Вера Щербакова - Девушки

— Ну что там с ним? Наверно, немного простудился, — сказал он жене, проходя за нею в соседнюю комнату, которая служила детям спальней и столовой одновременно.

Коля, находясь в том мучительном состоянии раздвоенности, когда усталому телу так необходим сон, а мозг все бодрствует, воскрешая в тягучей последовательности одну картину за другой, услышав шаги и разговор родителей, притворился спящим.

Легкая теплая рука матери осторожно легла ему на лоб. Ее сменила другая, тяжелая шершавая рука отца, мастерового человека.

— Никакого жару, зря всполошилась. Ты бы побольше заботилась, мать, не о теле, а о его душе… — проговорил отец, отходя от постели, как будто догадываясь о переживаниях сына.

Когда кончилось собрание, Варя Жданова видела, как Шаров подошел к Никите Степановичу и о чем-то стал говорить с ним. Варя стояла поодаль и ничего не могла слышать из этого разговора, но по тому, как у неё вдруг жаркими толчками забилось сердце, она поняла, что говорят о ней. Лукьянов оглянулся и, встретившись глазами с девушкой, позвал её.

— Иди, иди, — значительно сказал Борис, подталкивая Варю в спину. — Вот тебе моя рука на счастье, а я на занятия спешу.

— Ты любишь завод, знаешь его? — спросил Никита Степанович Варю в цехе.

— Люблю, Никита Степанович. Только мне сейчас в цехе радости мало, — ответила Варя, ожидая, что парторг спросит её: почему мало? Но Никита Степанович согласно кивнул ей — Знаю, Борис рассказывал.

Они шли к станкам, где работала теперь Варя. Никита Степанович — он был инженер-механик цеха — отдал какое-то распоряжение мастеру. Варя за шумом не расслышала его слов. Она все еще мысленно находилась на собрании. У неё впервые было такое ощущение, словно она осязаемо почувствовала мудрую силу коллектива: вот как о Тамаре много и правильно говорили!.. Все заметили, ничто не прошло мимо. И Варя невольно задумывалась о себе: а как жила она, что сказали бы о ней на таком собрании? «И Никита Степанович, зачем он позвал меня?»

Никита Степанович, разговаривая с мастером, со стороны наблюдал за Варей. Золотоволосая, худенькая, она очень походила на своего отца, погибшего на фронте. Лукьянов знал Николая Васильевича — секретаря парткома завода — еще в годы первой пятилетки, будучи комсомольцем. Сходство её с отцом трогало и располагало Никиту Степановича к Варе. И тем приятнеё было убедиться ему сегодня на собрании, что застенчивая, почти робкая на вид девушка умеёт быть решительной и твердой. В мастерстве её он не сомневался. Лукьянов имел случай не раз наблюдать Варю на работе. Да и комсорг цеха аттестовал её с лучшей стороны.

— Давай зайдем вон туда, — показал он на застекленную конторку мастера, где никого не было.

Они зашли и сели на промасленные табуретки, опершись локтями на оцинкованный стол, Шум цеха доносился сюда несколько приглушенно, но куда ни оглянешься, все станки как на ладони! Уютно, и говорить можно свободно.

У окон монтажники, сняв с подъемного крана станок, устанавливали его на приготовленный фундамент, а тем временем кран снова плыл в вышине со своей перепеленатой стальными тросами ношей. Варя не могла отвести глаз: кто-то счастливый будет работать на этих блестящих полировкой и свежей краской станках, только что привезенных с машиностроительною завода!

Никита Степанович перехватил Варин взгляд и понял его.

— А ведь хороши? — сказал он, как бы поддразнивая девушку.

Он сам — инженер, в прошлом рабочий — тоже не мог проходить равнодушно мимо неопробованных новых станков: «Вот бы поработать!»

Варя, не отвечая, вздохнула. Никита Степанович улыбнулся.

— Варя, а ты имеёшь какую-нибудь мечту? — неожиданно спросил он. — Ну что-нибудь заветное?..

— Мечтаю о своей бригаде, Никита Степанович, — сразу вспыхнув вся, но не опуская глаз, сказала Варя. — Мне кажется, я бы справилась, станки знаю.

— Мечта хорошая — бригадирство, — одобрил Никита Степанович. — Но мало знать станки и выполнять норму. В бригаде люди должны воспитываться, расти. Вот, скажем, выбирают из бригады кого-нибудь в бюро комсомола, а ты как бригадир можешь поручиться за него: не подведет! Ведь тут никакие административные меры не помогут…

— Не помогут, — согласилась Варя, вспоминая Тамарину бригаду.

— У нас, к сожалению, об этом часто забывают, — говорил Лукьянов. — А ведь так ясно: культурный, политически грамотный рабочий сегодня — это хозяин у станка, а завтра — рационализатор, изобретатель, умный бригадир. Вот если бы создать такую бригаду, чтобы из неё, скажем через год, все могли пойти бригадирами! Поставь, Варя, перед собой такую цель, а бригаду мы тебе дадим. Станков много прибывает. Вон эти и принимай, — показал он в сторону монтажников.

У Вари захватило дыхание. Она несколько секунд молча смотрела в лицо Никиты Степановича с таким выражением, будто настаивала, чтобы он повторил это еще раз.

— Ну, так, значит, подбирай, Варя, бригаду, — заговорил он, поднимаясь. — И помни мой наказ: воспитывай людей в бригаде. Объясни им сразу, чего ты от них будешь требовать, заведи жесткий учет и дерзай, новаторствуй. экономь каждый грамм металла. Сама знаешь: завод борется за звание предприятия отличного качества, все учтётся.

— Знаю, Никита Степанович. Спасибо, справлюсь! — с чувством сказала Варя. — Постараюсь времени не терять даром и Симке не дам!

— Это кто такая? — спросил с улыбкой Никита Степанович.

— Подружка моя по общежитию, Сима Кулакова.

— А, это та, что чуть что — и драться буду!

— Она самая…

Никита Степанович ушел, а Варя все сидела. Она пробовала себя запугать ответственностью: «Справлюсь ли?» Но мысли наперекор всему приходили веселые, озорные.

«Бригадир Варвара Жданова! Маме подожду писать, порадую сюрпризом». К конторе кто-то шел. Варя поспешно поднялась и шагнула к выходу.

— Ты что, премию получила? — спросил мастер другой смены, столкнувшись с ней в двери. — Сияешь вся, как самовар начищенный.

Варя молча улыбнулась, направляясь на свободные участки, где монтажники устанавливали её будущие станки.

«Не помяли бы трубки для эмульсии», — неожиданно, с хозяйской придирчивостью, заволновалась Варя и сказала об этом монтажникам.

Так, с новым, заполнившим её всю чувством, она прошла несколько цехов, во все всматриваясь и все отмечая про себя. Завод менялся на глазах. Что стоил один цех, в котором впервые делали крупногабаритные подшипники! Станины, где они обрабатывались, в размах человеческих рук, а кольцо до того непривычное для глаза, словно обруч с сорокаведерной бочки.

— Вот Тамару бы сюда, — посмеялась Варя. — Испортит кольцо, в стружку не упрячет!

Но зато были и такие малюсенькие, что еле-еле влезали на мизинец. В своем цехе она снова задержалась на лестнице, любуясь на него. «А грязновато у нас», — поморщилась Варя, разглядывая зоркими глазами паутину в углах потолочных рам, облупившуюся посеревшую краску. — «А что, если собраться да все отмыть, покрасить? — размышляла она. — Работы на один выходной. Варя бросила последний взгляд на цех, представляя, как все здесь заблестит и засияет после уборки.