цветочными клумбами у крыльца.

Дома отец сунул Люсе в руки неизвестно для чего книгу «Жизнь животных» Брема и убежал на кухню готовить завтрак.

Несколько секунд Люся прислушивалась к тому, как отец топчется по кухне, позвякивает кастрюлями и совсем уже по-стариковски бормочет под нос, давая самому себе указания, что готовить; затем села на диван, закинула ногу на ногу и огляделась.

«Забавно, — наконец решила она, — маленький коттедж за городом, можно приглашать знакомых».

О том, что их еще нет у нее в Ленинграде, она не беспокоилась. Было бы где принимать — знакомые всегда найдутся.

— Слушайте, па, — сказала она капризно, когда они сели за приготовленный отцом завтрак, — я даже не знаю, кем вы работаете.

— Не называй меня на «вы», — чуть наставительно ответил Прокопий Иванович и тут же, спохватившись, мягко повторил: — Да. Не называй.

Оказалось, что Прокопий Иванович работает директором свиносовхоза «Красный партизан».

— Знаете... знаешь, какой у нас совхоз, — с воодушевлением рассказывал он Люсе, — одних свиноматок полторы тысячи, на всю область славимся. У нас тут клуб свой, кинотеатр, отопительная станция, водопровод. Машину даже легковую дали, но я ею для личных надобностей не пользуюсь, не привык еще, — усмехнувшись, добавил Прокопий Иванович, — все больше на трамваях да на троллейбусах. Да и веселее оно, среди людей ездить.

Люся тут же решила, что новым знакомым она будет представлять отца (заочно, конечно) как уполномоченного Министерства сельского хозяйства — так солиднее.

А Прокопий Иванович был вне себя от радости. Ему показалось, что пришло, наконец, то долгожданное «личное» счастье, которого ему так не хватало.

Как и полагала Люся, знакомые у нее нашлись быстро. Маникюрша из парикмахерской на Невском со второго сеанса пригласила ее к себе домой. Напоила чаем с клубничным вареньем и, узнав, что Люся ищет работу, захлопала в ладоши.

— На ловца и зверь бежит, — торжественно объявила она. — Только вчера у меня был разговор с одним из молодых постоянных клиентов. Он художественный руководитель английского отдела Ленинградского дома моделей.

У Люси перехватило дыхание.

— Ну и что? — прошептала она сдавленным голосом.

— Ему нужна манекенщица с идеальной фигурой и английским типом лица, — неожиданная «благодетельница» окинула Люсю взглядом с ног до головы. — В общем за тобой шоколадный торт и бутылка коньяку. Да, не забудь достать денег на ужин. Сама понимаешь, деловое свидание надо проводить за столом, уж он-то за тебя платить, конечно, не будет.