Л. Пантелеев - Том 4. Наша Маша. Из записных книжек

Машка меня утешала:

— Я тебе другой нож куплю. Еще лучше. Красный.

— Да? А где ты деньги возьмешь?

— У мамы возьму.

— А если у мамы нет?

— Тогда я в магазине денег куплю.

Девчонке через десять дней четыре года!!!

Часто она производит впечатление глуповатой. Особенно когда дело касается чего-нибудь практического.

Не умеет играть в прятки. Прячется на глазах у других. Смысла игры понять не может.

Не понимает, что такое деньги, сдача, килограмм, километр…

Сегодня играли с нею в «тепло-холодно». Тоже ничего не поняла. Но процесс игры ей нравится.

— Ище! Ище! — кричала она.

А в других случаях про нее говорят: умненькая, остренькая.

. . . . .

Мама уехала в Лугу на рынок. Мы ее должны будем пойти встречать. Машка немножко побаивается этого. Боится, что я заставлю ее бежать за велосипедом. Не бойся, дочка, не заставлю. Буду развивать твою храбрость и твои мышцы другими способами.

. . . . .

День очень жаркий. Рано утром в комнате с открытым окном за жалюзи +23°.

27.7.60.

Сегодня еще крепче, по Машиному выражению. Утром в тени +25°.

Мы с Машкой ходили на реку. Я мылся, Машка рыла настоящий колодец. Огорчала и даже сердила меня:

— Боюсь стрекозы! Боюсь рыбок!!!

Да, очень скверно, что нет рядом с ней ребят. Пример взрослых — совсем все-таки не то. «Ты не боишься — но ты эвона какая дылда!» И другое дело, когда двухлетний карапуз гладит при ней собаку или котенка.

30.7.60.

Вчера у Машки — событие: познакомилась с девочкой. За забором у нас, на соседнем участке, живет полковник в отставке. У него дети — мальчики и девочки. Мы их редко видим, дом в глубине участка, а участок густо зарос сосняком и елочками.

Вчера одна из девочек подошла к забору и заговорила с Машей. Через полчаса они уже играли — через забор. А еще через полчаса девочка оказалась в нашем саду и играла там до тех пор, пока ее обедать не позвали. Девочку зовут Таня, ей семь лет, она уже умеет читать (прочла: «санорин» на маленькой бутылочке, которую я ей подарил). Белобрысая, скромная, застенчивая. Но я ее быстро разговорил, рассмешил, растормошил.

Машка была в восторге, смотрела на Таню влюбленными глазами…

А сегодня она не находит себе места. Таня почему-то не появляется, так же как не появлялась и вчера вечером.

Признаться, и я волнуюсь. Очень хочется, чтобы у Машки появилась подруга, добрая, хорошая, чуть-чуть постарше и чуть-чуть поумнее ее.

. . . . .

Ходили на Лангину гору. Шли окольным путем, через лесок. По дороге кидали друг в друга репеем, и Машка была в диком восторге, покатывалась от смеха, когда ей удавалось залепить мне хорошую блямбу — куда-нибудь пониже спины.

. . . . .

А за ужином опять:

— Мне что-то скучно.

— Грустно тебе?

— Да… грустно.

Не безотчетная же это грусть. Мама говорит: ей грустно от сознания, что день кончается и скоро погонят спать.

. . . . .

Ждем Таню. Очень волнуемся. Оба. Машка идет мимо моего окна. Спрашиваю:

— Ну что? Не пришла Таня?

— Нет. Я с ее бабушкой сейчас говорила.

— Ну, и что она?

— Говорит: «Придет, придет…» У них две комнаты и кухня. И две бабушки.

. . . . .

Иногда фантазия разыгрывается самым прихотливым образом.

Нашел и подарил ей воронье перо.

Через минуту она говорит:

— Прости его.

— За что?

— Он на песочек сделал.

— Да? Какое безобразие! А как его зовут?

— Эм! Эм его зовут. Эм-счастливчик.

31.7.60.

Ездили на велосипеде встречать маму. На пути нашем, совсем близко от тропинки, по которой мы ехали, паслась стреноженная лошадь. Машка ее почти не испугалась. Похвалил ее. И она вся засияла. Это тоже очень важный момент — похвала, поощрение.

. . . . .

После ужина, перед тем как идти спать, зашла ко мне сказать «спокойной ночи». Я читал книгу Хинтера «Охотник». Книга эта ее уже несколько дней очень интересует. Спрашивает:

— Что это за книга? Кто ее написал?

— Это — про охоту на диких зверей в Африке.

Расспрашивает с жадным интересом:

— А лев? А тигр?

Слушает с волнением. И вдруг — зажмурилась. Понимаю, что ее охватил сладкий ужас.

— Ой, папа, нет, лучше не рассказывай!..

. . . . .

Встретили вчера на автобусной остановке маму; шли через лесок, нашли большой ложный белый гриб. Машка безошибочно определяет: ложный или не ложный, сыроежка или поганка.

Все время таскала этот гриб в руке.

Я говорю:

— Отдай его дяде Паше (хозяину).

— Его нет.

— Тогда — знаешь что? Положим на стол на кухне. А потом, когда увидишь дядю Пашу, скажи: «У вас волшебник был, гриб вам оставил».

Машка подумала и говорит:

— Больших нельзя обманывать.

— А маленьких можно?

— Маленьких можно.

— Ну, погоди, тогда я тебя сейчас обману.

Радостно:

— Обмани!!!

. . . . .

Вчера под вечер мы ходили втроем, делали запасы топлива к 4-му. Плита у нас есть, а дров нету.

Конечно, Машка занимается этим делом с восторгом.

1.8.60.

Уже совсем большая наша Машута. Вечером вчера, перед тем как укладывать ее спать, гуляли в сгущающихся потемках.

— Смотри, — сказал я, — какой красивый закат!

— Да. Лиловенький. Очень красиво.

Бродили в потемках, взявшись за руки, говорили о всякой всячине.

. . . . .

А утром сегодня Машка часа полтора прилежно сидела в саду, чистила (одна!) красную смородину на кисель.

. . . . .

Ходили на Лугу, я мылся, а Машка… Машка должна была копать колодец, а вместо этого полтора часа ревела и хныкала, боялась: рыбок, собаки, стрекоз, крапивы… Конечно, явление это болезненное, и бороться с ним надо средствами тонкими и хорошо обдуманными. А я пока что ничего, кроме гнева и насмешек, не придумал.

Насмешки хороши, полезны — до поры до времени и в меру. А перегнешь палку — и можешь утвердить ребенка в том мнении, что он действительно личность неполноценная, неисправимый трус.

. . . . .

Очень меня огорчает (по-настоящему переживаю это событие) исчезновение девочки Тани. Смотрю на этот факт глазами Машки, и мне очень больно: почему вдруг она перестала ходить? Не понравилось? Большая уж, чтобы играть с четырехлетком? Родители запретили? Как ни поверни — обидно.

Думаю, что и Маша обижена, оскорблена, хотя анализировать и находить мотивы она, конечно, с такой дотошностью не может.

2.8.60.

Вчера вечером ходили втроем к тете Нине, у которой мама покупает картошку. Живет эта тетя Нина далеко — за Лангиной горой.

Идем и вдруг — неожиданная встреча. Две девочки. Одна из них — соседская Таня, коварная Таня, изменившая Машке ради очень милой особы своего возраста.

Машка смотрела на Таню и на свою «соперницу», и я сердцем чувствовал, как она, не понимая, переживает измену.

Слабым вознаграждением за эти переживания был подарок, полученный Машкой от сына тети Нины, тринадцатилетнего парня, ремесленника. Это — сплетенный (и очень ловко, художественно сплетенный) из травы «петух-курица» — головной убор, напоминающий не то шапку Мономаха, не то убор вождя индейского племени.