Илья Штемлер - Таксопарк

Неверный огонек папиросы осветил на лице Тарутина слабую улыбку. Погасив окурок, он поднялся, набросил халат и прошлепал на кухню.

Куски мяса, залитые яйцом, целехонькие лежали на холодной сковороде. Банка маринованных огурцов. Бутылка венгерского вина. Так все и осталось расставленным на столе в ожидании гостьи. Досада за убитый вчерашний вечер вновь овладела Тарутиным. И вместе с тем он даже был доволен — в предвкушении того, что все еще впереди…

Раздался резкий звонок будильника. Черт, он забыл прижать кнопку! Тарутин бросился в комнату, роняя шлепанцы. Только представить, как его честит сосед за стеной — будильник Тарутина всегда поднимает соседа с постели на час раньше, а сегодня, в выходной день, вообще безобразие — в пять утра…

Справившись с будильником, Тарутин сел в кресло, придвинул телефон. Казалось, из дырочек диска, словно из иллюминаторов, поглядывают на него лукавые Викины глаза… Что с ним? Неужели он ревнует? Мало ли куда она могла вчера пойти. И задержаться. Даже переночевать. Она взрослый человек и ни перед кем не обязана отчитываться. И вообще — неужели ему не справиться с обыкновенным любопытством, да-да, с обыкновенным любопытством, ибо никаких обязательств он не давал Вике и, честно говоря, вел себя по отношению к ней не слишком внимательно. Они не только не виделись после той ночи, но даже и не перезванивались… Ах, при чем тут Мусатов, если честно?! И занятостью тоже оправдать нельзя… Поначалу из какого-то окаянства ему хотелось, чтобы Вика первой позвонила. Потом молчание Вики стало вызывать в нем досаду. Он понимал: его поведение нелогично, мальчишество… Вечерами дома он терзался, глядя на телефон. Несколько раз набирал номер и вешал трубку, пугаясь предстоящего объяснения своего затянувшегося молчания, и тем самым еще больше растягивал эту томительную многодневную паузу… Воистину труднее хранить верность той женщине, которая дарит тебе свое внимание, нежели той, которая приносит мучение. Почему так? Необъяснимо… Может быть, Вика это поняла и решила проучить его?

Тарутин положил трубку на рычаг и отодвинул аппарат. Он дал себе слово, что сегодня обязательно позвонит, извинится…

И надо торопиться — пешком до управления идти не менее получаса. Хорошим шагом…

Теперь снег падал вяло, неохотно, и ветерок слабый, точно подтягивал остатки осенних теплых ветерков, что хозяйничали в городе почти до ноября.

Стоящие друг против друга дома казались сейчас составными частями какого-то монолита, разрубленного по середине асфальтовой плетью улицы. Эта одинаковость угнетала Тарутина. Мысли становились ленивыми, неинтересными. И то ли шаг замедлялся, то ли сам квартал был слишком вытянут, только обычно Тарутин долго и скучно шагал вдоль этих домов, пока не сворачивал на площадь. Широкий эллипс с фонтаном в центре и множеством автомобилей, повторяющих в своем движении траекторию эллипса, задавали определенный ритм. Но сейчас площадь была тиха, и бассейн с молчащим фонтаном посредине подчеркивал эту безжизненность…

Четыре таксомотора прижались к тротуару на стоянке рядом с универсамом. Судя по номерам, все из второго парка, абрамцевские.

Двое водителей дремали, закинув головы на спинки сидений, а двое разговаривали, пряча от вялых снежинок в кулаке сигареты. Заметив Тарутина, они смолкли и выжидательно обернулись: поймать пассажира в ранний воскресный час, да еще в таком районе, — большая удача.

— Покатаемся, хозяин? — воскликнул низкорослый крепыш в лихо сдвинутом на глаза плоском кепи-«листике».

— Нет. Я пешком, — ответил Тарутин.

Водители потеряли к нему интерес, но в следующее мгновение крепыш вновь обернулся и произнес удивленно:

— Андрей Александрович Тарутин. Сам собой!

Тарутин остановился. Поздоровался. Он узнал в крепыше бывшего таксиста своего парка. Фамилии он не помнил.

— Кулькин! — Водитель церемонно приподнял кепочку над лысым черепом. — Уволенный по собственному желанию.

— Вспомнил, вспомнил. «Листик» наденьте, простудитесь, — пошутил Тарутин. — Вижу, вы недолго в безработных ходили.

Крепыш громко засмеялся и опустил кепи на голову.

— А то! — довольно воскликнул он. — Вот! Почти новую лошадку получил. А у вас? Два года на спине пролежал. Облысел весь. — И он вновь засмеялся.

— А толку что? В ночном-то навар не особенный. Вхолостую служба, — проговорил Тарутин.

— Зато перспектива. Месяц в ночном, потом свое возьму… Дело прошлое, Андрей Александрович, злой я был на вас. Да и не только я, многие. Даже поколотить вас думали.

— Вот как? — искренне удивился Тарутин.

— Дело прошлое. А что?! — откровенничал таксист. — Новыми машинами не пахнет. Работать стало невозможно — все по щелям забились, ходы-выходы завалили. Ничего достать нельзя. А то, что по закону, неделями ждешь. Работа?!

Крепыш развел руками, подчеркивая нелепость ситуации. Второй таксист ехидно посмеивался, выражая полную солидарность с крепышом. Он хоть и не был знаком с Тарутиным, но наслышался уже о чудачествах директора соседнего таксопарка.

— Думаю, дай уйду от греха подальше, — продолжал крепыш.

— А те остались, — подначил второй.

— И те уйдут. Все уйдут. Хозяин один останется. Со своими «лохматками»… Ох, зараза! — Крепыш обжег ладонь сигаретой, отбросил ее в сторону и принялся старательно растирать пальцами обожженное место.

Тарутин смотрел на его сосредоточенное лицо, пытаясь справиться с нарастающей злостью.

— Собирались, значит, поколотить меня?

— Поучить, Андрей Александрович, поучить, — морщился крепыш.

— Так-так… Ну а ночное безделье вас устраивает, да? А вереница таксомоторов на улице перед парком, ночующих где попало, вас устраивает?

Таксист засмеялся и с изумлением посмотрел на Тарутина.

— Да гори они огнем в ясный день! Чтобы я еще об этом думал…

— И чтобы машину в ремонт загнать, платить каждому вас тоже устраивает? — продолжал Тарутин.

— Ха-ха! В вашем парке другие порядки? Слышь, Женька! — Крепыш чуть ли не валился с ног от смеха. — Ха-ха! С луны свалился хозяин!

— За дураков нас принимает, — подхохатывал второй таксист.

— А мы положили на них! Верно, Женька?.. У нас свои игры, директор…

Крепыш не договорил: Тарутин надвинул кепи ему на нос, одной рукой прижал локти к туловищу, второй распахнул дверь таксомотора. Приподнял и впихнул на сиденье. Подхватил торчащие ноги и задвинул под руль'… Это произошло неожиданно и стремительно.

Крепыш сорвал с головы кепи, ошалело глядя на Тарутина. Он не мог еще сообразить, что произошло… Второй таксист прыжком отскочил к своей машине. Плюхнулся на сиденье и захлопнул дверь.

Тарутин усмехнулся, поправил задранный рукав пальто и повернулся спиной к крепышу…