Илья Штемлер - Таксопарк

Ярцев взял с подоконника свой рабочий чемоданчик. Раскрыл. Вытащил плоскую коробку, за прозрачной пленкой которой виднелась нежно-розовая ткань. Шагнул и положил коробку на край стола. Стройная красавица на рекламном рисунке, откинув на плечи длинные волосы, сидела в кресле в красивой ночной рубашке…

— В чем дело, Николай? — Вохта перевел взгляд с коробки на Ярцева. — Что это?

— Комбинэ. Югославская… Вам, Подарок. — Ярцев замялся — Ну не вам, конечно… Жене подойдет. Или еще кому. — Он хохотнул и прищурил со значением блеклые глаза.

Вохта подобрал коробку. Открыл. На широкую чугунную его ладонь вывалилась прохладная материя. Черные кружева сползали по длине рубашки, подбивали подол… Ярцев ухмылялся. Вообще-то ему жаль было подносить Вохте эту штуку, купленную вчера в пригородном магазинчике, куда его занесло с очередным рейсом. Купил для жены, но так и не успел отдать — полаялись из-за мусорного бачка. Полная квартира народу, а все ждут его, усталого, с работы, чтобы мусор вынести. Это ж надо?!

— Красивая штука, — проговорил Вохта, не выпуская изо рта спичку.

— Ну так, — одобрительно поддержал Ярцев. — Носить приятно, а снимать еще приятней. — Он еще раз хохотнул и подмигнул.

— С чего ты вдруг, Ярцев? Вроде и не Восьмое марта…

— От чистого сердца, Константин Николаевич… Уважение!

Вохта поднес коробку к близоруким глазам, пытаясь прочесть надпись вокруг головы красавицы…

— А хороша девочка. С такой бы в Сочи, а, Константин Николаевич? — Ярцев вернулся к столу и сел.

— Уважаешь, значит, меня, Ярцев.

— Но.

— А за что? А? За то, что держу в колонне такого прохиндея, как ты? Что не выгнал еще в три шеи, да? За это?

Кровь ударила в голову Ярцеву. Он медленно поднялся. Хоть и привык он за бурную свою жизнь к нелестным замечаниям в свой адрес, но принимать их от Вохты, которого он искренне уважал…

— Я к вам всей душой, — четко произнес Ярцев.

Вохта подбросил рубашку вверх, ловко перехватил в поясе, пытаясь сложить ее как было. Но ткань не давалась, проскальзывала между пальцами, тянулась к полу. Потеряв терпение, Вохта смял ее в комок и, подойдя к подоконнику, сунул в ярцевский чемоданчик.

— Ладно. Извини. Погорячился. — У Вохты был усталый, какой-то угасший голос. — Ты, Коля, меня неправильно вычислил. Ошибся ты, Коля. Я взяток не беру. Ни комбинациями, ни водкой, ни деньгами… Я службу свою справляю так, как нахожу нужным. Для пользы дела. И вся суета моя окаянная имеет одну цель — чтобы все было хорошо, Коля. Ясно? Все чтобы было хорошо… Вроде ты не дурак, а за столько лет не разобрался во мне.

Вохта выплюнул разгрызенную спичку.

Теплый упругий воздух вгонял людей в стеклянный зал универмага, точно бильярдный шар в лузу. Одни смеялись, обращая это в шутку, другие недовольно ворчали, придерживая головной убор.

Тарутин стоял у кассы отдела подарков, не спуская глаз с прозрачных входных дверей. Он ждал Вику. Вопреки предположению Тарутина Вика согласилась пойти на день рождения к Кораблевой не раздумывая, чем, признаться, даже озадачила Тарутина.

Тарутин сам выбрать подарок не решался. Вот туфли себе он купил. На теплой меховой подкладке. И теперь стоял, прижимая локтем коробку, разглядывая по-вечернему утомленных людей.

Вика подошла со стороны, тронула его за рукав и громко засмеялась. Синие ее глаза с радостью смотрели на Тарутина.

— Что вы уже купили?

— Туфли. Давно собирался.

Тарутин открыл коробку. Вике туфли понравились, только она удивилась, что очень уж большие.

Они направились в отдел подарков.

Девушка-продавец из соседнего отдела пластинок проигрывала по просьбе покупателя «Кукарачу». Кажется, Тарутин вечность не слышал этой мелодии и забыл, что она существует.

— Тара-ри-ра! — пропела Вика.

— Тита-ри-ра! — ответил Тарутин и засмеялся.

Девушка-продавец бросила взгляд на скользящее поверх толпы лицо Тарутина. Ее равнодушные глаза оживились.

— Послушайте, Андрей Александрович, как вам удалось достичь таких высот? — Вика старательно шла след в след за Тарутиным, так было спокойней. — В ваше время не было никакой акселерации.

— Я ее предвидел, — бросил через плечо Тарутин.

— Ну а что вы сейчас видите? — Вика приподнялась на носки, пытаясь взглянуть на прилавок.

— Масса всякой блестящей чепухи. Броши, кольца. Духи… — Тарутин повернулся, пропуская Вику к прилавку.

Несколько минут они стояли молча, разглядывая товары. Жаркая «Кукарача» прыгала над головами покупателей.

— Ничего подходящего? — спросил Тарутин.

— Почему же? Например, кот, — Вика ответила наугад, бросив мимолетный взгляд на игрушку, но в следующую секунду игрушка ее и впрямь чем-то заинтересовала. Большой голубоватый пушистый кот. Хитрые, слегка косящие глаза и пышные усы придавали коту уморительное выражение.

— А что? — согласился Тарутин. — Вполне! — И отправился в кассу..

Они вышли из универмага. После дня сплошных заседаний, беготни, связанной с ревизией склада, каждый шаг разминал тело, придавая бодрость… Они заглянули в цветочный магазин и купили букет прекрасных бархатных хризантем. Белые растрепанные цветы, словно мохнатые щенячьи мордочки, выглядывали из хрустящего целлофана.

Улица, на которой жила Кораблева, была недалеко. В подъезде они столкнулись с взъерошенным Цибульским. Тарутин перехватил оценивающий взгляд Цибульского, которым тот окинул Вику. «Вот нахал», — довольно подумал Тарутин, чувствуя, что Вика произвела впечатление.

— Что вы дарите? — спросил Цибульский.

— Кота, — ответила Вика.

— А сапоги? Отдельно? — Цибульский кивнул на обувную коробку, торчащую из-под Локтя Тарутина.

— Это туфли. Купил в универмаге, — ответил Тарутин.

— Себе? — На лице Цибульского отразилось искреннее негодование. — Директор таксопарка приобретает обувь в открытой торговле, как простой инженер! До чего мы докатились! Один намек — и вы ходили бы в туфлях, которым позавидовал бы бывший чешский обувной король Батя. С базы!

— А сами-то что? — Тарутин взглянул на аккуратно начищенные старенькие ботинки Цибульского.

— У меня… нога нестандартная, — нашелся Цибульский, бросив извиняющийся взгляд на Вику.

Лифт мягко причалил к площадке, где уже были слышны приглушенные стеной голоса. И едва они позвонили, как распахнулась дверь — на пороге стояла Кораблева в больших роговых очках на разгоряченном лице.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Бессовестные. Все сидят уже, едят и пьют, а вы? — Кораблева разглядывала Вику. Видно, не могла понять, с кем из мужчин надо соотносить эту женщину.

— Знакомьтесь, Жанна Марковна, — поспешил на помощь Тарутин.