Геннадий Семенихин - Летчики

— Ты веселый, Гриша, — щурясь от бьющего в глаза солнца, сказала Нина. Он польщенно улыбнулся, не отрывая взгляда от извилистой дороги.

— Правильно говоришь, Нина Павловна, — согласился он, — Гриша действительно веселый.

— Значит, жить долго будешь.

— Опять правильно, — захохотал он. — У Гриши прадед Вартапет до ста пятидесяти одного года жил, дед Арам до ста сорока шести. Хочешь, я тебе веселую историю про деда Арама расскажу? Хочешь?

Гриша говорил по-русски неплохо, но все-таки вместо «е» у него сплошь и рядом, особенно если он начинал волноваться, прорывалось характерное для кавказского акцента «э».

— Слушай, Нина-джан, — весело говорил Гриша, стараясь заглушить голосом шум мотора, — мой дедушка Арам жил недалеко от озера Севан, на втором этаже дома. А на первом этаже со своей семьей обитал его брат Аршак. Узнали в Академии наук, что дедушке Аршаку исполнилось сто двадцать лет, и послали к нему экспедицию научную изучать причины долголетия. Приехали два старых профессора и одна такая же, как ты, белая-белая барышня, которую даже солнце нашей Армении не берет. Профессора вопросы дедушке Аршаку задают, а белая барышня ученый протокол пишет. «Дедушка Аршак, — спрашивает один профессор, — это правда, что вам на прошлой неделе сто двадцать лет исполнилось?» — «Такая же правда, как и то, что мы сейчас с вами разговариваем, почтенный профессор», — отвечает дедушка Аршак. — «Хорошо, — говорит профессор, — объясните нам, ученым людям, каким образом вы сумели так хорошо сохранить здоровье? Вы курили?» — «О нет, никогда», — отвечает дедушка Аршак. — «Вино пили?» — «Никогда». — «Пишите, товарищ секретарь, — говорит профессор девушке, — все ответы этого мудрого старца пишите». Не успела девушка обмакнуть ручку в чернила, как на втором этаже раздался стук, потом еще и еще. С потолка кусок штукатурки упал прямо в чернильницу. «Скажите, чтобы на втором этаже перестали безобразничать, — зашумел профессор, — они нам мешают работать! Что там происходит?» — «Не волнуйся, профессор-джан, — говорит тогда дедушка Аршак, — это мой старший брат, дедушка Арам, шумит. Никак его не перевоспитаю. С самой молодости и табак курит, и вино пьет». — «А сколько же ему лет?» — «Да уже сто сорок первый пошел, он на двадцать один год меня старше».

Нина засмеялась. Налетевший из-за поворота ветер чуть не сорвал с нее шляпу.

— Гриша, ты это все выдумал?

— Какая разница — выдумал или не выдумал? Не хочешь, не верь. Тебя, Нина Павловна, хотел развеселить, — улыбнулся шофер.

Юркий «газик» преодолел последний перевал и вырвался на широкую просторную поляну, необычайно ровную для гористой местности. Нина увидела в центре поляны серые палатки, штабель деревянных ящиков с буровым инструментом, пестрые геодезические раздвижные рейки. Несколько человек выбежали навстречу. Когда Гриша Оганесян выключил мотор, они со всех сторон окружили «газик». Нина спрыгнула на землю, с удовольствием потопала затекшими ногами. Первым к ней подошел инженер Бекетов.

— Как хорошо, Нина, что вы приехали.

Он был в темно-красной тенниске и светлых широких брюках. Его сильные, обожженные солнцем руки вздувались мускулами. Открытое лицо улыбалось. Бекетов вытащил из машины тяжелый Нинин чемодан. А она уже здоровалась с инженером Анной Березовой, высокой темноглазой девушкой, и тоненькой белокурой практиканткой Наточкой Слезкиной. Чуть поодаль стоял инженер Мотовилов, глядя на Нину из-под тяжелых век лениво и равнодушно.

— Мое почтение, Нина Павловна, — буркнул он наконец, протягивая руку, — я всегда и везде последний.

Бекетов, подхватив чемодан Нины, пошел с ней рядом, безуспешно стараясь подладиться под ее мелкие и быстрые шаги.

— Видите, какая у нас тут прелесть. Пейзаж, лучшего не сыскать, хоть картину рисуй. В одной палатке помещаемся мы с профессором Хлебниковым, в другой буровые мастера, а вон та, что на отшибе, ваша, женская. Вы что-нибудь теплое с собой захватили? Ночами здесь бывает иной раз чертовски холодно.

— Не предусмотрела, — улыбнулась Нина.

Вместе с Аней Березовой и Наточкой Слезкиной Нина вошла в палатку. Ее койка, стоявшая в дальнем углу, была прикрыта белоснежным одеялом. На маленьком столике, в жестяной банке из-под абрикосового компота, стоял огромный букет огненно-красных цветов с широкими лепестками.

— Это к вашему приезду, — приветливо сказала Наточка.

— Водяные лилии, какая прелесть! — воскликнула Нина.

— Это Бекетов постарался, — заметила Аня Березова, — отчаянный он. По такой круче к горному озеру спустился, что у нас даже мурашки по коже пошли.

Умывшись и наскоро перекусив, Нина отправилась к руководителю экспедиции. Профессор Хлебников встретил ее у входа в свою палатку. Он был в просторном парусиновом костюме и желтой соломенной шляпе.

— Рад вас видеть, товарищ ученый секретарь! — воскликнул он бодрым баском и, как крыльями, замахал длинными руками, — безмерно рад. Столько работы нас ожидает впереди. Без вас я как без рук. Вы же — альфа и омега всего. Отдохнули, покушали? Тогда за дело. Идемте, идемте.

Он взял Нину под руку и распахнул перед нею брезент. Палатка, где жил Вениамин Львович Хлебников, была настоящим штабом экспедиции. Так ее обычно именовал и сам профессор, хотя он никогда не служил в армии. Под потолком и на стенах висели связки бумажных рулонов, на столе стояли наполненные водой сосуды, в углу виднелись желтые ящики с геодезическим инструментом, нивелиром и кипрегелем, без которых нельзя было обходиться при съемке участков. Здесь же стоял и шкаф с книгами. Профессор Хлебников никогда еще не отправлялся ни в одну экспедицию без того, чтобы не захватить всю необходимую справочную литературу. Помимо книг по геодезии, геологии, минералогии, стояла у него и такая литература, которая, на первый взгляд, не имела отношения к задачам экспедиции. Был здесь и большой очерк о флоре горных районов юга, и медицинское пособие для врачей, имеющих дело с тропической малярией, и книга «Животный мир Кавказа и Средней Азии».

Профессор снял роговые очки и посмотрел на разбросанные по столу тетради.

— Видите, какой хаос. Нужна ваша твердая рука, Нина Павловна. К ней мы все привыкли. Даже наш самый недисциплинированный Мотовилов…

Хлебников заботливо пододвинул Нине складную табуретку с брезентовым сиденьем, сам сел на кровать. Звучным высоким голосом, каким он обычно читал в институте лекции, он стал рассказывать о первых шагах экспедиции. Неделя не прошла бесплодно. Изыскатели заложили несколько шурфов и взяли пробу интересной породы. Накопились материалы, нуждавшиеся в обработке. Однако топографические съемки еще не велись. Профессор достал карту района и провел на ней пальцем извилистую линию.