Илья Штемлер - Гроссмейстерский балл

К приезду Филиппа Стас наладил контрольно-измерительную схему. Надо было выяснить работу прибора под действием радиации.

Контейнер стоял в стороне. Освобожденный от деревянного футляра, он напоминал винный бочонок, покрытый «слоновкой». Капсула с радиоактивным туллием пряталась где-то внутри бочонка.

В соседней комнате за столом под мощной рефлекторной лампой расположилась Козловская. Яркий свет лампы оттенял множество мелких морщинок на ее красивом лице. Козловская отмерила литр кимберлитовой породы и бросила туда пять зернышек алмаза. Тусклые грязно-серые зерна потерялись в зеленоватом кимберлите.

Филипп позвонил Гене Казимировне и сообщил, что все готово. Вскоре в подвал спустились Корнев и Трофимов.

— Ну что, орлы… Н-да, зарезали вы меня, — произнес Корнев, пожимая всем руки.

— Товарищи, техника безопасности не предусматривает… — забеспокоился Онегин, пряча в карман затрепанную книжку о шпионах.

— Мы отойдем в сторонку, — миролюбиво предложил Корнев.

— Мое дело — предупредить, — ответил Онегин.

Корнев присел на стул. Ребята захлопотали вокруг прибора. Онегин вытащил из чемоданчика дозиметры и раздал всем. Дозиметры были похожи на авторучки.

Онегин натянул резиновые перчатки, вытащил из ПОА свинцовый футляр и подошел к контейнеру с изотопом. Ловкий поворот — и свинцовая пробка повисла на цепочке. Еще несколько рассчитанных движений — и в желтых резиновых пальцах Онегина затускнела капсула с радиоактивной окисью туллия — короткая трубочка толщиной с карандаш. Вот она, такая безобидная штучка! Издали!

Левка и Филипп встретились глазами и заговорщицки подмигнули друг другу. Тишина…

Онегин вставил капсулу в футляр и подошел к прибору. Левка направил на свет дозиметр и заглянул в окуляр. Тонкая индикаторная нить замерла у нуля.

— Тоже брак, — проворчал Левка. — Неужели никакой радиации?!

— У них большая инерционность, — проговорил Онегин. — Сразу не показывают. Надо ждать некоторое время.

— Пока не схватишь дозу, — мрачно сострил Левка.

Все рассмеялись. Онегин захватил дозиметры старых типов.

— Роман Александрович! — Филипп посмотрел на дверь в соседнюю комнату. — Сопровождающая алмазы из ОКБ… У нее сегодня день рождения. Еле уговорил приехать…

Корнев подошел к двери, поздоровался с Козловской, вернулся на место и сел.

Онегин повесил на шею пульт радиометра, надел наушники, взял, датчик, включил питание, вывел стрелку на нуль и запустил секундомер. Чуть слышно застрекотало счетное устройство. Онегин снял наушники и увеличил громкость.

— Записывайте, — Онегин обратился к Филиппу. — Вычислять будем потом. Итак, сверху восемь… — Онегин поднес датчик к задней стенке и стал выжидать. — Шесть…

Стас подключил осциллограф. На экране скакнула точка и расползлась в ровную голубую линию.

Тем временем Корнев отозвал Левку в сторону и что-то ему сказал. Левка кивнул. Корнев достал портмоне и длинными пальцами выудил трешницу. Подошел Трофимов, улыбнулся и достал кошелек. Левка что-то соображал, затем, видимо, решился и вытащил из кармана два рубля. Сложил все деньги в кучу и вышел из помещения.

— Итак, максимальная активность — около трехсот миллирентген, — объявил Онегин. — Причем надо учесть — источник старый. Всего в пять кюри.

— Что ж, испытывайте на извлечение алмазов, — вздохнул Корнев. — Все правильно. Все подтвердилось…

Филипп принес приготовленную Козловской смесь и засыпал в бункер.

— Ну что скажешь, Александр Михайлович? Эх вы… Работать надо, работать. И не только самому. Чем прикажешь перекрывать девять тысяч рублей? Вкачу-ка я вам выговор. Жаль, что с премии вы сами себя сняли.

— Да, упущение, Роман Александрович, — сокрушался Трофимов.

— Не упущение… Формулировка неточная. И на партбюро об этом побеседуем… А если б ребята не спохватились, так и пропустили бы прибор. Кто занимается ПОА?

— Есть такой. Маркелов. Молодой специалист.

— А это кто? Старые?

Корнев вышел. Трофимов немного постоял и тоже вышел.

— Вытурят Маркелова, — произнес Филипп.

— Не имеют права. Молодой специалист. Три года может гадить, — ответил Стас.

Щелкал отсекатель, улавливал алмазы. На экране осциллографа каждый щелчок фиксировался мощным импульсом.

Ребята считали щелчки.

— …Четыре! Пять! Шесть!.. Все!

— Почему шесть? Заложили пять, — проговорил Филипп.

— Ерунда. Я повысил чувствительность. Он сработал от наводок. Осциллограф выброс не отметил, — ответил Стас.

Вытащили копилку. Пересчитали. Зерен было пять.

В подвал ворвался Левка с каким-то большим свертком.

— Еле проскочил проходную. Щупать хотели… Вот!

В свертке оказалась бутылка «Ереванского» и торт «Сказка».

— Для той! — пояснил Левка. — Кто — сколько… Директор трешницу скинул.

— Что ж ты мне не сказал? — проговорил Филипп.

— Не беспокойся! Я два рубля положил — один за тебя.

Стас взял бутылку, посмотрел на свет и встряхнул.

— Ну, теперь звону не оберешься. Все ОКБ будет говорить. Слух дойдет до управления…

— Брось! — оборвал Филипп.

— Показуха! — крикнул Стас. — Сцена на публику!

Левка посмотрел на Стаса круглыми глазами.

— Тише! Идиот! Там ведь слышно.

— Пусть слышит, — Стас тяжело дышал. — Возьму сейчас эту бутылку и грохну!

Филипп ловким движением выхватил коньяк и прижал к груди. Стас посмотрел на него, отвернулся и проговорил:

— Ладно! Валяйте, несите.

Филипп протянул Левке бутылку. Левка взял коньяк и торт и направился в соседнюю комнату.

— Пропустим еще раз, — предложил Филипп. — Меня смущает холостой выброс.

Лоток вновь задрожал.

Через пять минут Левка вернулся.

— Она все слышала… Еле уговорил! Сказал, что ты ненормальный. Кажется, поверила…

— При чем тут она, — равнодушно проговорил Стас, словно ничего и не случилось. — Я могу извиниться… Хватит! Забудем!

Где-то хлопнула далекая дверь. Кто-то шел. Очевидно, сюда — больше некуда. Филипп посмотрел в пустой пролет. На стене протанцевала тень, и через секунду в дверях выросла фигура Маркелова.

Филипп выключил прибор. Подвал провалился в тишину. Скрипнул стул — это у Козловской, в соседней комнате.

Маркелов достал из кармана мятую сигарету и коротким движением бросил ее в рот. Вспыхнула зажигалка. Прикурив, Маркелов сунул руки в карманы брюк и прислонился плечом к дверному косяку.

— Привет контрабандистам!

— Здорово, Мизинец, — ответил Филипп.

Он не хотел. Это вырвалось непроизвольно — старая кличка Маркелова, которая доводила того до бешенства. Женя вытащил правую руку и посмотрел на скрюченный полиомиелитом палец.

— Не забыл. А я полагал, что ты совсем забыл меня. В служебном рвении.