Иван Курчавов - Шипка

Во время очередной паузы между залпами Шелонин успел спросить:

— Ваше благородие, а мы будем наступать?

Бородин взглянул на подчиненного. Ответил не сразу:

— Вряд ли: сил у нас мало. Да и позиции турок перед нами не те, чтобы их штурмовать. — Подумал, пососал пересохшие на морозе губы. — Впрочем, как Знать, это лишь мое мнение. Оно ничего не значит для большого начальства.

Весь день Бородин не покидал ложементов. Закутавшись в грязную, местами прожженную, а кое-где порванную осколками и шрапнелью короткую болгарскую шубу, он глядел в задымленную выстрелами даль и сообщал солдатам, что происходит перед их глазами. Они были рады, что наши идут вперед. А когда подпоручик сказал, что, по его наблюдениям, турки сдали Имитлию без боя и что наверняка основные силы скобелевского отряда спустились с гор, солдаты не выдержали и заорали «ура». Закричали так сильно, как не кричали пятого сентября, когда был отражен сумасшедший турецкий штурм.

Может быть, кто-то и знал, куда и зачем направляются войска, в какой час и какими силами они начнут действовать, какой отпор можно ожидать от таборов Сулейман-паши и Вес-сель-паши, но что касается подпоручика Игната Суровова, то обо всем этом он имел очень малое представление. Спустившись со своей ротой в Имитлию, он еще долго бегал за башибузуками, пока не выбился из сил окончательно и не прилег в крайнем домишке, окна которого были разбиты, а пол усыпан осколками всякой посуды: турки, убегая из деревни, не желали оставлять свое добро русским или болгарам.

Подняла его своим призывным стоном труба сигналиста. Игнат быстро вскочил и, протирая слипшиеся глаза, выскользнул на улицу. Горнист продолжал играть сбор. Подпоручик распорядился созвать роту, схватил ружье Пибоди, отнятое вчера у турок, и стал поджидать своих подчиненных, сбегавшихся на середину улицы. Прискакал ординарец командира полка, протянул помятую бумажку с наспех нацарапанными каракулями. В ней сообщалось, что турки намерены атаковать передовую группу отряда, и приказывалось выдвинуться из Имитлии, чтобы ударить противнику во фланг.

Рота у Суровова обстрелянная, к бою ел не привыкать. Подпоручик пояснил, каким порядком нужно будет выступать из селения, когда и с какого расстояния открывать продольный огонь по ложементам противника, что делать, если турки не примут боя и станут отступать, и как действовать, если турки сами перейдут в атаку или попытаются обойти атакующих.

Выстрелы уже гремели всюду, и Суровов мог лишь догадываться, что близкую пальбу начал их, скобелевский отряд, а пальба дальняя, в сторону Янины и Казанлыка, по всей видимости, ведется левой колонной князя Святополк-Мирского. Ему вдруг захотелось боя скоротечного и победного, чтобы одним ударом покончить с турками и поставить на колени, принудить к сдаче всех пашей. «Воюем полгода, — думал Суровов, — людей положили много, пора дать мир этой исстрадавшейся земле».

Рота еще находилась в движении, когда вдали показались группы черкесов. На атаки они бывают дерзки, и от них всего можно ожидать. Суровов распорядился занять позиции и по возможности окопаться в снегу. Сам он пристроился за трупом убитой лошади и спокойно рассматривал несущуюся конную группу; слышался и свист, и улюлюканье, и подбадривающие крики «алла».

— Заряжай! — властно приказал он. — Без команды не стрелять!

Черкесы уже были на расстоянии ружейного выстрела, но Суровов все еще медлил с открытием огня. Он глядел на высо-

кого черкеса, наверное офицера, который скакал впереди всех, часто оглядывался и что-то кричал. Игнат уже мог различить и его усы, и сбитую набок шапку, и крепко сжатый в руке ятаган. «Это мой!» — сквозь зубы прошипел Игнат. Крикнул так. что голос его мог долететь и до черкесов:

— Пли!

Бил он в упор, целясь в грудь офицера. Однако волнение было сильнее его желания, и пули, одна за другой, проносились мимо всадника: иначе он давно свалился бы с лошади. Была ли очередная пуля, выпущенная Сурововым, более счастливой или меткий выстрел принадлежал его подчиненному, но высокий черкес вдруг сник и тотчас пополз с лошади. Он еще долго висел на стременах, потом упал под копыта несшихся вскачь коней.

А залпы гремели и гремели; грохотали до тех нор, пока не остановили всадников и не заставили их повернуть. Суровов вытер со лба пот и глухо проронил:

— Хорошо стреляли. Молодцы!

— Рады стараться, ваше благородие! — недружно, но громко ответили солдаты.

Уцелевшие черкесы ускакали за темные грядки турецких ложементов. Турки будто не замечали подступивших с фланга стрелков, они били сверху вниз, где готовились к атаке главные силы отряда. Судить по выстрелам — турок много. Суровов прикинул: если стрелять отсюда, меткого огня не получится, до противника несколько сот шагов. Между позициями роты и ложементами турок виднелась гряда камней — будто собирали их с обширного поля, сволокли в одно место и бросили. Игнат вспомнил жаркое дело под Горным Дубняком, солдатскую смекалку и находчивость. Не повторить ли сейчас то, что тогда вполне себя оправдало? Солдаты с напряженным вниманием поглядывали и на командира, и на вражеские ложементы. Много их у него, этих солдат. Их жизнями он волен распоряжаться по своему разумению.

— Братцы! — крикнул он так, чтобы его услышали все подчиненные. — Камни вон те видите? Будем перебегать к ним группками, человек по десять. Начинаем справа от меня. Я бегу первым!

Он поднялся и побежал, пригибаясь и чуть не падая. Теперь он видел только кампи, до которых надо добежать непременно и плюхнуться рядом с ними на еще не примятый, но подтаявший снег. Турки огонь не открывали: или не замечали его, или желали подпустить поближе, чтобы бить наверняка, — так любил делать и он.

Огонь они открыли, когда до камней оставалось шагов пятнадцать. Игнат упал в снег и пополз по-пластунски, не поднимая головы, по прислушиваясь к тому, что было перед ним и за его спиной. Полз и не оглядывался. Он посмотрел в сторону своей роты, когда камни надежно прикрыли его от турецких пуль. На снегу корчились двое, к ним уже подбирались санитары. Восемь солдат, сопя и надрывно кашляя, плюхнулись с ним рядом.

— Берегись, Сулейманка! — попробовал шутить рыжий солдат.

— Сулейман сейчас у султана скулит и помощи просит! — отозвался другой.

— У него и своих сил пока много, — сказал Суровов и уточнил: — У нас тоже достаточно. Прибьем!

Солдаты перебегали к нему и ложились вдоль невысокой каменной гряды. Не ожидая, пока перебегут все, Суровов велел изготовиться и вести огонь прицельно, без команды на залп: патронов не так много, и он посоветовал зря их не расходовать. Стрелять было удобно, расстояние до цели оказалось близким. Но точно такое расстояние было и от противника до роты Суро-вова. Турки повернулись в эту сторону и осыпали свинцовым дождем каменные выступы. Досталось и тем, кто бежал последним и не успел занять место за надежными камнями.