Ефим Дорош - Дождливое лето

Сегодня впереди стада, сразу же за бегущими трусцой овцами, вышагивает светлая желтоватая корова, чуть ли не единственная в селе.

«Красная корова впереди стада идет — завтра вёдро будет», — шутливо говорит Николай Леонидович, неслышно подошедший к крыльцу.

В районной газете напечатана сводка, из которой видно, что в нашем колхозе уже надоили от каждой коровы полторы тысячи литров молока. Колхоз, таким образом, занял третье место в районе. На первых двух — колхозы, где председателями Кирилл Федорович Чернов и Иван Федосеевич Варфоломеев. Это не шутка, идти почти вровень с Иваном Федосеевичем, быть в той тройке, что красуется в газете на «Доске почета».

Газету я видел в городе, в витрине, а когда пришел домой, сразу же достал свои старые записи и начал сравнивать. Оказалось, что в 1954 году с каждой коровы здесь надоили по семьсот литров. В 1955 — по тысяче пятьсот. А в этом году» эти же самые полторы тысячи имеются уже сегодня, и можно ожидать, что за оставшиеся два с лишним месяца будет еще пятьсот.

Следовательно, в прошлом году вдвое, а в нынешнем втрое увеличился удой. Почему же я узнал об этом только из газеты, почему в колхозе так тихо, так буднично и никто не толкует о столь выдающемся событии!.

Увы, я убежден, что о нем, кроме председателя, членов правления и заведующего фермой, едва ли кто из колхозников что-нибудь знает.

Странно все же, что не приехал кто-либо из райкома, зональный секретарь, а еще лучше — Василий Васильевич, чтобы собрать людей, поздравить их, поговорить с ними по душам, попраздновать. Человеку нужен праздник, и это ли не партийное дело — устроить его людям!

Но товарищи, хмурые и озабоченные, разъезжают по колхозам, подсчитывают, сколько убрано сена, уговаривают председателей или требуют от них, смотря по темпераменту, чтобы те косили, не теряя и часу. Они осунулись, нервничают, не читают ни книг, ни газет — сенокос! А колхозники, когда льет, все равно не косят и не убирают — гноить его, что ли! — в хорошую же погоду, как сегодня, все до одного в лугах.

Не так уж трудно понять, что не от этих поездок, не оттого, что крестьянину внушают очевидные истины — траву надо косить, землю надо пахать, и не потому, что убранное колхозником сено и вспаханная им земля ежедневно записываются в сводку, а совсем по другим причинам в таком заурядном колхозе, как наш, втрое увеличился надой молока.

В прошлом году, когда удои здесь возросли вдвое, Андрей Владимирович как-то сказал, что все дело в земле-матушке, то есть в тех лугах и пастбищах, которые были заболочены, заросли кустами, а вот сейчас осушены, засеяны травами. Я не стал спорить. Земля, понятно, основа всего сельскохозяйственного производства. Можно ведь обойтись без плуга, без сеялки и жатки, взодрать пашню суком, посеять горстью и горстью же оборвать колосья, но без самой земли не обойдешься. Однако те же заболоченные кустарники, которые имелись в виду мелиоратором, были осушены и распаханы до пятьдесят четвертого года, а коровы все-таки давали тогда мало молока. И Андрей Владимирович конечно же хорошо помнил, как в пятьдесят третьем году, месяца за четыре до прихода сюда Николая Леонидовича, колхозники в ноябре, по морозцу, косили овес, кстати сказать, посеянный на осушенной земле, на опорном. Они бы и не стали косить, пропал бы овес, но им пообещали какую-то долю.

В том же прошлом году, если бы спросили меня, то я бы сказал, что причиной всему новый председатель колхоза. Пришел энергичный, честный, развитой и преданный делу человек, организовал людей, заинтересовал их работой, и от этого коровы стали давать вдвое больше молока.

Но ведь в колхозе у Ивана Федосеевича сейчас тоже надаивают больше молока, чем прежде, а земля у него та же и сам он такой же отличный хозяин, каким был всегда. Да и в других здешних колхозах стало лучше с молоком.

Земля — основа основ, и председатель колхоза — всему голова.

И все же на первое место я поставил бы «сенокосные трудодни».

Я имею в виду не только то натуральное, всамделишное сено, которое распределяется по трудодням между всеми колхозниками, принимавшими участие в сенокосе, — даже кузнец получает сколько-то там сенокосных трудодней, даже заведующая детскими яслями, потому что они работают в помощь косцам. Я имею в виду вообще всю систему оплаты труда в животноводстве, которая по заработку сравняла пастухов и доярок с квалифицированными индустриальными рабочими. Сенокосный трудодень представляется мне таким простым и остроумным изобретением, что я распространяю это сочетание слов на все те новые явления в сфере материальных интересов, какие возникли в деревне после сентябрьского Пленума.

Наша соседка Валентина показывает свою усадьбу, вернее сказать, полоску земли, которую ей с матерью отвели в поле. Валентина посадила здесь красную капусту — новую для здешних мест культуру, да и вообще ей хочется, чтобы мы посмотрели, как у нее там все обихожено, каков «товар».

Усадьба сразу же за селом, на высоком, красивом месте.

Пока мы шли туда, я осведомился, далеко ли идти, и Валентина ответила: «А на Барский двор!» Точно так же Наталья Кузьминична, когда я однажды рассказывал ей, какая отличная встретилась мне пшеница, спросила: «Это на Поповом поле?» Наталья Кузьминична помнит, конечно, то время, когда названное поле принадлежало попу. А Валентине двадцать два года, барин для нее существо почти столь же легендарное, как Ярило, божница которого, если верить преданию, стояла неподалеку от нас, где село Поклоны, — в урочные дни народ сходился туда на поклонение идолу.

Дождь, дождь и дождь,

В большом кабинет секретаря райкома холодным светом ненастья освещены чинные ряды стульев вдоль стен, карта района, барометр, телефоны на круглом столике, старинный будильник на письменном столе. Боковые стенки у будильника стеклянные, и сквозь чистое стекло видны светлая медь и лоснящаяся темная сталь неутомимо работающего механизма.

Василий Васильевич несколько нервничает. Когда он был председателем райисполкома, рядом с ним и чуть впереди стоял секретарь райкома. А теперь он сам впереди всех, и ему первому отвечать перед партией и народом, если скот в районе останется на зиму без корма. Вот он и говорит: «Эх, смахнуть бы всю траву на силос!» Однако засилосовать всю траву — это не только остаться без сена, необходимого лошадям, овцам, да и коровам, которым ведь тоже нужны грубые корма. Это еще и занять травой все башни, ямы, траншеи. Но куда же тогда девать специальные силосные культуры, посеянные в большом количестве? Да и силос из травы не такой, как из кукурузы, подсолнуха с молодым овсом и горохом…