Иван Виноградов - Плотина

— А какой вам нужен?

— Ну, например, какой-нибудь случай — необычный, героический или романтический. Чтобы поразил, удивил...

— Что хотите найдем! — расщедрился Юра. И вспомнил Ливенкова. — Вот у нас бригадир есть — рыбак, охотник, таежная душа. Как выходной, так он в моторку — и пошел вверх по реке. Бывает, на сотню, на две сотни километров забирается, заходит в речки-притоки, а там такая красота! Но дело не в этом. Как-то раз он утопил в реке именные часы. В общем-то потеря небольшая — у каждого хорошего бригадира таких часов до десятка накапливается; он даже искать их не стал. А через год вдруг получает письмо из Москвы: будете в столице — заходите по такому-то адресу; ваши часы-утопленники ждут вас на полном ходу.

— Интересно! — загорелась девушка. — И он что же, поехал?

— Специально не поехал, конечно, ко, когда пролетал через Москву к себе на родину, взял в аэропорту такси — и по адресу. Выяснилось: московские туристы ходили на байдарках по нашим рекам, остановились как раз в том месте, где Ливенков отдыхал, и выловили часы. А на них фамилия и название ГЭС.

— Забавно, — проговорила девушка, теребя свой «Репортер». — А что же дальше?

— Жену-москвичку привез.

— Прямо вот так, с налета?

— Ну а что тут особенного?

— Да, действительно… И она, что же, так и живет у вас? Не сбежала обратно в Москву?

— И не думает! Двое детей у них. И сама — в детском садике.

— Хотела бы я с ней встретиться.

— В чем же дело? Через месяц я буду возвращаться домой — только свистните!

— Я подумаю.

— А еще у него, у нашего бригадира, есть друг — егерь в таежной глубинке. — Юра вдохновился и готов был вспоминать и рассказывать сколько угодно, лишь бы его слушали, лишь бы заинтересовались. — Егерь тоже спортсмен и смельчак, отслужил в десантных войсках, так что браконьеры его владения стороной обходили. Но злобу копили. И вот однажды пришли к нему сразу трое, чтобы проучить. Ружья — в сторону, поскольку они в большинстве были, — и двинулись на егеря. Как вы думаете, чт отам произошло дальше?

— Я даже представить не могу.

— Всех троих повязал и сложил на полу.

— Не может быть!

— Я и сам не верил, пока не увидел этого парня. Настоящий!

Заинтересовать свою слушательницу Юре, кажется, удалось. Она пошла с ним и его друзьями дальше к «Столбам», слушая его рассказы. Осмелев, Юра взял у нее «Репортер», повесил через плечо и зачем-то без конца поправлял ремень.

Все вместе вернулись они в Красноярск и вместе затем поужинали. Потом ребята понимающе отстали, а Юра сказал, что ему хотелось бы пройтись по набережной Енисея — давно не бывал там.

— Ну что ж, ладно! — согласилась его спутница.

Они вышли к Енисею — на ту благоустроенную часть набережной, где на вечном приколе стоит исторический пароходик «Святитель Николай», непритязательный и по-старинному уютный. Прошлись вверх по реке. И когда на набережной никого поблизости не оказалось, Юра, дурачась, решил взять интервью у хозяйки «Репортера».

— Представьтесь, пожалуйста, радиослушателям, — поднес он микрофончик к ее лицу.

— Ева Буркова, — включилась она в игру.

— Так, очень хорошо. Где вы работаете — я уже понял. Скажите, вам нравится ваша работа?

— Нравится, когда бывает интересной.

— Расскажите, пожалуйста, что вас в ней увлекает?

— Разнообразие. Встречи с интересными людьми. Трудности.

— Так. А в чем трудности?

— Я думаю, вы скоро поймете, — улыбнулась Ева.

— Где?

— Здесь.

Юра подумал и вдруг понял, насколько это действительно нелегкое, странное и не слишком удобное занятие — расспрашивать незнакомого человека, держа перед ним эту ловящую слова головку. То есть вот так, как сейчас, в шутку, — это еще ничего, это забавно, а если всерьез? Ведь каждый человек живет своей жизнью, и по какому праву ты пытаешься влезть в нее — непонятно! Ну о работе еще можно кое-что спросить, а дальше о чем? Об увлечениях и досуге? О семье?

Он вспомнил, что именно об этом любят расспрашивать радио- и тележурналисты, и продолжал игру:

— Теперь расскажите нам, как вы проводите свое свободное время.

— В общем-то обыкновенно и скучно, — отвечала Ева.

— Вот уж не поверю! Такая девушка — и скучно. Это, говоря по-интеллигентному, нонсенс. Какая у вас семья?

— Тоже обыкновенная: муж, дочка, свекровь.

— Ага! Значит, муж и свекровь. — И больше Юра уже не мог ничего придумать, сколько ни напрягал свою затормозившуюся мысль.

— Вот видите, не так это просто — быть радиорепортером, — улыбнулась Ева.

Юра согласился и надолго умолк. Пожалуй, больше всего поразило его то, как спокойно, обыденно сказала на эти слова: «муж, дочка, свекровь». Ему почему-то казалось, что она должна была бы скрыть это. Хотя бы для начала. А тут прямо вот так.

Он молчал и смотрел, отвернувшись от Евы, на воду Енисея, заметно потемневшую за то время, пока они здесь гуляли. За их спинами, на благоустроенной части набережной, зажглись фонари… Издали позвал Юру далекий и милый отсюда Сиреневый лог.

— Вы поспешили с вопросом о семье, Юра, и сорвали весь репортаж, — проговорила Ева, хорошо уловившая его настроение.

И опять он поразился: она и это сказала совершенно спокойно, даже с улыбкой. Сам он боялся сейчас своего голоса.

Но все же пришлось ответить.

— Лучше раньше, — сказал он.

И вдруг начал прощаться.

— А меня, что же, одну здесь бросаете? — спросила Ева, и теперь ее голос не был так спокоен. — Привести женщину бог знает куда, бросить одну… Вы где воспитывались?

— В основном — на бетоне.

— Заметно.

— Ничего. Это не самое плохое воспитание. Там все в открытую и начистоту.

— А здесь?

В самом деле: куда более открыто и честно. Муж, дочка, свекровь...

Юра наконец понял, насколько глупо ведет себя, извинился, обозвал — и осознал — себя дикарем, и все-таки Ева обиделась, и они вроде бы слегка поссорились, едва успев познакомиться. И вот чудо: это не отдалило, а скорее сблизило их! Оказывается, бывает и так, когда взаимные упреки и обиды, рожденные взаимным неравнодушием, каким-то странным образом сближают мужчину и женщину. По крайней мере, у них появляется необходимость встретиться еще раз, чтобы получше объясниться и помириться.

Юра приехал через день. Разыскал радиокомитет, вызвал Еву на улицу и потащил в кафетерий на проспекте Мира, который помнил еще с тех времен, когда приезжал сюда из Дивногорска и когда еще любил пирожные.

Народу в этот раз в кафетерии почти не было. Юра и Ева сели в дальнем уголке, вовсе одни, и Юра начал восстанавливать чуть подпорченный им самим мужественный образ гидростроителя. Он стал разъяснять Еве, что на бетоне работают не какие-нибудь там дубы и мужланы, а вполне интеллигентные люди. Плотина даже не терпит дубового мышления. Плотина — это пример соединения искусственного и естественного воедино, для единой цели и службы в веках. Если уж на то пошло, такая работа, как строительство крупных гидроузлов на дикой первозданной природе, десантирование цивилизации в глухие углы, может быть, лучше всего способствует формированию гармоничного человека, надежного в деле, ответственного за дело и за завтрашний день, способного на крепкую дружбу и высокие чувства. У этого человека особая мера счастья и свой взгляд на отношения между мужчиной и женщиной: оба должны быть прежде всего единоверцами, преданными делу. Если я отдаю год за годом, десятилетие за десятилетием сначала одной, потом другой ГЭС, то и моя подруга должна понимать все это, идти со мной рядом, со стройки на стройку, не ныть от бытовой неустроенности, не набирать в дорогу лишнего барахла, — словом, быть навсегда надежным товарищем и спутником, то есть спутницей. Семья, созданная на основе общих крупных интересов и единой духовной программы, — самая крепкая. Большое совместно дело — и большая любовь. Это показало нам старшее поколение гидростроителей, которое прошло через войну…