Илья Штемлер - Таксопарк

Слава упустил Ярцева из поля зрения. Неожиданно, будто тот растворился. Хорошенькое дело: убить столько времени, а главное, так удачно складывался день.

— Послушай, отец. Что я тебе, министр авиации? — разозлился Слава. — Ступай пешком. По лугам, по лесам…

В это мгновение Слава вновь увидел Ярцева. Тот стоял у колонны и, поймав взгляд Славы, кивнул.

— Делом займись, отец, делом. В ресторане посиди, — бросил Слава через плечо и оттолкнулся от перил.

Со стороны казалось, что они встретились случайно.

— Вовремя успел, молодец, — произнес Ярцев.

— С полдесятого торчу, — набивал себе цену Слава.

— Врешь. С трех минут одиннадцатого. Не ври по пустякам, береги репутацию, — проговорил Ярцев. — Так вот, к тебе подсядет мужик, ты его узнаешь…

Инструкции были лаконичны и ясны. Во всем слушаться пассажира. Если даже тот прикажет остановить автомобиль посреди дороги, Слава должен мгновенно выполнить. И если после смены они разминутся в парке, то пусть Слава позвонит Ярцеву домой, телефон простой, записывать не надо, так можно запомнить…

Слава подумал: не оставить ли ему эту затею? Явно какая-то авантюра. Он и от Ярцева отошел с этой мыслью. Податься в город и работать, как работал.

Он вернулся к машине. Но едва сел, еще окончательно для себя не решив, что предпринять, как рядом выросла фигура диспетчёра-контролера Фаины.

У Фаины были хитрые, глубоко упрятанные глаза.

— Ваш путевой лист!

— А что я сделал? — насторожился Слава.

Фаина выжидательно молчала. По инструкции водитель обязан предъявить путевой лист по первому требованию контролера. И это хотя и робкое, но непослушание Славы уже давало право контролеру отметить в листе нарушение должностной инструкции.

— Я, между прочим, пассажира жду, — упредил Слава возможные претензии контролера и протянул путевой лист.

— Так и ждешь? Полчаса машина стоит, — помедлила Фаина.

— С включенным счетчиком, между прочим, — нашелся Слава.

Фаина вернула лист, предупредив, что понаблюдает: придет его пассажир или Слава заряжает, то есть подбирает пассажиров на своих условиях. Хотя заряжать сейчас сложно — много свободных таксомоторов на стоянке…

Резко, по-хозяйски, распахнулась дверь, и на переднее сиденье сел гражданин в шляпе, тот самый, что жаловался Славе на свою командировочную судьбу. Усталое худое лицо его было серьезным.

— Вот, родной, и встретились, — произнес он.

— Вы, отец, не ошиблись адресом? — Слава взглянул в зеркало.

— Нет, сынок, не ошибся.

По тону «шляпы» Слава понял, что тот не ошибся.

Фаина разочарованно повернулась и пошла прочь, к стоянке.

«Ну и дела», — подумалось Славе. Видно, неспроста он навязывался на разговор, что-то для себя выяснял. Почему же Ярцев не подошел к ним, а отозвал Славу в сторону? Конспирация? Эта загадочность интриговала Славу. В конце концов, его дело простое — счетчик включен, пассажир в машине. Он человек подчиненный, как в армии…

— Так вот, куцый. Следи за дорогой. Примечай, когда проедет Сверчок…

И Слава удивился — как точно подходит это прозвище сухоносому, со скрипучим голосом Ярцеву.

— Это почему же я куцый?

— Пиджачок на тебе… Видно, недавно в такси, не обзавелся гардеробом. Ничего, куцый, наверстаешь. Любовницу заведешь, официантку.

Слава ухмыльнулся, но промолчал.

Так они просидели минут пять. Слава стал беспокоиться: Фаина могла вернуться, выяснить, почему он не уезжает…

— Контролерша подходила. Думала, я заряжаю.

— Дал бы три рубля, отвязалась, — равнодушно проговорил мужчина. — Молодой, необученный. Ревизоры, контролеры, доктора — все равно что автопокрышки. На них не экономь, себе в убыток.

Он надвинул шляпу и, привалившись к стеклу, закрыл глаза. На кончике его носа, словно муха, сидела бородавка, и вообще, казалось, его только что вытащили из воды и теперь просушивают…

В зеркале Слава увидел, как у приближающейся машины вспыхнули и погасли фары. За рулем сидел Ярцев, на заднем сиденье два пассажира. Слава толкнул локтем мужчину и кивнул вслед ярцевскому таксомотору.

— Выжди минут пять и дуй следом. Только не гони, — и после того, как Слава отъехал, добавил: — Значит, так. Через два-три километра увидишь, что Сверчок копается в моторе. Подъедешь. Он попросит захватить его пассажиров. Возьми. Только не сразу. Поломайся для понта. А когда возьмешь — поезжай через Дубки.

— В город через Дубки? — удивился Слава. — Лишних двадцать километров.

— Делай, как приказываю… И еще! Как скажу — мгновенно остановишь. Мгновенно! А как слезу — гони что есть духу. Все ясно?

Славе было все ясно. Только что-то запотели ладони… С кем он связался? Слава искоса взглянул на мужчину. Тот, вытянув шею, внимательно смотрел на дорогу…

Все так и было. У обочины с откинутым капотом стоял таксомотор. Когда Слава проезжал мимо, водитель обернулся и поднял руку.

Слава притормозил.

— Мастер, у тебя помпы случайно не найдется? — Ярцев словно впервые видел Славу.

Вопрос был на дурака — кто из таксистов возит с собой запчасти, тем более помпу?

Слава отрицательно качнул головой, легонько протрагивая машину на объезд.

— Прихвати моих клиентов. Мне загорать придется, — крикнул Ярцев.

Из такси на Славу глядели два лица — мужское и женское.

Слава хмуро кивнул на гражданина в шляпе.

— Не знаю. Как пассажир.

Тот пожал плечами, мол, ему все равно, только поживей…

Максим Макарович Шкляр обожал толкаться на автомобильной барахолке. Были у него тут и друзья, были и враги. Мелкие спекулянты, торгующие россыпным товаром, всевозможными втулками, пружинами, и маклаки рангом повыше, что приволакивали на рынок покрытые корабельным суриком крылья и капоты, знали Максима Макаровича в лицо и люто ненавидели. Неоднократно его грозились побить. Но все пока обходилось угрозами и размахиванием кулаком перед тощим носом Максима Макаровича.

Дело в том, что Шкляр давал советы тихим автолюбителям, что слонялись по барахолке в поисках дефицитных деталей. Консультировал Максим Макарович добровольно и истово. Пытаться всучить очкарику-автолюбителю некачественную деталь в присутствии старика Шкляра было пустым занятием, что и вызывало гнев жуковатого и горластого племени, заполняющего громадный пустырь неподалеку от автомагазина.

Все, что относилось к транспортным средствам, можно было приобрести на этом пустыре — от ниппеля до автомобиля.

Торговые ряды располагались по возрастающей: у самой трамвайной остановки молодцы в продубленных сивухой пиджаках держали в руках потертые малахаи, наполненные доверху всякой дребеденью — заглушками бензобака, дождевыми щетками, винтиками и шпунтиками. Словом, всем тем, что можно походя снять с оставленного без присмотра автомобиля… За сивушными пиджаками располагалась публика посерьезней. Они держали в руках коромысла рессор, или полуось, или бампер, а кое-кто даже притягал на вселенский торг новый кардан… Далее шли ряды жестянщиков, этих маклаков-аристократов. Дефицитные брызговики и решетки, двери и стекла они «толкали» по цене, несколько завышенной.