Владислав Шурыгин - Комбат

— Кто бы это? Может, телеграмма?

Матвеев открыл дверь.

— Да, может быть, и…

И тут же осекся. На лестничной площадке, перед дверью, стоял молодой курносый солдат. В шапке-ушанке, шипели, через плечо противогаз, за спиной автомат — но полной боевой. Лицо у солдата красное. От брови сбегает по щеке струйка пота. Сняв трехпалую перчатку, приложил руку к ушанке:

— Товарищ подполковник! Учебно-боевая тревога!

«Посыльный — молодой солдат. Видно, не знает, что отгремели мои тревоги. Нужно объяснить ему, что я теперь в отставке, что без меня обойдутся. Нет! Солдат не должен видеть, что для военного может быть покой во время тревоги».

— Всех оповестили? — строго спросил Матвеев.

— Так точно! Всех троих, товарищ подполковник! — заморгал светлыми ресницами солдат.

«Понятно. Значит, майора Заботина, капитана Макеева, они на первом этаже живут… и меня».

— Молодец! Действуйте!

— Есть! — ответил солдат, повернулся кругом, и загудели под каблуками лестничные ступеньки.

Матвеев вернулся в спальню. Подошел к вешалке, где обычно висела полевая форма.

— Кто там, Ванюша? — тревожно спросила жена.

— Не волнуйся, Катя. Посыльный… кое-что спросил.

— А почему ты одеваешься? Что-нибудь случилось?

— Спи, спи, Катюша. Все хорошо. Я сейчас… кое-что на службе… сказать нужно. А ты сгш.

Она приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на него. Она научилась читать его мысли по лицу. Нет, сейчас он действительно спокоен. Почти спокоен. Движения четкие, размеренные. Значит, все хорошо. Значит, ему что-то необходимо сделать по службе.

— Только не задерживайся, — предупредила она.

— Хорошо. — Он подошел к ней, нагнулся и поцеловал в голову. Волосы у нее темные и, как в молодости, пахнут хвойным лесом. Только вплелись в них частые серебряные нити — сединки.

Он прошел через гостиную, где, разметавшись, спали сыновья. С краю Олег. Пришел поздно. Молодость. В его-то годы он тоже… Хотя нет. «В его годы» — это перед самой войной…

Какие сны видятся им? Андрею, конечно, снится небо. Голубое, высокое. Все знают, что станет он летчиком. А отец знает — отца не обманешь, — Андрей мечтает стать космонавтом. Может быть, и станет. Молодость — ей все доступно.

Матвеев выходит из квартиры. Выходит, и на ярко освещенной лестничной площадке ему вдруг на какое-то мгновение становится не по себе оттого, что кто-то увидит, что кто-то скажет… Э, нет! Он всегда действовал так, как ему подсказывали его совесть, его сердце. И там, под Орлом, когда он впервые в жизни скомандовал залегшим под огнем бойцам: «Взвод, слушай мою команду!» И на больших учениях, уже после войны. Когда все ждали от него действий, изложенных в военном учебнике, а он решил задачу по-своему и выиграл «бой». Быстрее и решительнее, чем в учебнике. Сам маршал тогда сказал на разборе: «Молодец, капитан. Молодец. Наверное, слишком легко ему командовать ротой?»

А еще на партийном собрании, когда уже был майором. Сказал правду прямо в глаза, как положено коммунисту. И вскоре не стало в гвардейском полку очковтирателя майора Быкова. Пойти во весь рост на окопавшегося чиновника — разве это легко? Это почти как в бою.

Матвеев вздохнул. Поправил ушанку, подтянул портупею и, как обычно, просчитал все двадцать шесть ступенек лестницы. Сошел и уже внизу, у самых дверей, услышал разговор:

— …а я его оповестил… Не знал ведь…

— Эх ты, шляпа! Что же теперь?.. Может, не выйдет?

— Не знаю, сказал: «Молодец. Действуйте».

— Тогда выйдет. Я сейчас! — торопится второй и сталкивается лицом к лицу с тем, о ком они только что говорили.

— Товарищ подполковник! Мы случайно…

Перед Матвеевым стоит солдат с узенькой темной нашивкой на погоне. Матвеев узнает по голосу: «Ефрейтор Бражников. Из управления».

— Ефрейтор Бражников! Почему до сих пор здесь? — резко спрашивает Матвеев. Ефрейтор молчит, но, чувствуется, вздрогнул, напрягся — значит, вспомнил о главном.

— Виноват, товарищ подполковник! Разрешите идти?

— Да. Не идти, а бежать!

— Есть бежать! — четко ответил ефрейтор, и по гулкой, еще не заметенной снегом земле застучали две пары армейских сапог. Солдаты бежали в батальон. Проходная недалеко, за домом.

Матвеев шел не торопясь, заложив руки за спину. Думал о чем-то своем, только ему ведомом. Остановился у дороги, идущей от центральной проходной воинской части. Через нее, согласно боевому расписанию, выходит по тревоге первый батальон. Матвеев посмотрел на часы. Голубые стрелки показывали начало шестого. «Значит, тревогу дали в пять… ну, в крайнем случае, без десяти пять. А если так, то в любом случае мои должны уже выступать. Пора! Или, может, выхода в поле не будет? Отработка сбора личного состава по тревоге?»

Что это? На дороге еле заметный пучок света. Гул моторов. Идут твои, идут!..

Матвеев чувствует, как в груди у него бьется сердце. «Да уймись же ты, беспокойное! Уймись! Все правильно, по дороге идут головные бронетранспортеры. Разведдозор. Старший лейтенант Великанов или старшина Романы-чев…» Машины рядом. Открывается дверца первой из них, и в лицо Матвееву ударяет узкий пучок света. Тут же, точно устыдившись собственной смелости, гаснет. Матвеев цодносит к глазам руки и слышит из Темноты голос, перекрывающий рокот моторов:

— Здравия желаю, товарищ подполковник!

Конечно, это голос старшего лейтенанта Великанова. Молодец разведчик! Все видит. Разведка должна все видеть.

Бронетранспортеры скрываются в темноте, но долго еще слышен рокот их моторов. Скоро покажутся основные силы. Так и есть.

Узкие лезвия света скользят по замерзшей, бугристой дороге. На большой скорости, держа дистанцию, идут бронетранспортеры, тягачи. Первый, второй… десятый… двадцатый… Одно за другим проходят подразделения. Куда-то спешат, куда-то торопятся. Только что прошел штабной газик. На фоне фиолетового неба проколыхалась тонкая антенна. На какое-то мгновение мелькнуло чуть освещенное приборным пультом лицо майора Захарова — нового командира батальона. А может, это вовсе не свет от приборного пульта. Может, майор осветил разложенную на коленях карту, и мысли его сейчас уже там, в нужном квадрате. Майор Захаров тоже окончил Академию имени Фрунзе, он работал начальником штаба во втором батальоне. Грамотный, энергичный офицер. Теперь комбат. Первый его выход на учения в должности командира батальона. «Удачи, успехов тебе, Захаров!»

Идут, идут мимо подполковника Матвеева боевые машины. Для него это не просто бронетранспортеры, танки, пушки, пулеметы. За каждой машиной, за каждым мотором — люди. Сотни знакомых, дорогих ему людей. Молодые, сильные, решительные, ведут они боевые машины, грозную технику в ночь, в Н-ский квадрат.