Юрий Пронякин - Ставка на совесть

Шефы покидали лагерь в полдень, разморенные зноем, отчаянной игрой в волейбол и танцами на пыльной площадке. Тех нескольких часов, которые они провели здесь, оказалось вполне достаточно для знакомства, и теперь девчата и хлопцы шли вперемежку с солдатами. Яков Бригинец сопровождал двух участниц самодеятельности — Надю и Катю. Они пели частушки. Надя была невысокая, Якову по плечо, плотная, с русыми, уложенными венком волосами; Катя, наоборот, — чернявая и тонкая, стриженая и завитая. Эта внешняя несхожесть девушек как нельзя лучше подходила под куплеты, которые они пели, и дарила им на сцене неизменный успех. Может, потому и дружили они?

Когда Яков смотрел на выступавших подружек, его вдруг охватило желание сжать круглые Надины плечи, притянуть к себе. Он словно ощутил жар ее упругого тела. Взволнованный, Яков отвернулся. Раньше он довольно спокойно смотрел на женщин, а тут первый раз увидел девушку, да еще на сцене, и вдруг такое…

Когда подружки покинули эстраду, Яков подошел к ним и сказал:

— Чудесно, девушки. Как настоящие артистки.

Катя только бровью повела: сами, мол, знаем. Наде же похвала польстила:

— Правду говорите?

— Если бы я один… Слышите: овация!

Девушка радостно просияла и, желая на добро ответить тем же, сказала Якову:

— Вы тоже хорошо читали стихи…

Знакомство состоялось. После концерта Яков уже не отходил от Нади, а Катя не оставляла Надю одну. Так и были они все время втроем и, когда гости собрались в обратный путь, втроем же направились к выходу — девушки домой, Яков — проводить их до КПП.

Дорога тянулась среди зарослей орешника и дубняка. На сникшей листве белесо бархатилась пыль. Воздух был пропитан запахом земли, давно не знавшей дождя. Люди шли не спеша, будто опасались потревожить знойную дремотность полдня. Яков расстегнул воротник.

— Ну и жаркое ж нынче лето! — сказал он. — У нас в эту пору, случается, неделями дожди идут.

— Где у вас? — спросила Надя.

Яков ответил: в Белоруссии. Надя уточнила район и седо и не без умысла поинтересовалась, кто у Якова там есть. Он перечислил: отец, мать, сестренка.

— А еще? — вступила в разговор Катя и с пытливой недоверчивостью посмотрела на сержанта.

— Никого.

— Так-таки никого? А жена?

Катя произнесла это так, словно изобличала молодого человека в неискренности. Яков засмеялся:

— Откуда она у меня?

— Все вы так говорите, — не поверила Катя. Наклонившись, резким движением сорвала росшую у дороги ромашку и стала выдергивать лепестки.

Катино поведение — то всю дорогу молчала, потом вдруг спросила про жену и, услыхав отрицательный ответ, недовольно замкнулась — озадачило Якова. У него возникло предчувствие, что за этими расспросами кроется какая-то тайна. А у Нади? У нее тоже своя тайна?..

Яков мягко спросил Катю, на кого она гадает. Катя ответила туманно:

— На него… — Нервно хохотнула и вызывающе вскинула голову. Лицо девушки стало жестким, как у женщины, обиженной жизнью. Несколько секунд Катя строго глядела на Якова. Отведя наконец взгляд от смутившегося парня, она оторвала от ромашки последний лепесток, бросила в пыль жалкие остатки цветка и задорно сказала: — Все, я пошла… — и побежала к группе односельчан.

Надя пыталась задержать подругу, правда, не так уж настойчиво, скорее из побуждения не дать повода подумать о себе предосудительно, но Катя даже не оглянулась. Некоторое время Яков и Надя шли в неловком молчании, втайне довольные, что остались вдвоем, но скованные пугающе-сладкой новизной охватившего их чувства. Все замерло вокруг — облако, вытянувшееся над дорогой, зеленая чащоба по обочинам, птицы — и словно чего-то ждало от, них, и они тоже чего-то ждали, и это ожидание отняло у обоих недавнюю непринужденность, точно они боялись вспугнуть прокаленную солнцем тишину. И когда затянувшееся молчание грозило обернуться против Якова (вот какой неумелый кавалер!), он принудил себя спросить о Кате:

— Ваша подружка всегда такая? Немного странная, с загадкой…

— Что вы! Это у нее иногда, как вспомнит про… ой, что я говорю! — Надя спохватилась и непроизвольно ладошкой прикрыла рот.

— Вы еще ничего не сказали. — Яков улыбнулся.

— Ладно, вам можно. — Надя, доверительно понизив голос, стала рассказывать: — Катя с одним вашим солдатом дружила… Такая дружба была, такая дружба… Что твоя любовь! Правда, правда. Обещал жениться… А потом… А потом взял и пропал — И без всякого перехода спросила: — А это правда, что вы Кате про себя говорили?

Спросила с детской непосредственностью, не скрывая, что для нее это очень важно.

— Правда.

— Я так и думала.

— Почему? — Яков удивился.

— Вы так читали Маяковского…

От этой наивной убежденности девушки по всей груди Якова сыпнуло горячими иголками. Юноша не нашелся что ответить и после некоторого молчания спросил фамилию Катиного обидчика и место службы.

— Зачем? Катя с ним все равно дружить не будет, — заявила Надя.

— Я не собираюсь их мирить. Но мне нужно узнать этого человека… Не должно быть у нас таких людей, Надюша. Вы согласны? Не должно! — пылко, словно с трибуны собрания, произнес Яков.

Надя кивнула и деловито заметила:

— А то как же… Выходит, тогда и верить нельзя солдатам?

У ворот КПП Яков, волнуясь, спросил:

— Надя, мы встретимся еще?

— А вы очень хотите?

— Очень.

— Приходите, когда вас отпустят, прямо к нам, — и Надя объяснила, как найти ее дом.

Когда некоторое время спустя радостно встревоженный сержант возвращался в расположение, он думал лишь об одном: хорошо бы в следующее воскресенье получить увольнение. Заслужить его можно только работой. Обстановка для этого складывалась благоприятно.

Недели две назад в палатку его отделения влетел Вася Мурашкин и выпалил:

— Ребята, знаете, что произошло сегодня во второй роте!

Юркий, любопытный и словоохотливый, он первым узнавал обо всех батальонных новостях, хотя в строй, случалось, вставал последним. Дождавшись обычных в таких случаях «что?» и «расскажи», он торопливо выложил: во второй роте во время стрельб рядовой Иван Алабин («знаете, тот, что двухпудовой гирей жонглирует») поспорил с кем-то, что, дай ему хоть автомат, хоть пулемет, а то и гранатомет, он отстреляется будь здоров как. А тут как раз капитан Петелин. Услыхал и говорит старшему лейтенанту Самарцеву: «Пусть попробует». Алабин попробовал. Капитан спрашивает: «Как это тебе, Алабин, удалось?» Ему отвечают: Алабин, мол, дотошный, все хочет знать и сам пощупать… А дальше вот что. Собрал капитан Петелин роту и говорит: нужное это дело, надо всем подхватить… Они и подхватили. Говорят, это в историю может войти…