Олесь Гончар - Горы поют

Маргит глубоко вздохнула. Хотя предстоявший путь лежал не через открытый Балатон, а лишь через один из его заливов, где расстояние от берега до берега наискосок было не больше трех километров, Маргит все же чувствовала себя так, будто выходила в грозный океан.

Не раз приходилось ей пересекать этот уголок озера. И девочкой, когда отправлялась с подругами на станцию на поденную работу, и позднее, когда уже встретила Витеза Молнара и, выйдя за него замуж, переехала сюда, в Чиофок…

Но тогда она была одна, бедная и беззаботная, как чайка, а сейчас у ее груди необъятное богатство, вот эта ее крошка Эржи!

Военные громко разговаривали, шутили, смеялись. Хотя девушка-капитан была среди них старшей по званию, сейчас это как будто не имело значения. Оба — и длинноногий уравновешенный лейтенант и непоседливый солдатик, — словно сговорившись, все время весело поддразнивали девушку, заставляя ее то и дело краснеть.

Маргит, обладая небольшим запасом русских слов, с грехом, пополам понимала, о чем говорили между собой ее соседи. Речь шла, видимо, об их общих демобилизованных друзьях, которых они проводили с только что отошедшим эшелоном. Часто упоминался в разговоре какой-то военный инженер, который как будто очень симпатизировал девушке-капитану и который ей, кажется, тоже не был безразличен. При каждом упоминании об этом инженере девушка вспыхивала в радостном волнении. Ветер шевелил у нее на плечах золотистые кудряшки, глаза ее возбужденно блестели.

Вдруг Маргит насторожилась: в разговоре промелькнуло слово «госпиталь». Может, эти люди как раз там работают!

Она спросила. Девушка внимательно посмотрела на нее.

— А что случилось?

— У меня заболел кичи… ребенок.

В лодке стало тихо, смех и шутки сразу прекратились.

— Еще сегодня смеялся, играл… Мой муж с вашим офицером вчера повел эшелон… А вы, может… врач?

Маргит порывисто наклонилась, выжидающе заглядывая девушке в глаза.

— Да, я врач, — сказала девушка, — а товарищи… тоже из нашего госпиталя.

Девушка-капитан осторожно прикоснулась ладонью к лобику младенца и обещала, что в госпитале ребенку помогут.

Ветер крепчал, лодку все сильнее подбрасывало на волнах. Садившееся солнце неожиданно прорвалось где-то внизу из-под тучи и на мгновение осветило разбуженный водяной простор и далекие холмистые берега.

На душе у Маргит стало легче. Она думала, что солнце давно зашло, а оно, оказывается, еще где-то есть и только сейчас садится. Шандор, этот пьянчужка, гребет изо всех сил, пот градом катится по его лицу. Молодчина!

Словно гора свалилась с плеч Маргит.

Так удачно все обернулось! Девушка-капитан обещала помочь. Какая она красивая, приятная, чистая! Лицо нежное, брови тонкие, губки розовые и пухлые, как у подростка. Интересно, сколько ей лет? Такая молодая — и уже врач!

— Вы такая молодая — и уже врач, — вслух повторила Маргит свою мысль и впервые за всю дорогу улыбнулась. — Какая хорошая у вас специальность: спасать людей! Для этого, говорят, надо очень много учиться?

— Немало, — после паузы ответила девушка и задумалась. — Мы начинаем с детских лет и учимся потом всегда и всюду, где бы ни были… Всю жизнь.

— Всю жизнь? О, это большая наука! Самому надо много терпения, а учителям еще больше!.. Однако кто же вас учит всему этому?

— Сталин, — с гордостью произнесла девушка. — Он лучше всех умеет спасать людей и помогать им в самые трудные моменты…

Святая правда! Маргит сама убедилась в этом с тех пор, как войска Сталина пришли на Балатон и, прогнав фашистов, спасли миллионы честных людей, дали им возможность свободно дышать. Если бы не Сталин, не его войска, то машинист Витез Молнар и Маргит до сих пор не знали бы свободной человеческой жизни.

— Я вам расскажу одну маленькую историю, — взволнованно начала девушка, — и вы поймете, какой любовью к человеку преисполнено большое и щедрое сердце нашего вождя…

Маргит жадно слушала, удивительно легко понимая все и волнуясь так, будто речь шла лично о ней.

Где-то в Советском Союзе, в отдаленном степном селе, жила женщина, простая колхозница. Однажды свалилось на нее, как сейчас на Маргит, неожиданное горе: тяжело заболела у колхозницы любимица-дочка. Случилось это весной, в ветреные солнечные дни, когда тракторы уже урчали в полях, а чабаны ушли с отарами на далекие пастбища.

Как раз в тот момент фельдшера в селе не оказалось: он уехал в город по неотложным делам. Мать больной девочки была в отчаянии. Пока фельдшер вернется, девочка может умереть. Горит, задыхается, синеет от крика… Муж ушел с отарами и ничего не знает. Куда обратиться?

Кто поможет? Кто спасет? «Сталин!» — мелькнуло в мыслях у матери. Сорвалась с места, выбежала среди ночи из хаты и побежала через темную степь на станцию, дала телеграмму в Кремль. Так, мол, и так, я простая колхозница, у меня тяжело заболела доченька, умоляю…

И когда через несколько часов обессилевшая мать приближалась к дому, на краю села уже стоял сверкающий самолет, люди суетились около него, а молодой профессор спешил с чемоданом в руках к больной девочке, чтобы спасти ей жизнь, чтобы выполнить волю великого Сталина…

— О, Сталин! — восторженно воскликнула Маргит. — Он ее спас!

— Да, — улыбнулась девушка. — Она осталась жива.

Сумерки сгущались, начал накрапывать дождь. Маргит сняла с головы платок и прикрыла дочь. Девушка-капитан предложила ей плащ-палатку, но Маргит отказалась: плащ-палатка у военных была одна на троих.

— Что нам? — сказал лейтенант. — Мы непромокаемые.

И сам набросил плащ-палатку на плечи Маргит.

Балатон разыгрывался. Вокруг матово поблескивали перекатывающиеся водяные массивы. Волны били в борта и все чаще обдавали пассажиров брызгами.

Эржи проснулась и заплакала. Маргит тревожно склонилась над ней и что-то ласково прошептала. Ее смуглое, еще довольно красивое лицо и по-цыгански выпуклые блестящие глаза излучали в эту минуту столько материнского тепла, что, казалось, от одного этого взгляда девочка должна была выздороветь.

А она кричала все сильнее.

— Скоро, скоро уже доплывем, — исступленно шептала Маргит.

Сидевшего с подветренной стороны бойца неожиданно окатило с головы до ног водой.

— Холодная! — весело прокричал он, отряхиваясь, но в этот момент его вторично шлепнул в лицо водяной пласт, похожий на огромный рыбий хвост.

Лодку швырнуло в сторону, пассажиры инстинктивно вцепились пальцами в борта. Шандор крикнул, чтобы не хватались за борта и соблюдали равновесие.

В лодке набралось много воды, и лейтенант молча принялся вычерпывать ее консервной банкой. Маргит, прижав ребенка к груди, с ужасом следила за ним.

На берегу, в госпитале, уже зажглись огни. До них было недалеко, не больше полукилометра, но Маргит знала, что при таком ветре это расстояние может удесятериться.