Сергей Сергеев-Ценский - Том 10. Преображение России

— Как? Следствие производить по телефону?

— Да, благо телефон работает вполне исправно благодаря моей прекрасной команде связи.

После некоторой задумчивости Баснин сказал:

— Пожалуй, да… Пожалуй, по телефону я действительно могу произвести следствие. Но мне ведь нужно будет отобрать показания и у ротных командиров ваших. Это как, — можно будет сделать?

— Разумеется, ваше превосходительство. Вас соединят по вашему требованию с любым из ротных командиров. И даже с кем угодно из нижних чинов, если вы захотите.

И следствие о преступной нераспорядительности полковника Ковалевского началось по телефону, а ураган только еще начинал раздувать свои тысячеверстные мехи, угрожая значительно увеличить количество преступных полковничьих дел.

Когда Баснин вызвал к телефону Ливенцева, он задал ему тот же вопрос, какой задавал и другим:

— Скажите, прапорщик, все ли теплые вещи, как-то: ватные рубахи и штаны, а также набрюшники, башлыки, были надеты на замерзших в вашей роте?

— В моей роте замерзло двое, ваше превосходительство, и на обоих все это было, так же, как и на всех остальных, — ответил Ливенцев. — Но вот что случается иногда с ватными штанами, например: в свое время был отправлен на пост дозор, как следует, в штанах, а вернулся он без штанов, ваше превосходительство.

— Как без штанов? Вы-ы что это там такое, а? — повысил голос Баснин.

— Я? Даю свое показание, — скромно отозвался Ливенцев. — Объяснение же этого факта таково: штаны были мокрые, хоть выжми; при тяжелой ходьбе по глубокому снегу они сползли вниз, к коленям; здесь они смерзлись в один комок. Только что я это видел сам.

— Если на нижних чинах были мокрые штаны, то-о… вы должны были позаботиться о том, чтобы они их высушили! — прокричал Баснин. — Что было сделано вами, чтобы просушить одежду нижних чинов?

— Мною? Мною ничего не могло быть сделано. Но я приказал бы, ваше превосходительство, протопить печи во всех окопах и землянках, если бы были для этого дрова.

— Однако свою-то землянку вы, конечно, топите?

— К сожалению, нечем. Во всем полку отапливаются только две землянки: штаб полка и перевязочный пункт. Позвольте мне еще дополнить мое показание, ваше превосходительство…

— Что такое? Говорите, я слушаю.

— Сейчас при мне свалило с ног ветром одного из нижних чинов моей роты, и, когда он упал, у него откололся рукав шинели.

— Как так откололся? Оторвался, что ли, вы хотите сказать?

— Буквально откололся, как кусок ледяшки, ваше превосходительство. Отчасти это можно объяснить физическим законом расширения воды при замерзании.

— Ничего не понимаю, — проговорил недовольно Баснин. — Но ваши показания я проверю. Ваша фамилия как, позвольте? Прапорщик Лихвенцев?

— Ли-вен-цев.

— Так. Прапорщик Ливенцев. Я хотел бы теперь допросить вашего фельдфебеля.

— Слушаю, ваше превосходительство. Я сейчас пошлю за фельдфебелем. Но у меня есть еще показание по этому делу.

— Вы-ы, прапорщик, должны отвечать на те вопросы, какие я вам задаю, и только.

— Я и хочу ответить на ваш основной вопрос, почему замерзают нижние чины моей роты. Возможно, что случаи замерзания будут еще, принимая во внимание, что ураган продолжается.

— Что же вы хотите добавить, прапорщик?

— Люди истощены, ваше превосходительство, тем, что вот уже два дня не получали горячей пищи и не могут спать вот уже две ночи. А не могут спать потому, что в окопах и землянках выступила подпочвенная вода. Получились не окопы, а колодцы. Мы пробовали вычерпывать воду, — правда, только солдатскими котелками, — но это отнюдь не помогает, вода набирается вновь. Нижним чинам негде лечь; они коротают ночь, как куры на нашесте, на своих лопатах…

— Но если… позвольте, прапорщик… Если выступает вода, подпочвенная, как вы говорите, то это значит, что окопы глубоко вырыты, что ли?

— Да, они слишком глубоки, ваше превосходительство, но это было бы ничего, если бы в них были нары, чтобы было на чем лежать.

— Ну, нары, знаете ли, это уж роскошь… Нары!

— Кроме того, в них темно, в окопах, — в них кромешная тьма, что действует на нижних чинов удручающим образом… А человек с удрученной психикой менее способен сопротивляться действиям на него стихии и замерзнуть может скорее, чем тот, которого до подобного состояния не доводят, ваше превосходительство. Какой-нибудь огарок свечки, если бы нам в окопы его доставили, имел бы колоссальную ценность!

— Всего сразу, конечно, нельзя было сделать в окопах, но-о… — И Баснин еще, видимо, обдумывал, как ему закончить начатую фразу и стоит ли ее заканчивать ему, ведущему дознание генералу; ее закончил за него Ливенцев:

— Но тогда трудно и требовать от нижних чинов, чтобы они не замерзали. Это единственный выход из их положения: взять и замерзнуть!

— Что вы такое говорите, прапорщик? — изумленным голосом прокричал Баснин.

— Я говорю, что замерзнуть — это единственный честный выход из положения, ваше превосходительство! Бесчестный же, как дезертирство, например, я исключаю. Я исключаю и еще один честный выход — быть убитым австрийской пулей, поскольку австрийцы лишают нас этого выхода, — очень смирно сидят в своих окопах.

— Много говорите, прапорщик, лишнего, очень много! Ваша фамилия Ливенцев?

— Так точно. Я должен добавить еще одно, ваше превосходительство. Главнейшей причиной замерзания и обморожения я считаю, конечно, хронически мокрые ноги нижних чинов, так как сапоги их, из елецкой ли они кожи или из флотской, не могут не пропускать воду, если в воде приходится стоять часами. Сапоги же наши, как известно, редкостно плохи, портянки у нижних чинов хронически мокры, на холоде они смерзаются, и это приводит к гибельным результатам, так как человек начинает замерзать с ног.

— Ваших показаний с меня довольно, прапорщик! Я просил вас позвать вашего фельдфебеля! — раздраженно прокричал Баснин.

Как раз в это время вошел в землянку Титаренко, и Ливенцев подозвал его к телефону, говоря при этом Баснину:

— Фельдфебель явился, но об этом я узнал только по его голосу, потому что в землянке темно, хотя сейчас только три часа дня. Можно бы сделать в землянке крохотное окошечко, но нет для этого ни рамы, ни стекла. Наконец, можно бы сделать в землянке и дверь, а то вместо двери висит только старое полотнище палатки, а за этим полотнищем — пурга, ваше превосходительство!

В этот день смерклось рано, но буран не утихал; напротив, он усилился после захода солнца и в темноте стал зловещей и упорней.

С вечера почему-то в стороне австрийских позиций начали взвиваться в вышину и, падая, озарять тревожно снега ракеты. Иногда раздавалась даже вялая, правда, стрельба. Похоже было на то, что австрийцы были обеспокоены утренним пулеметным обстрелом своей роты, той самой, — в одеялах, как в шалях, — и приняли этот обстрел за начало нового наступления. Во всяком случае, они показывали, что готовы его встретить как следует.