Иван Вазов - Повести и рассказы

Сейчас все они только и ждали, что Сербия объявит войну, на которую собирались пойти добровольцами, чтобы принять участие в борьбе против врага славян.

Вечером в ресторане гостиницы «Трансильвания» собрались почти все хэши, с которыми мы немного познакомились в Браиле. Брычков быстро и взволнованно читал им вслух последний номер «Стара-планины» [6] «Стара-планина» — политическая газета, издававшаяся в Бухаресте в 1876 г. С. Бобчевым. (Прим. автора) Бобчев — Стефан Савов Бобчев (1853–1940), болгарский общественный и политический деятель, юрист, публицист, академик. Председатель Славянского общества в Болгарии. Основатель и директор так называемого Свободного университета в Софии. . Кроме них, здесь было несколько болгар студентов, недавно приехавших из России, несколько русских добровольцев в белых полотняных кителях, подпоясанных ремнями, и в белых фуражках с нашитыми на них красными крестиками, а также двое черногорцев огромного роста, приехавших из Константинополя через Сулин. Все эти люди остановились в Бухаресте, чтобы оттуда выехать в Сербию. Хэши впервые видели русских и смотрели на них с любопытством и симпатией. Просто не могли на них наглядеться. А добровольцы, съехавшиеся со всех концов далекой России, чтобы принять участие в борьбе славян против «басурманов», тоже с любопытством смотрели на своих доселе им незнакомых собеседников, вслушивались в их разговоры и, уловив какие-нибудь понятные слова, близкие к русским, удивлялись и простодушно говорили:

— Слушай, брат, здесь тоже русские, что ли?

— А как же! Это наши братья болгары, — отвечал на это один доброволец, чьи тонкие черты лица и белые руки обличали в нем аристократа. То был граф Ш.

— А мы куда же теперь? В Сербии или в Болгарии будем драться?

— Что Сербия, что Болгария — все едино, — отозвался другой русский, человек лет сорока.

— Нет… Впрочем, да. Обе эти страны славянские и православные, — объяснил граф.

— А зачем они сюда явились? Значит, не пойдут в Сербию? Ведь война с турками будет, — сказал один из русских, кивая на болгар.

Аристократ пожал плечами.

Один студент показал на хэшей и проговорил:

— Они в Сербию идут.

Граф быстро обернулся, посмотрел на студента и спросил приветливым тоном:

— Вы русский? А откуда?

— Из Москвы. Мы болгарские студенты. Несчастья отечества вызвали нас сюда…

Между студентом и графом завязался разговор. Вскоре в нем приняли участие и другие студенты. Говорили о последних тревожных известиях, о восстании в Болгарии и его подавлении, о надеждах, которые народ возлагает на Россию, и о генерале Черняеве. Без всяких рекомендаций, не стесненные никаким этикетом, эти люди сблизились, поняли и полюбили друг друга. Их вдохновлял дух славянства, и сердца их бились по-новому. Глаза их горели одной и той же мыслью, одним и тем же порывом, одной и той же скорбью. Излияния братской любви становились все более пылкими, все более сердечными. Хэши, которые раньше сидели отдельно от русских и только застенчиво поглядывали на них, подошли к их столикам. И вот между ними и русскими завязался разговор на каком-то новом славянском наречии. Все старались произнести хоть одно русское слово и убедиться, что их поняли; чувство благодарности наполнило все сердца. Граф заказал шампанское. Запенились бокалы с искрометным вином; граф взял свой бокал, поднялся и негромко произнес следующую речь:

— Господа! Я впервые увидел болгар в этой стране и, признаюсь, полюбил их всей силой своей души. То новое и вдохновляющее чувство, которое я испытывал при мысли о ваших страданиях и борьбе, когда еще находился на своей далекой родине, теперь, при встрече с вами, моими угнетенными единоплеменниками, стало во сто крат более сильным. Как вы, так и мы, русские, идем, не боясь крови и жертв, на помощь своим единокровным братьям сербам, которые доблестно подняли знамя борьбы против исконного врага славянства. Пью за полное торжество правого дела; пью за обеих родных сестер России — за Болгарию и Сербию!

Громовые, бурные, восторженные клики: «Да здравствует!» были ответом на проникновенные слова русского.

Несколько хэшей прослезились; в их числе был Брычков.

Один студент встал и взволнованным голосом провозгласил здравицу за солидарность славян.

— Ур-ра! — громким голосом закричало человек двадцать.

— Хвала! — загремели черногорцы.

— Живио! — крикнул содержатель ресторана (он был серб).

Заказали еще несколько бутылок шампанского. Бокалы снова заискрились и запенились. Славяне глубоко вздыхали от полноты чувств; двое русских подошли к Бебровскому и Попику и расцеловались с ними. Черногорцы уже громко кричали и поносили турок, которые «сжигают живыми православных славян».

Но вот дверь распахнулась и хлопнула, и Македонский, по обыкновению шумно, ввалился в ресторан с каким-то листком в руке.

— Ребята! Новость: вчера вспыхнул первый бой при Бабиной-главе {34} 34 Бабина-глава — возвышенность в западной части Балканского хребта, занятая в первые дни сербско-турецкой войны 1876 г. войсками генерала Черняева, Упоминаемые далее в тексте: Джунинский день — трагический для сербской армии день сдачи турецким войскам укрепленного пункта Джунин 17 октября 1876 г.; Гредетинская планина или Гредетинские высоты, взятые турецкими войсками после ожесточенного сражения. . Сербы победили! Ура!

Все вскочили, потрясенные и обрадованные.

— Война! Война!

— Вот вам телеграмма, читайте все подробно… Я ее у Гробова отобрал… Проклятый толстяк, — проговорил Македонский, красный и запыхавшийся. А когда увидел русских, снял свою мадьярскую шапку, почтительно улыбнулся и стал пожимать им руки.

— Юнаки! Здравствуйте! Да здравствует Россия!

— Здравствуй, брат болгарин, — отвечали русские добровольцы, с чувством пожимая ему руку.

Общий восторг достиг своей высшей точки. Телеграмма перелетела из рук в руки; каждому хотелось собственными глазами увидеть буквы латинского шрифта, принесшие радостную весть о победе. Географическое название «Бабина-глава» сразу же показалось всем необыкновенно красивым и выразительным. Первое выступление маленькой сербской армии увенчалось успехом, победой! А ведь никто на это не надеялся. Черногорцы тут же решили выехать с завтрашним поездом в Турну-Северин, а оттуда тронуться по Дунаю в Кладово. Йоваиович (содержатель ресторана) был сам не свой от восторга. Он поставил на стол новые бутылки шампанского, чтобы угостить дорогих гостей на свой счет. Русские видели эту общую искреннюю радость, на глазах у них выступили слезы.

— Братья! — воскликнул Брычков, сверкая глазами и с буйно бьющимся сердцем, — война началась, и наша пламенная надежда осуществилась. Теперь мы можем сражаться и геройски умереть за нашу столь дорогую нам свободу.