Вера Щербакова - Девушки

Варя включила радио. Парад давно окончился, и теперь звучали уже песни демонстрантов. И так вдруг стало горько на душе, уныло, что она не там, на Красной площади, со всем народом, а здесь одна, словно наказание какое отбывает.

— Идут славные шарикоподшипниковцы, — сказали но радио. — Много миллионов экономии обещают они дать стране за счет рационализаторских предложений и внедрения скоростного режима резания. Уже переведены на повышенную скорость целые участки по примеру знатных стахановцев: Варвары Ждановой и Тамары Комовой.

— А стахановка сидит здесь и чуть не плачет, — сказала вслух Варя, снова ложась в постель. «Интересно, а Комова слыхала передачу или нет?» — подумала Варя, представляя, как возгордится теперь тщеславная Тамара. Сколько поздравлений, рукопожатий от знакомых и даже незнакомых людей! Ну и в числе поздравителей, конечно, Иван Титов: Тамара позаботится об этом. Все для неё просто, все она может: сама подойдет к нему, сама назначит свидание. Давно ли она так вот, на виду у всего цеха, бегала за Белочкиным, как теперь бегает за Иваном? Легко живется на свете таким людям, и, честное слово, надо иметь порою большое присутствие духа, чтобы не позавидовать им.

Вскочив с кровати, Варя растворила балконную дверь, в которую сразу пахнул на неё поток холодноватого воздуха и освежил голову.

«Нет, и тысячу раз нет! — сказала она себе. — Комовой мне завидовать стыдно и унизительно. Ее победы мне не нужны, да и «побежденные» ею не для меня. Что касается Титова… Ну что ж: если и он окажется в числе «побежденных»— значит, он не таков, каким я его представляю».

К концу дня на лестнице раздались чьи-то шаги. Варя вышла на кухню запереть дверь, ей стало страшно: одна во всем доме! Не успела она потянуть за ручку дверь, как с той стороны кто-то сильно рванул её. В плаще и шляпе стоял перед ней Иван Титов. У Вари потемнело в глазах.

— Разрешите войти? — спросил он, снимая шляпу и поправляя свои черные, зачесанные назад, блестящие волосы.

— Да, да, — проговорила Варя, отступая от порога и сторонясь. Она никак не могла справиться с охватившим её волнением. Вот уж не ждала кого, да и постель в комнате осталась неубранной,

«Не позову», — подумала она. И тут появилась Тамара с веткой цветущей вишенки в руках, в сером нараспашку пальто, раскрасневшаяся веселая, красивая.

— На директорской машине прикатили, — похвалилась она Варе, — оттого и быстро. Радио слыхала? Воображаешь, нашлись сумасшедшие, качать меня вздумали. Еле вырвалась, да вот спасибо, Иван Семенович помог, — болтала Тамара, стаскивая с руки щеголеватую кожаную перчатку. — Проходите, Иван Семенович, пригласила она, отперев ключом дверь своей комнаты.

«Так он не ко мне, он с ней, как я не поняла сразу!»— стыдясь своего радостного замешательства при встрече с Титовым, думала Варя, машинально, сама не зная для чего, направляясь в ванную. Там она постояла немного, потрогала краны, собираясь с мыслями. И когда голос Тамары настиг её там: «Варя, Варя, где ты? Иван Семенович хочет посмотреть твою комнату», — она уже вполне владела собой. С улыбкой, перебегая взглядом с лица Ивана на Тамарино, Варя пригласила:

— Посмотреть комнату, пожалуйста! Только, извините, не совсем прибрано.

В комнате, стоя перед гостями, Варя сказала все с той же улыбкой:

— Садиться не приглашаю. Знаю, что спешите куда- нибудь, ведь на дворе праздник.

— О да, на улице прекрасно, — начала Тамара, но Титов перебил её:

— Не знаю, как Тамара, но я никуда не спешу, так что позвольте сесть. — И он сел на диван с таким видом, будто собирался пробыть здесь долго. — Не выгоните меня, Варя? А чаю к пирогам дадите? — с шутливой жадностью посматривая на тарелку, сказал Иван. — Тамара, да посодействуйте же мне!

— Еще чего! И не подумаю, — с гримасой неудовольствия отозвалась Тамара. — Моих пирогов не хотите?

— А разве есть? Так тащите их сюда скореё. Чем больше, тем лучше!

— Ах так? Значит, и я у тебя, Варюшка, гость! — бесцеремонно объявила Тамара, предоставив Варе все хлопоты по столу. — Давай пои и корми нас.

Она подсела к Титову на диван и, облокачиваясь на его плечо, стала рассказывать что-то, смеясь каждому своему слову. Варя не вслушивалась в её болтовню, а лишь со скрытым недоброжелательством следила за нею и Титовым; Иван, казалось, смущался. Он через минуту снял её руку со своего плеча и придвинулся к столу. Варя налила ему чаю. Выпив два стакана, он вдруг заспешил домой. И уже в прихожей, прощаясь, не обращая внимания на что-то говорившую ему Тамару, Титов неожиданно спросил Варю:

— Вы будете завтра в театре? Обязательно будьте! — и посмотрел на неё тем особенным, тревожащим её взглядом, который Сима называла влюбленным.

Варя любила, когда всем коллективом завод выезжал в театр. Всюду знакомые, куда ни оглянешься: помолодевшие лица, праздничная одежда. Варя в этот вечер обновляла черное бархатное платье и мельком взглянула на себя в зеркало.

Ирина сказала:

— Будь я парнем, влюбилась бы. Тоненькая, золотоволосая. Прелесть просто! Гляди, гляди! — вдруг проговорила она поспешно.

Варя оглянулась. С лестницы бельэтажа с высоким, красивым молодым человеком, яркая, в бордовом вечернем платье и серебристых туфлях спускалась Сима.

Они прошли мимо девушек, до того занятые своим разговором, что не заметили их.

— А мой кавалер к Лизочкиной маме убежал новую сказку слушать, — чуть приметно вздохнув, сказала Ирина.

— Целуй его за меня, — поручила Варя.

«Вишневый сад» Варя пришла смотреть впервые. Она слушала по радио отрывки из этой пьесы, и ей запомнилась поразившая её фраза: «Петя, душа дрожит…»

Варя тогда еще не понимала, как может дрожать душа, и все же у неё сочувственно сжалось сердце, — с такой тоской были произнесены эти слова. Позднеё, прочитав пьесу, она не могла отделаться от двойственного чувства: жалко и досадно за этих людей! Произносят монологи перед шкафом, плачут о прошлом и палец о палец не ударят, чтобы изменить свою жизнь. Даже Аня с Петей, которые были несколько иными среди всех, едва ли сумеют постоять за свои мечты и убеждения.

Теперь же Варя смотрела на них как зачарованная, временами забываясь до того, что переставала понимать, где она. Старинная дворянская усадьба с изразцовыми печами, окнами в вишневый сад, раннеё майское утро, птичий гомон, приветственные возгласы приехавших на родину людей — все это было, как в настоящей жизни!

Лизочка, отыскав Варю во время антракта в фойе, сообщила ей по секрету:

— Ещё одна чудесная деталь для доклада: вишневый сад! Вообрази только: сады, сады… куда ни пойдешь. Вся земля в садах. Как это мне раньше не приходило в голову?

— Лизочка, а ты думала о том, что вот Чехов еще только мечтал о поколении, которое ие станет работать на тунеядцев, и, смотри, это поколение уже родилось! Доживи он, могли бы пожать ему руку, — заключила Варя, рисуя себе, как живого, любимого писателя. — Да ты, Лизок, чему улыбаешься?