Сергей Алексеев - Наш колхоз стоит на горке

Хозяйство он вел более или менее со знанием дела, но так приглушил людей, что о каком-то развитии, о росте колхоза при Топтыгине нечего было и думать.

Жили со скрипом. Вперед не двигались.

Конечно, долго продолжаться так не могло. Конец Топтыгина был неизбежен. И он наступил.

— Помер Топтыгин, — говорили в Березках. — Скончался естественной смертью.

Вслед за Топтыгиным приехал в Березки Кирилл Матвеев.

У нового председателя наверху, в областном управлении имелась «рука» — то есть кто-то очень его поддерживал.

Впрочем, Матвеев того не скрывал. Скорее, наоборот.

Уж насколько опротивел этот Матвеев даже районным властям, однако трогать его не решались.

Чуть что — Матвеев сейчас же:

— Я тут с одним человеком советовался, так он, как и я, в точности так же по этому делу думает.

А поди докажи, советовался ли он с тем человеком и так ли тот думает.

Правда, как-то в районе чуть поприжали Матвеева. Но тут же почувствовали — верно, «рука» имеется.

А прижать было за что: Матвеев был горьким пьяницей. И если вступал в запой, то это надежно, надолго. Хорошо бы, сидел, отсыпался дома. Однако Матвеев был из других — лез на солнце, на люди.

А ведь пьяному даже море по щиколотку, не то что колхоз Березки. В пьяном виде и любил председатель управлять людьми и колхозом.

— Вы со мной не пропадете! — кричал Матвеев.

И тут же брал непомерные для колхоза обязательства и давал налево и направо невыполнимые обещания.

Любил также Матвеев идти с соседними колхозами на разного рода обмен. Причем всегда несуразный. Менял племенного быка на таратайку. Отару овец — на стол для правления. Молотилку — на старый мотоциклет.

Однако, придя после запоя в здравое состояние, председатель хватался за голову. Человек он был вовсе не глупый. Ездил поспешно в область — к «руке». И самое страшное улаживалось: попойка прощалась, взятые обязательства район пересматривал.

Потом начинался возврат добра из соседних колхозов. Отгоняли назад таратайку — возвращали племенного быка. Отвозили из правления стол и пригоняли назад отару.

Через некоторое время у Матвеева опять начинался запой. Председатель кричал:

— Вы со мной не пропадете!

И все начиналось заново.

История с Матвеевым кончилась враз, неожиданно. Как-то председатель снова поехал в область к своей областной «руке» и к колхозным делам не вернулся.

Потом в Березках узнали, что именно в это время отрубили ту областную «руку». Получалось, что вместе с «рукой» отлетел и Матвеев.

Председатель Посиделкин сам не отрицал того, что он временный. Знали колхозники, что прибыл он к ним в Березки как бы в ссылку. Впрочем, вовсе и не они это слово придумали.

— Ссыльный я, ссыльный, — говорил сам Посиделкин. За что же он ссыльный и на долгий ли срок, в Березках того не знали.

Доброты оказался он редкостной. От этой доброты главным образом и страдали Березки.

Зачастили в колхоз при Посиделкине разные районные гости. Приезжали они поштучно, а то и целыми группами. Основной массой — с августа по октябрь, то есть в сезон урожая.

Особенно гуси боялись этих визитов. Следом за ними шли поросята. С пустыми руками гости домой не ехали.

— Нельзя, нельзя из села без гостинцев. Пусть не думают, что мы тут какие-то бедные, — объяснял колхозникам добрейший их председатель.

Вот и уплывало в машинах, в телегах, в мешках, в корзинах колхозное добро из Березок.

— Печенеги, — говорил об этих гостях бригадир Червонцев.

Сельский всезнайка Федор Кукушкин тут же всем объяснил, что были когда-то такие степные народы и известны они по истории набегами злыми на Русь.

— Печенеги, — соглашались колхозники.

Кроме того, председатель оказался большим любителем всякой охоты. А так как бродить с ружьем по полям и лесам одному вроде и не по сану и как-то неинтересно, то и на охоту снова в Березки съезд. Приезжали люди даже из области. Пальба здесь стояла в такие дни, словно на фронте во время прорыва.

Для подобных охот завел председатель аэросани. Так эти аэросани по всей округе носились, как метеор, и все живое, вплоть до последнего зайца, из Березок как ветром выдуло.

Прошли годы. Уже и Посиделкин в Березках давно забыт, а вот зверь, видать, прошлое помнит: он и сейчас обходит Березки, словно чумное место.

На лето к председателю съезжались разные родственники, а за ними родственники родственников, и далее — друзья и просто знакомые, а следом знакомые тех знакомых.

От разных зонтов и халатов, пижам и панамок здесь рябило до боли в глазах. На речке было тесней, чем на пляже в июле в Сочи.

И снова страдали гуси, снова страдали куры…

А в остальном жизнь в Березках текла мерно. Председатель ждал окончания ссылки. Колхозники ждали окончания председательского срока.

Короче, великое ждание было главным сейчас в Березках.

Рядом с Березками находился колхоз «Дубки».

Жили соседи мирно. Соревновались между собой в труде и приходили часто на помощь друг другу.

В соревнованиях между колхозами то уходили вперед Дубки, то вырывались вперед Березки. Но в итоге была только общая польза.

И вот председателем в Березках стал Рысаков.

В Дубках в те же годы председателем был Галопов.

Между ними тоже возникла борьба за первенство. Рысаков никак не хотел отстать от Галопова. Ну, а Галопов, конечно, от Рысакова. А так как Дубки в то время по всем показателям шли впереди, то Рысаков и бросил свой знаменитый лозунг: «Ноздря в ноздрю!»

То есть чтобы во всем ни на шаг от Дубков, во всем на едином, на одинаковом уровне.

Скажем, отстанут Березки чуть по пахоте — Рысаков тут же снимает всех со всех остальных работ, все дружно идут на пахоту. Смотришь — догнали они Дубки. То же самое повторялось в дни прополки, в дни сенокоса и других колхозных работ.

Правда, в Березках в такое время творилось нечто невероятное. Коровы мычали, оставаясь недоенными, свиньи визжали, будучи не кормленными. Петухи диким криком голосили от жажды.

Зато шли председатели, как кони в одной упряжке. Никто не вырывался из них вперед.

Короче, ноздря в ноздрю.

Тогда, решив обойти все же Рысакова, Галопов стал завышать обязательства. Рысаков не остался в долгу. А так как взять обязательства проще, а выполнить их сложнее, то у председателей начались трудности.